Большая нефть - Елена Толстая

С чудовищным треском обрушились дома, погребая под собой все, что не успели вынести.

С визгом затормозила еще одна машина, и оттуда вышел Михеев. Его чистое, не покрытое копотью лицо казалось каким-то чужим, точно принадлежало инопланетянину.

Михеев отчужденно посмотрел на пожар. Буров сунул руки в ведро с водой, которое уже не пригодилось при тушении, плеснул на себя, чтобы хоть немного смыть грязь.

«Принесла нелегкая, — покосился он на Михеева. — Как всегда, к шапочному разбору руководить приехал».

— Григорий Александрович, — отчетливо произнес Михеев, глядя на растрепанного, мокрого Бурова как на напроказившего школьника, — вы отдаете себе отчет в том, что это уже второй пожар за неделю?

Буров молчал.

— Необходимо доложить руководству и принять экстренные меры, поскольку дальше так продолжаться не может, — заключил Михеев.

— Какого лешего ты здесь делаешь? — неожиданно заорал на него Буров. — Что, в теплом управлении не сидится? Начальника изображать прибыл?

— Григорий Александрович, если неотлагательные меры не будут приняты, то я вынужден буду написать докладную записку…

— А людей мне на улицу выгнать жить или как, пока они там будут решать, что делать? — осведомился Буров.

Теперь настал черед Михеева угрюмо отмалчиваться.

— Ну что, нет решения? — наседал Буров. — Лично у тебя — нет? А если нет, то и не лезь ко мне с советами, что и как делать и кому чего докладывать. Я понятно выразился?

— Григорий Александрович, — сказал после паузы Михеев, — в Москве там что-то переиграли. В общем, Косыгин приезжает через три дня. Уже через три.

Буров тихо выругался и бросил:

— Я в управление.

— Вытри лицо, — всполошилась Дора Семеновна. — Ты как черт со сковородки, Григорий Саныч, на тебя глядеть страшно.

— Ничего, в управлении переоденусь, — на ходу бросил Буров. Он спешил к машине.

В управлении его уже ждали. Ждали, надо отметить, терпеливо, пока он умывался и менял замызганную штормовку на костюм умеренной элегантности. Когда Буров вошел в кабинет, от его волос едко пахло дымом.

Он остановился, быстро обвел глазами собравшихся. Дорошин выглядел виноватым — хотя почему бы? Михеев тайно торжествовал. Банников явно уже имел какой-то заранее заготовленный план действий. Жаль только, что невыполнимый. Главный инженер Федотов… Вот кто Бурова терпеть не может. Как говорится, не сработались на сто процентов — сразу и без вариантов.

Буров решил начать первым. А потом пусть высказываются.

— Я только что с пожара.

— Кстати, у нас на объекте работает журналист из Москвы, — вставил Дорошин. — Не то чтобы я сильно беспокоился, как мы выглядим в глазах корреспондента, нас не это должно беспокоить, — но хотелось бы побольше положительных впечатлений.

— Да, журналист там был, — хмыкнул Буров. — В тапочках на босу ногу. Героически таскал ведра. Вникал в суть наших бытовых условий на полную, так сказать, катушку! Но я теперь меньше всего беспокоюсь о журналисте. И о Косыгине, кстати, тоже. Меня волнуют в первую очередь люди. Наши люди. Необходимо навести порядок в балочном поселке. В самое ближайшее время. Какие будут предложения? Высказывайтесь, товарищи.

К удивлению Бурова, первым слово взял не Банников, а главный инженер Федотов.

— Григорий Александрович, лично я считаю, что необходимо немедленно вылетать в Москву и просить о дополнительных лимитах на строительство домов для нефтяников. Пока будут балки — будем гореть.

— Что нам ответит Москва, полагаю, вы знаете? — сказал Буров, сердясь на Федотова за то, что тот прав. Пока будут балки — будут и пожары.

— Я догадываюсь, — с нажимом произнес Федотов. Обтер платком лысину. Видно было, что тема его сильно беспокоит. — Вы напрасно сдаетесь, не начав борьбы, товарищ Буров. Надо обивать пороги. Просить, настаивать. Снова и снова! Без этого — никак.

— Можно подумать, мы имеем дело с каким-то врагом, — резко произнес Буров. Ему было неприятно признаваться себе в том, что Федотов опять прав. — Нам выделили определенные лимиты. Нет возможности отнимать средства, стройматериалы и людей у других объектов. Мы не можем… не можем требовать, чтобы отобрали у кого-то и передали нам. Нам придется пользоваться тем, что мы уже имеем. В общем, так. Я, конечно, могу поселиться в приемной у министра, но толку с этого не будет. Точка.

