Покровитель для оторвы - Елизавета Найт

Я словно вор крадусь по коридору. Сердце стучит у самого горла. Словно я реально иду воровать.

Замираю в коридоре, прижавшись к стене.

Из-под двери Диминого кабинета льется тусклый свет.

Он не спит. Работает?

Не важно. Главное, чтобы он меня не заметил.

На цыпочках осторожно продолжаю красться на кухню.

Не успеваю сделать шаг, как дверь распахивается и на пороге замирает Дима.

В его темной фигуре, подсвеченной тусклым светом лишь по контуру, чувствую опасность. Но не могу сдвинуться с места.

От него волнами исходит аура власти и глухой ярости. Он делает шаг ко мне, и я улавливаю нотки терпкого алкоголя.

Еще шаг. Замечаю, что он так и не переоделся. Темные брюки обрисовывают мощные ноги.

Осторожно поднимаю взгляд. Ворот светлой рубашки расстегнут, и я вижу, как в ямке у основания грудины бьется жилка.

Рукава небрежно закатаны, обнажая сильные руки.

— Екатерина, — звучит глухо и как-то обреченно. — Куда ты собралась?

— Поесть, — шепчу я.

Я как кролик перед удавом стою перед ним. Высокий, мощный, с тяжело вздымающейся грудью и горящими в темноте глазами он похож на демона из глупых женских романов.

Он прекрасен!

— Ты! — он подходит ко мне.

Совсем близко, почти вплотную. Мне некуда отходить, позади только стена.

Сквозь одежду ощущаю жар его тела. Меня с головой накрывает его запах, терпкий, пьянящий с нотками дорогого алкоголя.

Глубоко вздыхаю его снова и снова. Тело отвечает жаркой волной, прокатывающей по телу.

— Ты опять за свое? — он наклоняется и понижает голос.

— Нет, я правда поесть…

— Не ври мне! — глухой рык, и его ладони опускаются на стену с двух сторон от моей головы.

Попалась, птичка!

— Дима, я…

— Я уже не знаю, что с тобой делать, — говорит он, скользя взглядом по моему лицу. — Я пытался не замечать твоих проделок, смеяться над ними вместе с тобой, злиться и наказывать тебя. Но все без толку!

Сглатываю, подхваченная ураганом эмоций в темно-синих глазах.

— Ты непредсказуемая, взбалмошная…

— Я…

— Азартная, невоспитанная…

— Дима, я…

— Дикая… и такая желанная.

От удивления мои глаза округляются.

Едва слова слетают с его губ, я ощущаю его возросшую злость. Нет, это уже не просто злость!

Это ярость!

Он слегка отталкивается от стены, чтобы ударить с силой по ней кулаками.

— Я больше так не могу. Ты сводишь меня с ума. У меня нет сил каждый день, каждую минуту держать себя в руках, — зло выдыхает он.

— Дим, я… — я совсем не уверена в том, что сейчас скажу или должна сказать.

Но мне не суждено этого сделать.

Его ладонь соскальзывает со стены ко мне на волосы. Он перебирает шелковистые пряди между пальцами, не переставая смотреть в мои глаза. Его бешенный, затуманенный страстью и алкоголем взгляд ласкает мое лицо. Спускается на губы.

Тут же облизываю их и замечаю в полумраке, как вспыхивает его зрачок, поглощая светлую радужку.

— Ты — ведьма! — шепчет он, практически касаясь моих губ. — И я хочу тебя…

Сердце бешено стучит в груди. Кровь огненной волной несется по телу, замирая где-то между ног.

Он меня узнал. Узнал!

— Черт, — зло шепчет он, — как я хочу тебя…

Его губы касаются моих, вызывая взрыв напряжения внутри. Кровь огненной волной прокатывается по телу.

Ноги дрожат. И если бы Дима не придерживал меня, я бы точно упала.

Его поцелуй жадный, почти грубый сминает мое сопротивление.

Все мысли тут же вылетают из моей головы. Я просто замираю и распахиваю губы, стараясь напиться его поцелуем и насладиться его грубой лаской.

Куда подевалась моя хваленая собранность?

С этим мужчиной она вылетает в трубу, стоит ему посмотреть на меня.

Его язык настойчиво врывается внутрь, сметая слабое сопротивление, сильные руки шарят по моему телу, поднимая мятую футболку…

Словно удар тока по напряженным нервам бьет щелчок дверного замка.

В конце коридора, в прихожей вспыхивает яркий свет.

Следом раздается громкий цокот высоких каблуков Нелли Эдуардовны и звон цепочечного ремешка ее дорогой сумки от «Прада».

Мне хватает всего секунды, чтобы прийти в себя, выскользнуть из капкана мужских рук и почти бесшумно унестись обратно в свою комнату.

Едва межкомнатная дверь захлопывается за моей спиной, как я прижимаюсь к ней спиной и соскальзываю на пол.

Сердце бешено стучит почти у самого горла. Кровь пульсирует в висках.

Громко всхлипываю. Рыдания душат меня.

Напряжение меня не отпускает. И я, спрятав лицо между приведенных к груди коленей, рыдаю навзрыд.

Плачу и сама не уверена, почему.

Потому что Дима мог меня узнать, вспомнить ту нашу ночь? Тогда все пропало!

Или потому что он не узнал, а тянет его к «Кате»? От этого предположения снова что-то больно сжимается в груди.

Словно это… РЕВНОСТЬ!

Ревность?

Я ревную Диму к самой себе!

Но если я его ревную, значит я влю…

Нет! Не может быть!

Я не знаю! И не знаю, что мне дальше делать.

Не знаю как, но я отрубаюсь прямо на ковре у двери.

А утром просыпаюсь уже у себя в кровати.

Как это?

Распахиваю глаза и долго смотрю в потолок. Вдыхаю и улавливаю волнующий аромат, его аромат. Он остался на моей коже. Приподнимаюсь на локтях и оглядываю комнату. Ничего не изменилось, следов пребывания мужчины нет. Я одета в старую футболку и шорты.

Только собираюсь расслабиться и откинуться назад, как замечаю смятую подушку рядом.

Осторожно опускаюсь на нее и вдыхаю терпкий знакомый аромат.

Он был здесь. Ночью. Рядом со мной.

Перенес меня на кровать и остался сторожить мой сон.

Сердце заходится в груди.

Я ничего не понимаю… Ничего…

Подскакиваю от громкого стука в дверь.

— Екатерина, вас ждут на завтрак, — пищит с той стороны одна из горничных.

— Да… хорошо, — отвечаю ей и несусь в ванную.

Только взбучки от «бабули» мне не хватает.

Десять минут и я уже со всех ног несусь в столовую, натянув какой-то узкий и неудобный костюм от какого-то французского мужика.

Сам бы он походил по дому в свое барахле!

У двери столовой резко останавливаюсь, откидываю еще влажные волосы за спину и стараюсь успокоить дыхание.

— Заходи, Екатерина! — раздается из столовой властный голос моей «бабули».

Толкаю дверь и захожу.

— Когда ты уже перестанешь носиться по дому? — она делает маленький глоток кофе.

Затаив дыхание и стараясь не выдать себя, с тревогой обвожу взглядом просторную комнату.

Нелли Эдуардовна в великолепном светлом брючном костюме сидит во главе стола. Служанка подает ей тарелку, полную какой-то зелени и овощей.

Больше в столовой никого нет. Его нет.

— Сегодня вы