Порнографическая поэма - Майкл Тернер

Синди увлекалась верховой ездой. По слухам, она держала лошадь в Саутлендсе, маленькой полоске сельской местности в южной части Керрисдейла, на северном берегу реки Фрейзер. Я полагаю, вполне естественно, что лошадь Синди обреталась именно там, ибо само существование Саутлендса тоже было легендой. Никто из нас туда не заглядывал. Это было для нас такой же загадкой, как и сама Синди. И хотя все знали, что у Бобби богатое воображение, он сумел создать вокруг Синди целый мир, настолько привлекательный, что многие хотели бы отправиться на его изучение. Я хорошо помню, как Бобби (Синди для него уже превратилась в навязчивую идею) начал готовить экспедицию в Саутлендс, где он и его командос надеялись хоть мельком увидеть эту загадочную девочку, по меньшей мере ее лошадь. Так что если сравнивать Синди с принцессой, то ее лошадь явно тянула на единорога, а Саутлендс — на Камелот. Короче, она стала героиней сказки. Вроде бы они даже отправились в эту экспедицию, но добрались только до Мапл-Гроув-Парк, где перепутались, увидев Джоша Питера, и повернули домой.

Трудно поверить, но все это время мы ни разу не видели Синди Карратерс. Всякий раз, когда наша футбольная или хоккейная команда приезжала в Черчилль, независимо от того, выигрывали мы или проигрывали, нам не удавалось воспользоваться шансом и увидеть Синди. Когда мы спрашивали еврейских детей, смогут ли они достать нам ее фотографию, хотя бы общую фотографию класса, они обещали сделать все, что в их силах, но возвращались с пустыми руками. Через два месяца после увольнения мисс Синглтон, аккурат когда мы с Нетти начали монтаж наших фильмов, Бобби, заведенный донельзя, набросился на евреев, обвиняя их в том, что они все выдумали, никакой Синди Карратерс в природе не существует, а они, еврейские дети, — винтики глобального заговора. Дело зашло так далеко, что Бобби пригрозил бросить кусок копченого сала в окно Хаймена Голди. Потребовалось несколько встреч Бобби, его родителей и мистера Диксона, а потом мучительно долгое заседание, на котором рабби Йозеф Кун два часа комментировал слайды холокоста, чтобы Бобби извинился перед евреями Ванкувера. Но к тому времени они его уже не интересовали. Бобби нашел новый источник информации.

8.4

Через пару недель после того, как мы с Нетти вытащили из зарослей ежевики мусорный мешок мистера Биллингтона, в нашей школе появился этот новый парень. Его сразу же допросила Марги Скотт и, само собой, незамедлительно доложила остальным все, что узнала. Звали новичка Ранди Кобб. Он перевелся к нам из школы Черчилля.

В тот же вечер мне позвонил Бобби и спросил в лоб:

— Что ты знаешь об этом Ранди Коббе?

— О, так ты слышал? — ответил я, гадая, что сказать потом, чтобы побыстрее от него отвязаться. — Совсем ничего, Боб. В смысле… он учился в Черчилле. И я думаю, он, э…

Тут терпение у Бобби лопнуло.

— А как вышло, что евреи понятия не имеют, кто он такой? — фыркнул он.

Я не знал, что и ответить. Живо представил себе привязанного к столбу несчастного Хаймена Голди и вышагивающего перед ним с плеткой в руке Бобби, цедящего вопросы.

— Разве ты не помнишь, что рабби Кун… — начал я.

— К черту рабби Куна! — проорал Бобби. — Кто такой Ранди Кобб?

Он меня достал.

— Откуда мне знать, Боб? Я его ни разу не видел. Я хочу сказать… для меня он не более реален, чем Синди Карратерс.

Какое-то время спустя Ранди сказал нам, что проучился в Черчилле всего неделю, после чего его выгнали за бутылку пива, выпитую на футболе, хотя он и настаивал, что пил тэб[12]. Потом, правда, сознался, что солгал, просто хотел посмотреть на нашу реакцию. И сообщил нам истинную причину исключения из школы: он не такой, как все. Ранди был чуть-чуть хиппи.

Итак: Ранди Кобб. Высокий крепкий малый с калифорнийскими волосами[13], который мог забрасывать мячи в корзину с центра баскетбольной площадки и остановить все, что двигалось в пределах досягаемости. Удивительный парень. С потрясающими способностями в любом виде спорта, да еще красавчик. В первую неделю в него втюрились все девчонки, включая и Нетти, пока не пошел слух, возможно, пущенный Бобби (Ранди ничего не отрицал), что у него шестнадцатилетняя герла в Малибу. Нетти предположила, что Бобби пустил этот слух, чтобы подрезать под корень популярность Ранди и прибрать его к рукам. Как только влюбленность прошла, Нетти тоже объявила, что Ранди для нее больше не существует, и он стал собственностью Бобби Голтса.

