Авиатор: назад в СССР 7 (СИ) - Дорин Михаил

— Я сам его отнесу. Иди рядом и говори, куда его положить, — отпихивался Марик, не давая бойцу подойти к носилкам.

— Успел же, прибежать, — с некоторым расстройством выдохнул Паша. — Не кажется ли вам странным, что сегодня Марик изо всех сил пытался свалить с дежурства?

— К чему такие подозрения? — спросил я. — Зов женского тела ещё никто не отменял.

— Ага. Вот только у Барсова это превращается в зависимость. Так и до чего-нибудь доиграться недолго, — ответил Паша. — Болячку какую подцепит.

«Гусарский насморк» в этом случае не самое страшное. А вот когда будут разбираться, кто и где был в момент нападения, два моих товарища будут удостоены внимания. Меня, возможно, обойдёт стороной, ведь попался на глаза бойцам, которые отлавливали душманов.

И почему мне это кажется странным? При таком внезапном нападении, небольшая группа бойцов полностью экипирована и активно противостоит духам. Причём снаряжение явно непростых солдат.

Ещё и два моих однополчанина оказались в разных местах. Один рвался и, судя по всему, дорвался к девушке сегодня, не обращая внимание на то, что несёт боевое дежурство. Второй исчезает перед самым нападением.

— Чего задумался? — спросил Валера, заметив, что я уже несколько секунд смотрю в одну точку.

Я посмотрел на Пашу, который прятал от меня глаза, а затем в сторону Марика, который накрывал тело погибшего солдата.

— Про ребят думаю, — сказал я.

Может, слова афганца не были такими уж неправильными?

Утром масштаб трагедии был оценён уже в цифрах. Шесть человек погибло, и ещё десять получили ранения. Прибыла куча народу, боевых вылетов было минимальное количество, а все мероприятия сводились к подготовке встречи большого начальства.

Прибыть должен маршал Ахромеев, чтобы лично координировать действия группировки по захвату Луркоха. Вот только командование 40й армии посчитало, что случай с нападением нужно как-то загладить.

Начались беседы с командирами, опрос кто и что видел и другие мероприятия в рамках разбирательства. И к вечеру уже был объявлен вердикт — личная недисциплинированность. Даже Поляков никого не вызвал для допроса. А прибывшие товарищи из политотдела армии и вовсе настаивали, чтобы тела погибших сегодня же были отправлены в Союз. Организовали даже под это дело специальный рейс Ан-12.

Когда эту информацию на вечерней постановке довёл Бажанян, гул недовольства был сравним с улюлюканьем на стадионе.

— Как, мать твою⁈ — выругался Гаврюк, стукнув кулаками по столу, но тут же поймал грозный взгляд Араратовича. — Виноват, товарищ подполковник.

— Петрович, не ко мне вопросы. Комэску штурмовиков Афанасьева трясут, как не знаю кого. Мол, это по его вине погиб лётчик Орлов, — швырнул на стол фотопланшеты Бажанян.

Через пару минут все немного успокоились, и началась обычная рутина. Араратович довёл цели для нанесения ударов на завтра. Затем назвал состав дежурного звена.

Когда доводили фамилии, кто будет нести боевое дежурство, парни немного замешкались. После вчерашнего нападения у всех был небольшой мандраж. Даже Марик, которого определили в звено, опять сразу открестился от похода «в гости». Пускай, это и уберегло его от нападения, но если кто узнает, то несдобровать ему.

— Всем всё ясно? — спросил ещё раз Араратович. — Тогда, на отдых…Товарищи офицеры! — подал он команду.

В класс медленно вошёл Томин, чей уставший вид говорил о многом. Похоже, командир серьёзно переболел, но решил не прибегать к реабилитации.

— Садитесь, ребя, — махнул он рукой и подошёл к столу. — Как тут, Араратыч? — спросил Валерий Алексеевич, здороваясь с Бажаняном.

— Тут такое, товарищ командир, — покачал он головой.

— Наслышан, — прошептал Томин и повернулся к классу. — Не скажу, что рад вернуться, но ваши лица, ребя, видеть мне приятно. Братьев-штурмовиков тоже рад приветствовать, — поднял он руку вверх. — Валерий Алексеевич меня зовут. Можно командир, можно товарищ полковник. Первый у меня ко всем вопрос — вы чего тут за измерения половыми органами устроили⁈ Я к 236му полку в первую очередь обращаюсь.

