Пеликан. Месть замка Ратлин - Джек Гельб

сорняком в его сознании. До чего звонко бились шпаги, не проходило и минуты, как горячая кровь выступала на стальном клинке, и лицо Джона Норрейса замирало, его голубые глаза уродливо таращились в разные стороны, челюсть выезжала вперед. Победитель брезгливо отирал рапиру и убирал за пояс, пока Финтан беспомощно смотрел, как его шанс достался другому. Рыжего Лиса пробивала нервная дрожь от этих мыслей, и тем упоительнее был этот страх, чем отчетливее ныла раненая ладонь. Он сам касался раны и, скрипя зубами, в мучительном упоении наслаждался этой болью, ведь это была самая действенная улика того, что весь этот живописный кошмар – лишь плод воображения, и род Норрейс не был прерван. Такими были мысли Макдонелла, когда в коридоре раздались шаги. Всего в зале было около пяти человек, и все разом обратили свой взгляд на явившегося пажа.

– Мастер Дрейк просил вас, – молвил слуга.

Макдонелл поднялся в полный рост и последовал за пажом. Они миновали один пролет за другим, и Финтан справлялся с подступающим недомоганием, но преодолевать лестницу становилось все сложнее. Опираясь левой рукой о стену, юноша ощутил, что сердце бьется слишком отчаянно, а его самого прошибает ледяной пот, а может, просто в этот вечер сквозняки были особенно жестоки к нему.

– Вы в порядке? – спросил паж, останавливаясь на пару ступеней выше.

Финтан упрямо кивнул и продолжил восхождение. Наконец они оказались подле тяжелой двери. Паж постучал три раза, после глухого «войди» отворил дверь, и они оба переступили порог.

С высокого сводчатого потолка свисали две люстры с толстыми свечами. Запах пчелиного воска смешался с какими-то пряностями и горьким табаком. В стенах стояли ниши, уставленные сундуками. В противоположной стене был выложен камин, который с жадным треском пожевывал поленья и задорно потрескивал ими. К окну был приставлен длинный стол, который казался совсем неподъемным то ли из-за своих размеров, то ли от царящего на нем нагромождения. Тяжелая парча, серебро, табак, пучки пряностей, пыльные глиняные кувшины, вовсе не представляющие никакой ценности на первый взгляд, и нити жемчугов. Среди этих сокровищ возвышалась земная сфера искусной работы – глобус светло-бежевого цвета.

Сам капитан сидел за столом вполоборота к вошедшему и курил трубку. Он опирался правой ногой о сундук с плоским дном, что лежал под столом, а рука с трубкой была уперта в правое колено. Дрейк не двинулся с места, плечи по-прежнему были опущены. Он лишь вскинул взгляд. Прикрыв веки, капитан велел пажу пойти прочь.

– Ну, присаживайся, дружок, – кивнул Дрейк на стул напротив.

Финтан занял указанное место, сложив руки на коленях в замок.

– Где угораздило? – спросил капитан, кивая на перевязанную ладонь.

Финтан поджал губы и пожал плечами. Дрейк хрипло усмехнулся и вынул трубку изо рта, постукивая по ней пальцем.

– Я все знаю, – капитан смотрел прямо в глаза Финтана.

То ли от духоты, то ли от малокровия кружилась голова, но Макдонелл выдержал этот взгляд.

– Тогда чего спрашиваете? – прищурился Рыжий Лис.

Из-за выражения лица капитана Финтану почудилось, будто бы сейчас прозвучал не то что не английский, а вовсе не человеческий язык. В таком недоумении они провели несколько мгновений, и чаша весов колебалась. Финтан был один на один. Хватит ли резкого броска? Один удар в шею может стоить капитану жизни. Руки капитана грубые. Он сам работает в порту, и сейчас работы много. Глубокие морщины на лбу залегли не вчера и не год назад. Он утомлен морально и физически. Один бросок сейчас, в этот поздний час. Но тут заныла рана на руке, напоминая о чертовой клятве. Нет, броситься сейчас на Дрейка, а как потом добраться до Норрейса? Раньше Финтан бы ринулся напролом, но теперь ему было что терять. Да и в самом Рыжем Лисе сейчас крови было не так-то и много, несколько мгновений назад он поднимался насилу, как сонная кляча, которую уже проще прибить бы, возни меньше. Так за эти несколько мгновений Рыжий Лис уже прикинул план и отрекся от него, и, как прояснилось в следующее же мгновение – не зря.

– Хорошая работа, – бодро молвил капитан.

Финтан широко улыбнулся и облегченно вздохнул. Не скрывая удивление своей удачливости, он приложил кулак к груди и поклонился.

– Голой рукой? – присвистнул Френсис. – Смело, дружок, смело.

– Вы слишком хорошего обо мне мнения, – молвил Макдонелл. – Я преследовал свою цель, только и всего.

– Какую же, Рыжий Лис? – спросил капитан.

– Я не мог позволить умереть ему вот так, – ответил Финтан. – Именно Джонни представил меня вам. Вы сочтете это за глупость, но я говорю правду. Для меня нет иной награды, нежели служить у вас на судне.

Дрейк кивнул пару раз и, потянувшись, откинулся на спинку назад. Пару раз постучав ногой по крышке сундука, капитан почесал подбородок. Все это время Френсис не моргая следил за Финтаном, за каждым его движением, и в душе капитана не оставалось сомнения – этот юнец говорит правду.

– В таком случае ты герой поневоле, – пожал плечами Дрейк. – И все равно заслуживаешь похвалы. А все-таки скажи-ка, а что ты там делал-то?

Финтан застыл под пристальным холодным взглядом капитана.

– Я молился, – ответил Макдонелл, несколько помедлив.

Выражение лица капитана сразу смягчилось. Он отвел взгляд и затянулся. Дым выходил полупрозрачной струйкой. Есть вещи, которые будят воспоминания, как громкий гул, как бой о железную посудину и брань над ухом. Но ароматы работают иначе. Они ласково и бережно проходят по памяти, осторожно ступая по дорожкам, как бы они ни были завалены битыми осколками и липкой грязью. Запах, по-настоящему богатый и глубокий запах, а не случайная резкая вонь смолы или серы бережно выудит крошечный осколок памяти. Посмотрев на разбитое зеркало своей жизни, будет сложно приложить именно этот кусочек – такая фигура никак не подходит. Но вот же он, ты его вспомнил, он просыпается в твоем разуме. Это не слово, не звук и не картинка, это кусочек времени, он просто отколот от общей картины и потому кажется чуждым. И вот Финтан сидел, смущенный тем, как запах табака бережно преподносит ему осколок, завернутый в шелковый платок. Что-то такое полное, созвучное и родное, что-то волнительное и трепетное, что не может быть сном или вымыслом. Вот такое непонятное смутное волнение было навеяно густым запахом горького табака.

– Я знаю то местечко, сам туда захаживаю, когда ищу уединения, – продолжил Френсис после короткой паузы.

Дрейк будто почувствовал и подхватил задумчивый настрой Рыжего Лиса.

– Ну, я и Джонни показал его. Он тот еще сорвиголова, если что задумает – так лучше