В спортивных играх Ранди участвовал с неохотой, но был спортсменом от природы и всегда и везде сохранял холодную голову. Мне нравилось такое отношение. Нравилось, когда он напоминал нам, обычно в разгаре игры, о конкурентной сущности спорта, о том, что увлечение молодых людей спортом не случайно, о том, что он должен подготовить нас к взрослой жизни, способствовать нашему превращению в жадных бизнесменов. А потом мог промахнуться, бросая по кольцу из выгоднейшей позиции, чтобы придать вес своим словам. Но больше всего мне нравилось наблюдать за реакцией Бобби. Его аж выворачивало наизнанку от презрения Ранди ко всему тому, во что он, Бобби, свято верил. И это чувствовал не только я. Мы все кидали взгляды на Бобби, перед тем как возобновить игру. Он пытался втолковать нам, что способности Ранди объясняются только тем, что он на год нас старше, потому что провел два года в пятом классе. Так или иначе, Ранди и Бобби вместе учились в классе мистера Томлинсона и вскоре стали друзьями. Они быстро получили прозвище «сладкая парочка», которое Бобби ненавидел, чувствуя в нем намек на Тони Рендолла, которого мы все считали гомиком.

Где-то через месяц после того, как мы рылись в мусоре Биллингтона, выдался — я это хорошо помню — первый по-настоящему теплый день в году. Пришелся он на воскресенье. Мы знали, что день будет отличным: погода тогда вела себя более предсказуемо. Вот Ранди и предложил отправиться на прогулку в лес втроем: он, я и Бобби, — посмотреть на «девственную природу». Сказал, что есть смысл обследовать звериные тропы в лесах университетского фонда. По его сведениям, эти леса — последнее убежище диких лошадей, а смотреть на них надо именно в это время года, потому что «эти лошади — вау — аккурат сейчас трахаются». Бобби как-то скис, когда Ранди упомянул про трахающихся лошадей, но сделал вид, будто предложение ему понравилось. Я знал, что никаких диких лошадей в лесах университетского фонда нет, но не хотел отказываться от поездки.

Отвезти нас в лес вызвался отец Ранди, так что согласия наших матерей нам удалось добиться без особого труда. Однако, когда длинноволосый Кобб-старший подкатил на своем микроавтобусе «фольксваген» и выпрыгнул из него в обрезанных джинсах и жилетке на голое тело, я скоренько попрощался с матерью и пулей вылетел за дверь.

— Привет, парень, как жизнь? Я — Рей. — Он обнял меня и чуть сильнее, чем следовало, прижал к себе.

В этот момент Ранди открыл боковую дверь:

— Залезай!

Должно быть, в объятии отца он не нашел ничего предосудительного. Я же едва дождался, когда Рей сядет за руль. Мы направились к дому Бобби.

От него мы проехали уже не один квартал, а Бобби все не мог произнести ни слова. Я получил огромное удовольствие, наблюдая за ним, забившимся на заднее сиденье машины. Впрочем, Бобби было на что злиться. Рей Кобб подошел к мистеру Голтсу, стоявшему перед домом, и крепко его обнял. Миссис Голтс в тот же момент вышла на крыльцо, с перекошенным от ужаса лицом («Что это за хиппи обнимает моего мужа?») и сразу же ретировалась, как кролик, юркнувший в норку. А тут и Бобби показался из-за угла и застыл, не зная, что ему делать: подчиниться злобному взгляду отца или сесть в микроавтобус со мной и хиппи. Этого зрелища я не забуду до конца жизни. И должен признать, хотя Бобби и доставал меня частенько, в тот день он вел себя мужественно.

Рей Кобб выехал на автостраду. Ветер свистел в открытые окна, трепля его длинные волосы. Он включил стереосистему и, обернувшись, прокричал:

— Новый альбом «Талл»[14]! Забавно до усрачки!

Бобби передернуло. Песня называлась «Я живу со шлюхой». Он знал, что ему придется рассказать отцу все, до мельчайших подробностей, так что вечером Бобби ждал сеанс экзорцизма[15].

Мы свернули с автострады к утесам Форшорс и остановились около школы общественных работ.

— Прибыли. — Рей выключил «Талл».

Бобби в недоумении огляделся.

— Леса фонда вон там. — Он указал себе за спину.

— Ты прав, Боб. Но я не могу отвезти вас туда.

Меня охватила паника. Что все это значило? Наши фотографии окажутся на столе судьи Смарта?

— Как это вы не можете отвезти нас туда? — взвился Бобби.

Я подавил смешок, очень нервный.

— Боб, я не могу отвезти вас туда, извини. Там объявился какой-то парень, который охотится за мальчиками вашего возраста, — печально улыбнулся Рей.