Страх перед страхом - Анна Малышева

Татьяна решилась:

– Скажите, чем я могу вам помочь?

– Помочь?

– Да. Ведь ваш сын был Ириным женихом. Он и появлялся у нас дома как ее жених. Я просто должна что-то сделать для него… Для вас.

Неожиданно резкий ответ будто хлестнул ее по лицу. Антонина Григорьевна вздернула голову и заявила, что хотя ее сын в самом деле находился с Ириной в близких отношениях, но она сама никогда этого плана на брак не одобряла и считает, что Леня мог бы найти другую девушку.

Татьяна не выдержала, хотя и приказывала себе быть терпимей:

– Что вас не устраивало в Ире?

– Только то, что она была беременна от другого.

Татьяна возмутилась:

– Это что – Леонид вам рассказал?

Та кивнула:

– А что в этом такого? У него от меня никаких тайн не было! Он мне все рассказывал, причем я его к этому не принуждала! И всем родителям желаю того же! – В ее голосе неожиданно послышались слезы: – И вот такого сына мне было суждено потерять! А всякие сволочи живут!

Татьяна встала и повесила на плечо сумку:

– Извините, но мне пора.

В ней все кипело – какой же надо быть стервой, чтобы не простить этого греха даже мертвой невесте сына! Ведь парень искренне ее любил и, если сделал такой выбор, стало быть, имел веские причины!

Хозяйка не стала ее удерживать, хотя поднялась с места вместе с ней. Татьяна прошла в прихожую и сняла с вешалки плащ. Антонина Григорьевна стояла рядом с каменным выражением лица – не собираясь ни прощаться, ни приглашать ее на похороны сына. Татьяна подчеркнуто спокойно и тщательно застегнула все пуговицы. Потом не вытерпела и повернулась к ней:

– Знаете, что я вам скажу? Если бы у моей дочки была такая свекровь, я бы первая настаивала, чтобы она развелась с мужем! Ей бы все равно с вами жизни не было!

Антонина Григорьевна чопорно заметила:

– А вот я бы ни на чем не настаивала. Они все равно развелись бы – рано или поздно.

– Почему вы так считаете? – запальчиво воскликнула Татьяна. – Мне лучше знать, какой была моя дочь! Она могла ужиться с кем угодно, только вот я бы не допустила, чтобы вы ее травили!

– Травила? – насмешливо спросила та. – Да перестаньте, ради бога. Мой сын всегда мог делать, что пожелает. Я же его хорошо знала – он, в конце концов, всегда разбирался, что к чему. Когда он сказал, что хочет жениться, я ему ни слова не возразила.

Татьяна фыркнула:

– Вот спасибо! Моя дочь прекрасно обошлась бы и без вашего сына!

Та возразила:

– Знаете, когда он ее впервые сюда привел и она вышла из его комнаты только через два часа, да и то не за тем, чтобы мне представиться, а чтобы помыться в душе… Мне многое стало ясно о вашей дочери. Конечно, она бы обошлась и без Лени, я просто уверена в этом. – И так как Татьяна не находила от возмущения слов, Антонина Григорьевна победно добавила: – Обходилась же она без него и раньше, да еще ребенка нажила.

Татьяна наконец сумела вдохнуть достаточно воздуха – в голове у нее мутилось, руки дрожали, ей не верилось, что подобные вещи говорят именно про ее дочь.

– У вас просто… Просто сердца нет, – выдавила она, с ненавистью глядя на хозяйку дома. – Вы тоже потеряли ребенка и можете после этого так со мной говорить… Не знаю, что вы за человек. Просто не знаю!

Та мотнула головой:

– Ладно, и не нужно вам знать. Слава Богу, не породнились!

– Да уж, скажешь Богу спасибо за такую милость! – бросила Татьяна и опрометью выбежала на лестницу.

Оказавшись во дворе, она едва перевела дыхание и сжала кулаки: «Нет, какая стерва! Я к ней со всей душой! Разве я хоть слово плохое сказала о ее сыне! Ну пусть я к нему неважно относилась, когда он к нам захаживал, но она-то этого знать не могла! Зато теперь я за него переживаю, как за родного, а эта дура… Нет, кончено, больше я сюда ни ногой! Нужны мне ее соболезнования, вы только подумайте! Набралась наглости!»

Внезапно где-то наверху с треском распахнулось окно. Татьяна машинально подняла глаза и увидела, что из окна второго этажа по пояс высунулась Антонина Григорьевна. Она гневно показывала ей какой-то листок бумаги:

– И у вас хватило наглости дать мне это?! Нате, берите обратно! Какая хамка!

Окно захлопнулось, да с таким шумом, что все старушки и дети, гулявшие в это время во дворе, с нездоровым любопытством уставились на Татьяну. Она не обращала на них внимания, следя только за листком бумаги, который угловато спланировал на куст нераспустившейся сирени. Подошла, взглянула… И не веря своим глазам, наклонилась, высвобождая из веток застрявший там конверт. Тот самый конверт, в котором она вернула матери покойного деньги.

Сегодня утром, достав конверт из ящика стола, Татьяна даже не взглянула, что в нем содержится. Зато увидела теперь. Вместо денег в нем лежали несколько листков писчей плотной бумаги, сложенных вчетверо. А конверт был тот же самый – она узнала и полудетский почерк, которым был написан адрес, да и сам адрес… Тот самый адрес, по которому она сюда явилась. Письмо было адресовано Леониду.

Ни секунды не медля, Татьяна бросилась назад в подъезд и взбежав по лестнице, забарабанила в дверь:

– Откройте! Что это значит?!

Дверь распахнули тотчас же, будто ее возвращения ожидали. Антонина Григорьевна, ничуть не смущенная, напротив – разгневанная, возмущенно бросила ей в лицо:

– Ну я не знаю, как у вас совести хватило являться ко мне с этим! С этим!

Она указывала на конверт, который Татьяна все еще продолжала сжимать в руке. Та скомкала его и швырнула комок в коридор:

– Я вам деньги принесла, вы что – не видели? Я вернула вам деньги, все десять тысяч до копеечки!

У нее за спиной слегка скрипнула приоткрытая дверь – видимо, скандал принимал такие масштабы, что им заинтересовались соседи. Антонина Григорьевна отшвырнула комок бумаги носком тапка:

– Никаких денег там не было, вы что – издеваетесь? Дурочку из меня хотите сделать? Сын откладывал эти десять тысяч на приличный ремонт, а когда узнал, что ваша Ира погибла – сразу вытащил их и побежал к вам! А что вы мне вернули?! Уж не позорились бы! Истратили на похороны или там еще на что – на здоровье, у меня никаких претензий нет!

– Я ни рубля не тратила, даже не брала… – Татьяна от ужаса и унижения даже стала заикаться. – Вы мне не верите? Кем вы меня считаете? Думаете, я бы принесла вам пустую бумажку?!

– А что же вы в таком случае принесли?

Татьяна придержала дверь, которую хозяйка собралась было захлопнуть. Ее трясло от гнева, тем хуже, что она чувствовала спиной напряженное внимание соседей:

– Ну нет, извините! Я вернула вам все десять тысяч полностью! Если вы их вытащили и сунули в конверт бумажку, чтобы меня опозорить, – это на вашей совести! Но я денег не брала!