Джон Леннон. Все тайны «Битлз» - Артур Макарьев

– Саш, смотри, вон Костров и Зайцев с девушками. Подойдем?

– Подойдем, – сказал Марков.

Ему, в общем-то, и не хотелось встречаться с выпускниками МГИМО. Наверняка все хорошо устроились, хвастаться будут. Сам же Марков после института, отказавшись от аспирантуры, пошел в обычную школу учителем английского языка. Но ему обрадовались. Зайцев и Костров были с девушками. Удивились, что он в школе. «Учителем?» Костров уже работал во Внешторге, его девушка Ира Чернова – врачом в поликлинике МИД СССР. Зайцев распределился в МИД. Соловьев, правда, еще учился в Бауманском институте. Поговорили о том, о сем. Пожалели, что кафе «Молодежное» закрылось. Но в основном разговоры были о том, кто после института куда пошел работать. Кто-то еще остался в группах, а кто-то уже понял, что надо идти работать по специальности. Тех, кто был с музыкальным образованием, как, например, Толя Власов из группы «Орфей», пошли в Москонцерт, где со своей группой «Веселые гитары» уже работал Григорий Свободкин; он не разбирался ни в бит-музыке, ни в рок-н-ролле, поэтому брал почти всех, кто разбирался.

Маркова нашел Баташов.

– Саш, – сказал он, – я ухожу, перешел бы со своими друзьями за мой столик, там лучше слышно и видно.

Собрались и с вином и закусками пересели поближе к сцене, где играли музыканты, прошедшие советскую школу борьбы с джазом.

Судьба сведет Маркова и Кострова вместе только в 1971 году во дворе дома в Арбатском переулке, куда Марков с женой и маленькой дочерью переедет жить, правда, в однокомнатную квартиру. А Костров, тоже с женой и маленькой дочерью, благодаря стараниям тестя переедет в трехкомнатную квартиру. Встреча с Марковым во дворе собственного дома очень не понравилась Кострову. За два года во Внешторге он как-то привык причислять себя к элите советского общества. А как же, он – во Внешторге, зять – в ЦК КПСС, жена – в поликлинике МИД СССР, а тут – школьный учитель. Оказалось, уже и не школьный учитель, а референт Комитета молодежных организаций города Москвы и работает в горкоме комсомола, а жена – аспирант стоматологического института. Да еще живет в так называемом совминовском доме из хорошего кирпича, с улучшенной планировкой квартир. Но в конце своих размышлений Костров решил, что Саша Марков умный парень, похоже. И заграница ему светит в недалеком будущем, в общем, человек его круга, а то школьный учитель – как-то не так.

Лондон. Паб «Британика». Район Кенсингстон. Июль 1971 года

Лейтенант МИ-6 Клифф Мак-Фарен пригласил на ланч сотрудницу русской службы Би-би-си Барбару Стоун, которая по заказу МИ-6 постоянно анализировала эстрадную музыку в СССР. Судя по последнему отчету Барбары, официальные группы, возникшие в СССР за последние два года, вокально-инструментальные ансамбли, как их называли, не имели к рок– и бит-музыке никакого отношения, играли они, в основном, произведения советских композиторов. В союзах композиторов и писателей были даже секции, которые следили за репертуаром этих ансамблей, участники которых зачастую набирались из случайных музыкантов, не разбиравшихся в рок-музыке и не имеющих к ней ни малейшего отношения. Многие из них были воспитаны на традициях советской эстрады и в большинстве случаев ориентировались на мнения руководителей коллективов, которые были абсолютно некомпетентны в западной джазовой и рок-музыке. Эту культуру они не знали и, как кажется, знать не хотели, но имели музыкальное образование, зачастую по классу народных инструментов. Правда, и в Москве, и в Ленинграде имелись самодеятельные коллективы, игравшие бит– и рок-музыку, но выхода на сцену и в эфир советских радио– и телестанций они не имели, а самодеятельность – она так и продолжала оставаться самодеятельностью. Хотя среди музыкантов таких групп, может быть, и следовало поискать Севу Шаргородцева, так как искать его среди участников официальных ансамблей не имело смысла. Беседуя с Барбарой в уютном пабе «Британика», лейтенант Клифф Мак-Фарен курил свои любимые сигареты «Бристоль», часто прихлебывая из большой кружки темное пиво «Гриннесс», спросил:

– Ну а что твои друзья – активисты бит-клуба? Там, кстати, были и музыканты, разбирающиеся в западной музыке?

Барбара, прожевывая хорошо приготовленный бифштекс, запивая его простым английским элем, улыбнулась:

– А все почти разбежались. Окончили институты, пошли работать по специальности, женились, появились дети. Многие всерьез занялись карьерой, вот, например, Саша Марков работает в горкоме комсомола.

Мак-Фарен хорошо был знаком с советскими партийными учреждениями.

– Да, – только и сказал, – впереди хорошая карьера в каком-нибудь министерстве, в управлении внешних сношений, с выездами за границу.

– Ну вот таких много, – продолжала Барбара, – но поискать стоит среди тех, кто пока за бортом советского благополучия и где-то в глубине души мечтает уехать на Запад, где, как ему кажется, его творческая натура быстро найдет применение.

