Стоянка поезда – двадцать минут - Мартыненко Юрий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На
кануне,
16 октября,
Государственный
Комитет
Обороны
принял
постановление
«Об эвакуации
столицы
СССР г. Москвы».
Город
должны
были незамедлительно
покинуть
правительство,
наркоматы,
посольства,
Генштаб,
военные
академии,
заводы.
Крупные
предприятия,
электростанции,
мосты
и метро
следовало
заминировать,
рабочим
и служащим
выдать
зарплату,
сверх нормы
по пуду муки или зерна.
Утром
16 октября
в Москве
не открылось
метро —
единственный
раз за всю свою историю.
Приказ
о закрытии
отдал
народный
комиссар
путей
сообщения
Лазарь
Каганович:
«Метрополитен
закрыть.
Подготовить
за три часа предложения
по его уничтожению,
разрушить
объекты
любым
способом».
Не вышли
на линии
трамваи
и троллейбусы,
на объекты
транспортной
инфраструктуры
прибыли
саперы.
Во дворах
домов
и учреждений
жгли документы:
сберкнижки
из касс, документацию
предприятий,
партийные
и комсомольские
билеты,
всевозможные
учетные
карточки,
домовые
книги
и многое
другое.
В это вре
мя
по городу
уже не первый
день ползли
слухи,
что немцы
уже в Крюкове
и Химках,
что в принципе
было не так далеко
от правды:
колонна
немецкой
мотопехоты
прорвалась
фактически
до станции
метро
«Сокол».
В суетливых,
крикливых
и душных
бесконечных
очередях
чего только
не говорили:
что немцы
возьмут
город
в два дня, что партийная
«головка»
бежит
и многое
другое.
И когда
жители
города
увидели
неработающий
транспорт,
а рабочие —
неработающие
предприятия,
отсутствие
руководителей
и денег
для расчёта,
вполне
логично,
что начались
беспорядки:
машины
останавливали
на трассах
и улицах,
били пассажиров
и вытаскивали
«барахло»,
появились
мародёры.
Но другой
вопрос,
что побежали
руководители
предприятий
и партийные
кадры.
Те, кто не смогли
раздобыть
заветную
«бронь» или место
в эшелоне,
идущем
на восток,
просто
начали
бросать
город.
И бежать —
по шоссе
Энтузиастов.
19 октября
Вержбицкий
пишет:
«16 октября
войдёт
позорнейшей
датой,
датой
трусости,
растерянности
и предательства
в истории
Москвы…
Опозорено
шоссе
Энтузиастов,
по которому
неслись
в тот день на восток
автомобили
вчерашних
„энтузиастов“
(на словах),
гружённые
никелированными
кроватями,
коврами,
чемоданами,
шкафами
и жирным
мясом
хозяев
этого
барахла».
И не только
со своим
«барахлом»,
но и с деньгами,
ценностями
предприятий
и учреждений,
хватали
всё, что могли
унести.
О деталях
бегства
написано
много,
и с опорой
на документы.
По неполным
данным
военной
прокуратуры
Москвы,
оставили
свои рабочие
места
около
780 руководящих
работников;
ими было похищено
почти
полтора
миллиарда
рублей,
угнано
сто легковых
и грузовых
автомобилей.
Согласно
справке
московского
горкома
ВКП (б), с 438 предприятий,
учреждений
и организаций
сбежало
779 руководящих
работников.
Бегство
отдельных
руководителей
предприятий
и учреждений
сопровождалось
крупным
хищением
материальных
ценностей
и разбазариванием
имущества:
было похищено
наличными
деньгами
за эти дни 1 миллион
484 тыс. рублей,
а ценностей
и имущества
на сумму
1 миллион
51 тыс. рублей.
Тут важ
но
то, что, паника
быстро
прекратилась.
Уже 17 октября
по радио
выступил
Пронин,
призвавший
немедленно
приступить
к работе
и ликвидировать
панику,
не верить
ложным
слухам.
После
этого
город
буквально
преобразился:
всё заработало,
даже такси.
На улицах
появились
военные
и милицейские
патрули,
с правом
расстрела
на месте
грабителей
и мародёров
и проверки
любых
машин
и личных
вещей.
Паническое
бегство
прекратилось,
открылись
магазины,
аптеки,
больницы.
Моссовет
принял
постановление,
в котором
события
в Москве
16 октября
были названы
«грубым
нарушением
государственной
дисциплины».
Было введено
осадное
положение,
Московский
городской
суд и народные
суды стали
военными
трибуналами,
выносившими
суровые
приговоры
не мешкая,
и обжалованию
они не подлежали.
Прошло
ещё два дня, и 21 октября
Вержбицкий
удивляется,
что стало
с городом?
«Преображенская
площадь.
Полдень.
Пережита
„паника“.
Люди уже не мечутся,
они выстроились
опять в очереди.
За облаками
страшный
пулемётный
огонь. Гудят
самолеты,
дрожат
стёкла,
в трёхстах
метрах
от магазина
на берегу
Яузы начинают
гневно
и оглушительно
рявкать
зенитки.
Где-то бухают
фугасные
бомбы.
Но ничто
не изменилось
на площади.
Недвижно
вытянулись
очереди,
особенно
большая
за портвейном
(18 рублей
60 копеек),
не дрогнула
и очередь
за газированной
водой.
У витрины
магазина
кучка
внимательно
читает
газеты
под стеклом
о том, что под Малоярославцем
мы отступаем.
На остановке
юноша
читает
„Севастополь“
Ценского.
Из рупора
летят
звуки
„Богатырской
симфонии“
Бородина.
Плетётся
пьяненький.
Красноармейцы
тянут
пиво. Куда делись
в Москве
нервные
люди?»От
дельно
следует
отметить,
что одной
из причин
паники
стал слух о том, что Москву
покинул
Сталин.
Позже
тот факт, что вождь
остался
в столице,
сильно
помог
прекратить
панику.
Известно,
что Сталин
приезжал
на вокзал,
прошёлся
вдоль вагонов,
в которых
уезжали
в Куйбышев
члены
партии
и правительства.
Но — он не уехал, остался
в осаждённой
Москве,
а затем
и вернул
в город
своих
соратников.
Сталин
остался
в Москве
в то время,
когда
в войсках
германского
восточного
фронта
уже распространялись
заранее
отпечатанные
пропуска
для передвижения
по Москве
во время
парада
полков
вермахта
и был подготовлен
целый
сценарий.
Он начал
готовить
свой сценарий:
парад
7 ноября
на Красной
площади
в честь
Великого
Октября».