Не мог командир пройти мимо наших трений с Су-25ми. Досталось всем. Командир на личности не переходил и был, конечно, прав в своей критике.

— А теперь вы, братья-грачи. Совсем нюх потеряли, пока тут были одни? Чем вы недовольны? — перенёс своё внимание Томин на штурмовиков.

— Товарищ полковник, вы… — хотел что-то сказать один них, но Томин посмотрел на него взглядом голодного тигра.

Мне самому не по себе стало. Валерий Алексеевич хоть и не молодой, но сила в нём видится очень большая. У него рукопожатие не уступает по силе Дубку.

— Давай, давай. Я вас слушаю, — предложил договорить этому лётчику Томин.

— Виноват, я передумал.

Закончив с примирением личного состава, Томин перешёл к насущным проблемам.

— Я был сегодня в дивизии на планёрке. На той, что была после того, как оттуда уехал подполковник Бажанян. На завтра весь план остаётся в силе с одним «но» — Ахромеева не будет, а прилетит пока что зам командующего армией и Хреков. С ним будут и афганцы.

— Форму готовить? — спросил Гусько, намекая на торжественное построение.

— Да, мать их за причинное место, — махнул рукой Томин. — Всем готовить! Афганцы будут какими-то медалями награждать. Ну и должны заняться расследованием всех нападений на наш гарнизон.

Валерий Алексеевич, после ещё нескольких минут беседы, дал команду всем следовать на отдых. Когда выходили из класса, Томин удостоил меня отдельным рукопожатием и несколькими приятными словами.

— Ничего секретного не поручают тебе и Гаврюку? — спросил Валерий Алексеевич, мило улыбнувшись.

— Никак нет, товарищ командир.

— Хорошо, что пока по работе к нам претензий нет. А то в командовании на Громова наезжают, мол, надо Луркох брать штурмом. Быстрее идти в самый центр, — сказал Томин, пропуская меня перед собой в коридор.

— Всеволодович говорит, что там слишком всё сложно. Проще заминировать все подходы к ущельям и заблокировать их там. Много людей можем потерять, если пойдут на штурм, — тихо проговорили Бажанян. — Из Москвы давят?

— Да странно всё. Вроде с Громовым и командованием армии в Генштабе согласны, а афганцы говорят, надо брать. Только эти наши союзнички требуют, чтобы мы шли перед ними, а они уже пойдут следом. Мол, у них сил не так много, — сказал Томин.

На улице столпился весь лётный состав, смотря на стоянку транспортных самолётов. Хвостом к нам стоял Ан-12й с открытой рампой. Рядом ГАЗ-66 с деревянными ящиками в кузове.

— Грузи быстрее, и летим, — кричал солдатам в кузове плотного вида офицер с кожаным портфелем и сигаретой в зубах, поправляя фуражку.

Узнал я этого холёного полковника. Замполит из командования, который пытался сопровождать Краснову в Баграме. Похоже, что этот тип сейчас очень быстро увозит тела ребят, чтобы доложить о проделанной работе наверх. Зачем? Для меня загадка, почему в Союзе вот так скрывали правду об Афгане.

— Странно, что нет никакого сопровождения. Могли бы дать сослуживцам проститься со своими товарищами, — сказал Гусько, смотря на то, как полковник отгоняет техников, которые пришли к самолёту.

— Чего заглядываем? Свободны, товарищи военные, — отогнал он от самолёта троих техников. — И что, что вы хотите проститься? В Союз вернётесь и сходите к ним на могилу.

Как-то у меня на душе стало тоскливо. Вот так просто парней увозят домой, без почестей. Подписанный деревянный ящик с местом назначения, и всё. Ещё и сопровождает их полковник, который всё делает, чтобы не вышла наружу правда. Кто в этой стране такое придумал?

— Товарищ полковник, давайте, как положено, простимся с Орловым? — предложил я, подойдя к Томину.

Командир молчал, размышляя. Сейчас можно нарваться на конфликт с командованием армии. Но лучше так, чем мы совесть свою предадим.

Глава 11

Замполит 40й армии был не самой солидной фигурой в большом количестве начальников, присутствовавших в Афганистане. Однако, проблем мог создать Валерию Алексеевичу побольше, чем в своё время это делал Хреков.