— Согласен, — поднялся Дорошин. Федотов глянул на парторга с легким презрением: Дорошин всегда соглашается с Буровым. Друг за друга горой. Иногда — в ущерб принципам. — Я согласен с Григорием Александровичем, — с нажимом повторил Дорошин. Он явно догадывался о том, какие мысли посещают сейчас главного инженера. — Ситуация не из простых. Но справляться с ней предстоит собственными силами.

— Может, поставим пожарную каланчу? — предложил Михеев. Непонятно было, всерьез он советует или насмехается.

— Это вариант, Василий Игнатич! — подхватил Дорошин. — А вы, Анатолий Викторович, — повернулся он к Банникову, — проведите среди жителей дополнительные беседы по технике безопасности.

— Да говорили уже, толку нет, — отмахнулся Банников. Не верил он в пользу душеспасительных бесед.

— Что же, замкнутый круг у нас получается? — всплеснул руками Дорошин.

— Необходимо настрого запретить пользоваться приборами с открытой спиралью, — резко сказал Буров. — Проверить проводку. Плохую — заменить. Мер должно быть несколько, но все радикальные и решительные. Тогда порвется и замкнутый круг. Хотя все это, конечно, до поры до времени. Необходимо переходить к капитальному строительству.

— Где мне взять свободных электриков? — всполошился Федотов. — Вам легко распоряжаться — заменить плохую проводку, а как я это на практике буду осуществлять? Да что электрики! Кабель где взять? Это не целевое расходование.

— Готовьте приказ, я подпишу, — сказал Буров. — Все, товарищи. Совещание окончено. Отдыхайте. Надо иногда и отдыхать…

Буров пришел домой ближе к полуночи. Галина уже перестала его ждать. Марта давно ушла. Галина читала взятую в библиотеке книгу. Когда хлопнула входная дверь, она даже не подняла головы.

Донесся запах дыма, табака, пота. Она криво улыбнулась. Вот и вернулся. Кормилец, муж. Она отложила книгу, направилась к плите — разогревать давно остывший обед.

Буров долго, с остервенением умывался. Вышел в свежей рубашке, с сырыми волосами.

— Галя, меня могут снять с работы, — сказал он вместо приветствия.

— Скорей бы! — сорвалось у Галины.

Он остановился посреди комнаты, уставился на нее с удивлением. И потому, что он так смотрел на нее — как будто впервые увидел, — она не выдержала.

— Да-да, не надо так на меня смотреть! — выкрикнула Галина. Слезы опять потекли из ее глаз, губы задрожали. — Удивлен, да? Работа, работа, работа! Только о ней и слышу — о твоей работе! А о нашей семье, Гриша, ты поговорить не хочешь?

— О чем? — удивился Григорий Александрович.

Он абсолютно не понимал, что происходит. До сих пор свято был уверен в одном: Галина — всегда на его стороне. Весь мир может гореть огнем, все могут обратиться против него, но Галя, верный соратник и друг, всегда останется рядом, поддержит, поймет, не подведет. О том, что в душе у Галины накапливается обида, о том, что она долго, терпеливо, тайно страдает, об этом Буров и помыслить не мог. Они ведь вместе! Они плечом к плечу работают ради блага всех людей! Какие могут быть страдания? И как она вообще может в чем-то сомневаться?

— По-моему, с семьей у нас все в порядке, — осторожно заметил Буров. — Что-то случилось?

Он подумал о ее здоровье, о возможной беременности.

Но Галина мгновенно разрушила эти предположения.

— А разве нет? — резко возразила она. — У нас ведь давно с тобой нет никакой семьи, Гриша. Одна только видимость.

— Галя, успокойся, — сказал Буров. — Ты, наверное, устала сегодня.

— Замолчать? — повысила голос Галина. — Опять? Так и будем с тобой молчать, делать вид, будто все в порядке?

— Так а что не в порядке-то? — удивился Буров, принимаясь за обед. Он почти успокоился. Галина бушует по какому-то женскому поводу, это пройдет. Все женатые мужики время от времени попадают под град женских упреков. И это всегда проходит само собой.

— Значит, нет проблемы? — настаивала Галина.

Буров жадно набросился на суп. Он изголодался за сегодняшний день. Времени даже перекусить не было совершенно.

— Да о каких проблемах ты говоришь? — с набитым ртом переспросил он. — Нормальная у нас семья. Может, не самая лучшая, не образцово там показательная. Но нормальная. Не самая худшая. Галина, ты раздуваешь скандал на пустом месте, просто от скуки. А у меня серьезные проблемы на производстве. И до сих пор нет первой нефти…