– И что? – спросил Мак-Фарен, затягиваясь сигаретой. – Есть кандидаты на отъезд из СССР?

– Кандидаты есть. И весьма толковые. Но выделяется один Саша Коган. Девятнадцать лет, имеет музыкальное образование, играл в разных ведущих любительских группах. Весьма способный лингвист, знает двадцать один язык.

– Вот как? – удивился Мак-Фарен.

– Но мы, кажется, опоздали, – прервала удивления Мак-Фарена Барбара, – американцы оказались более активными, чем мы. Они сильны в обещаниях, здесь все: возможность организовать группу и начать обучение в американском университете.

– Да, наш Сева Шаргородцев намного слабее, – только и сказал Мак-Фарен, гася сигарету в пепельнице. При этом сигарета издала сильный табачный запах. – Так, подведем итог. Искать среди музыкантов официальных коллективов не имеет смысла. Похоже, что они разбираются в западной рок-музыке понаслышке: вот это – модно, а это – нет. Руководители коллективов тоже не ориентируются в рок– и поп-музыке. Они просто далеки от этого. Странно, но похоже, им это все не надо. Не надо и всей эстраде Советского Союза, то есть идеологически это все невежество не перечит ни партийным, ни административным установкам Советского государства. И вот тут-то, на этом фоне полного невежества в рок-музыке советских властей появился наш Сева, он-то и расскажет слушателям русской службы Би-би-си о том, что происходит в поп-музыке на Западе.

– А сможет? – спросила Барбара.

– А ты у нас зачем? – посмотрел на нее Мак-Фарен. – Напишешь, объяснишь. Совсем, конечно, дурака подбирать не надо. В общем, ищи, дерзай!

Москва. Август 1972 года

Около 7 вечера Саша Марков с продуктами из Смоленского гастронома завернул во двор своего дома и лоб в лоб столкнулся с Сергеем Костровым. Он выгружал из черной «Волги» с номерами гаража ЦК КПСС продукты, ящики с пивом, увесистую сумку с коньяком и водкой.

– А, Саша, привет! – окликнул его Костров. – Познакомься – Андрей Сергеев! – представил он, помогавшего ему молодого человека. – Работаем вместе.

– У вас что, день рождения? – спросил Марков.

– Да нет, – ответил Сергеев, – Кострова провожаем в Египет, работать едет.

– Вот что, – сказал Костров, закрывая багажник цэковской «Волги», – ты, Саша, отнеси свою сумку и где-то через полчаса приходи к нам. Будем рады.

Марков поднялся к себе, позвонил жене на дачу, чтоб не волновалась, снял костюм, в котором ходил на работу. Рубашку, галстук. Переоделся в джинсы, майку и кроссовки, которые привез из командировки в Польшу. Минут через сорок, подойдя к двери Костровых и нажав кнопку звонка, вдруг увидел Сергея Купреева, 1-го секретаря МГК ВЛКСМ, начальника Маркова и всех комсомольцев Москвы.

Костров открыл дверь, увидел Маркова и Купреева, своего соседа. Только и спросил от неожиданности:

– Вы тоже к нам, Сергей Александрович?

– А у вас что, чей-то день рождения? – увидев гостей, спросил Купреев.

– Да нет, – ответил Марков, – Кострова в Египет провожают.

– Саша, Сергей Александрович, проходите, – пригласила Купреева и Маркова Ира Кострова.

– Ребята, я подойду чуть позже.

Вошел Саша Марков и очутился в компании внешторговцев.

– Знакомьтесь, – это наш сосед, – сказала Ира, – Саша Марков, Комитет молодежных организаций города Москвы.

Встрепенувшиеся было головы сотрудников Внешторга – это кто еще пришел? – успокоились: почти свой, во Внешторге много работников из комсомола.

В большой комнате просторной трехкомнатной квартиры Костровых был накрыт стол, изобиловавший яствами и хорошими напитками наших и не наших сортов, хотя вином, коньяком и даже виски в 72-м году удивить кого-либо было трудно. В том же Смоленском гастрономе это все свободно продавалось, правда, в очереди приходилось постоять. Стол только что накрыли, бокалы расставили, ждали родителей самого Кострова и его жены. Когда все собрались, стали рассаживаться. Присутствие зятя Кострова, Чернова, зав. сектором в Международном отделе ЦК КПСС, как-то дисциплинировало сотрудников Внешторга. Чернов произнес напутственный тост «служить на благо Родины и не поддаваться на провокации западных спецслужб». Всем за столом тост был понятен, за рубежом были многие. Выпили с серьезным видом. Потом еще выпили, тут как раз и подошел Сергей Александрович. Тоже напутственные слова человеку, который достойно представлял московский комсомол во время учебы в МГИМО. Еще раз выпили: а что, достойные слова, достойные люди. За столом стало шумно. Внешторговцы рассказывали своим соседям по столу о происках западных спецслужб, о трудностях работы за рубежом, причем с каждым тостом трудностей становилось больше, а коварство спецслужб преодолевалось только благодаря бдительности советского человека, сотрудника Внешторга, сидящего рядом с вами. Марков все внимательно слушал. Ну а как не слушать? Ведь вот они, люди, которые противостояли козням и проискам спецслужб.