Врата войны - Роман Буревой

Тропинка повернула и влилась в грунтовую дорогу. Оживленная дорога — совсем недавно была. На обочине груды умятых подошвами банок и осколки бутылок, драная одежда, одинокие (непременно не парой) ботинки. Одну из груд мусора венчал желтый скелет лошади. Вытянутый череп кто-то водрузил на обструганный кол. Дальше в сотне метров висел прибитый к сосне облезший венок. Табличку под ним уже отодрали. Потом попался крест. Этот с надписью. «Вершицкий Кароль». И дата смерти. Погиб пять дней назад. Почему тело не дотащили до тракта — не ясно. Теперь родня будет пять лет его дожидаться. Если хватит денег, пошлют «черняка» — вытащить на другую сторону тело.

У креста, не сговариваясь, все трое сели. Димаш повалился на мокрую траву лицом вниз и затрясся. Уже стемнело так, что с трудом можно было различить дорогу.

— Надо зажечь люминофор, — предложил Виктор.

— Нет, — замотал головой Борис. — Пока не дойдём до главного тракта, свет нельзя зажигать.

Нельзя — так нельзя. Виктор не стал спорить. Грунтовка слегка светилась — с пути не сбиться. На главном тракте сейчас шум да гам. Виктор прислушался. Пока тишина. Значит, тракт далеко. Не сговариваясь, Борис и Виктор посмотрели на Димаша. Ясно, дальше он не сделает ни шагу. Нести его и нести вещи вдвоем не под силу. Придется бросить вещи и идти к главному тракту налегке.

Вскрыли банки с консервами и сухарями. Димаш от еды отказался, только попросил пить. Борис выдернул из упаковки термоленту, разогрел для раненого крепкий бульон и заставил выпить. Температура у Димаша была небольшая, но вид — хреновый. Наевшись, Виктор и Борис рассовали по карманам таблетки и «Дольфины», Виктор взял люминофоры, Борис — термопатроны, оружие также оставили при себе. Броненагрудники и каски пришлось снять. Что не могли взять, то в рюкзаке спрятали под двумя поваленными деревьями. Потом собрали носилки, уложили Димаша в спальник и понесли. Шагали споро. Дождь прекратился, облака поредели, то и дело выплывала луна, дорога лежала как на ладони. Но и их одинокие фигуры на дороге сделались куда заметнее. Подстрелят за милую душу. Одна надежда, что мары так близко к тракту пока соваться боятся. Впрочем, беглецы уже не думали о марах. Была только одна мысль: дойти. Скорее. Ноги подгибались. Проклятые носилки отрывали руки.

В полночь они остановились. Дальше не сделать ни шагу. Зажгли на время люминофор, отыскали место посуше, включили термопатрон, сверху навалили лапника, бросили куртки. Димаша положили в центре, сами легли по бокам, накрылись куртками, сверху — еловыми лапами. Снаружи и не видно, что люди спят.

— Надо кому-то караулить, — сказал Борис.

— Надо, — согласился Виктор. — Но только не я.

— И не я.

— Тогда прощай. Вдруг до утра не доживем.

— Пока, — пробормотал Виктор сквозь сон.

Даже если кто-нибудь сейчас предсказал бы Виктору, что ночью их непременно найдут мары и убьют, он бы все равно остался лежать.

Впрочем, предсказателя рядом не было. Странные видения Ланьера в эту ночь не посещали.

Проснулись они, когда совсем рассвело.

Где-то далеко впереди слышалось гудение. Шмели гудят... Сейчас? Осенью? Помнится... В июне Виктор шел по полю... клевер цвел, и шмели гудели, как ошалелые. Лес, поле, за полем — синим блюдцем озеро. Здесь бы дом построить и жить с Аленой долго и счастливо.

— Главный тракт! — Борис отбросил лапник, вскочил. — Держись, Димаш, сейчас пристроим тебя на вездеход!

Они собрались мгновенно, наспех съели на троих банку консервов. Кофе было сварить не на чем. Не разжигать же костер. Выпили воды из «Дольфинов».

Подняли носилки и понесли. Вот-вот — ожидали — стволы разойдутся и откроется главный тракт.

Гул впереди делался все громче. Деревья становились выше и реже. Но из-за густого подлеска рассмотреть ничего было нельзя.

— Сделаем привал, — решил Ланьер в полдень.

Он наплевал на все правила, разжег костер, отыскал в куче мусора пустую консервную банку, вскипятил воду. В кармане нашлось несколько чайных таблеток. Пили, обжигаясь, горячий чай. Борис достал карту и несколько минут на нее смотрел.

— И далеко этот гребаный тракт? А? Он же здесь, рядом!

Виктор прислушался. Можно было уже различить отдельный рык вездеходов, голоса.

— Рядом.

Они поднялись. Смотрели на носилки. И не двигались.

— Вы что, ребята? — спросил Димаш севшим голосом.

— Нельзя как-нибудь колеса к носилкам приделать? — спросил Виктор.

— Я пойду, — Димаш стал подниматься.

— Лежи! — приказал Виктор.

Они потащили раненого дальше. Тракт открылся внезапно, как на ладони. К сырому запаху осеннего леса примешивался запах мочи. Они вышли на дорогу. Мокрая дорога, освещенная послеполуденным низким солнцем, сверкала серебром.

И на ней не было ни души. Только что рычали вездеходы, кричали люди. А теперь — их будто слизнула огромная тварь. Послышалось гудение вертолета. Серая металлическая стрекоза летела над трактом, Низко. Те, в кабине, видели их. Несомненно.

— Э-ге-гей! — замахал руками Рузгин.

— Включи коммик! Скажи: у нас раненый! — Виктор тряхнул Бориса за плечо.

— Ну да! Точно! — Рузгин нажал кнопку экстренного вызова. — У нас раненый! Вы меня слышите! Тяжело раненый! Слышите?!

Стрекоза сделала круг над трактом и улетела.

— Наблюдатели, мать их! — Борька всхлипнул.

Друзья беспомощно оглядывались по сторонам, не зная, что делать. Тракт прямым клинком рассекал густой лес. Виктор потерял направление, забыл, в какую сторону надо идти. Прямо за дорогой стоял мрачный бор без подлеска. Лишь кое-где подле огромных елей пытались расти какие-то игрушечные елочки. Пахло сыростью и грибами. Между деревьями висел прядями густой сизый туман. Мортал... Сейчас там еще можно укрываться. Но через три дня...

Виктор посмотрел на часы, на дату. Идут... живут... врата открыты... Что за дурацкая мысль! Врата еще не могли закрыться. Виктор наконец понял, куда идти: направо. Там дорога шла в гору. Перевал Ганнибала. На той стороне, за перевалом, никогда не воюют. Там нейтральная зона. Туда и мары не суются до закрытия врат. А на перевале должен быть блокпост военной полиции и совместный патруль „синих» и «красных», если генералы успели заключить перемирие.

Виктор вглядывался вдаль, но ничего не видел. Вертолет наблюдателей больше не появлялся. В прошлом году у наблюдателей погибли двенадцать человек. Как раз за два последних дня. Так что помощи от них ждать не стоит.

— Ну что, двинулись? Если повезет, нас не пристрелят, — сказал Виктор.

— Может, подождем? Вездеход или джип... — Кажется, Рузгин вымотался куда больше Ланьера.