Сквозь Пекло - Елена Асеева

— Невеста…,- протянул Храбр и от неожиданности зачем-то вскочил с лавки. Однако лишь мгновение постояв, вновь усаживаясь, поспрашал, — и ты знаешь, эту деву… Деву которую мой сын выбрал в невесты?

— Я-то знаю…,- продолжая смеяться, ответил наследник, да развернувшись на лавке положил сверху на нее больную ногу. — Да, вот я думаю, отцу невесты, эта новость не очень понравится.

Ярил и Храбр недоуменно переглянулись промеж себя, а засим воззрившись на наследника, и, словно сговорившись, разом спросили:

— И кто у него невеста?

— Кто… кто… — качая головой, произнес Святозар. — Малуша у него невеста.

— Малуша? — чуть ли не выкрикнул правитель и гневно зыркнул на Храбра.

— Ты, чего Ярил, на меня так смотришь? — теперь уже засмеявшись, откликнулся Храбр. — Это же мой сын выбрал, не я… твою Малушу в невесты себе. Вот на него так и смотри. А засим, друг мой, может он ей и не понравится.

— Да, нет, — наклоняясь и потирая больную ногу, добавил Святозар. — Он ей похоже нравится… Еще бы такой витязь красавец, самый сильный, смелый и храбрый юноша у нас в Славграде. Да все девы по нему сохнут.

— Ну, Малуша, еще дитя, — разумно заметил правитель. — Нечего ей о Ратише и думать-то. И потом, ты, сынок, откуда это знаешь?… — Ярил внимательно посмотрел на наследника, и благодушно усмехнулся. — Мне вот интересно, откуда ты все знаешь, и главное, почему мне не рассказываешь?

— Отец, да это я от Тура узнал… У него, знаешь ли дурная привычка есть, обо всем громко рассказывать, — пояснил Святозар. — Он как-то балякал с Малушей, а я и услышал. Я правда с сестричкой поговорил, спросил это как серьезно или нет. Она засмеялась и пожала плечами. Ну, я и не стал настаивать, отец. Может оно само пройдет. Ну, а ежели не пройдет, значит у вас с Храбром общие внуки будут.

— Значит, женить не удастся, — проронил весьма удрученно Храбр и погладил свою густую темную бороду, едва тронутую сединой. — Чего ж тогда делать?

Святозар сызнова потер рукой больную ногу, повернул голову, вонзился очами прямо в серые глаза наставника, и, с нескрываемой грустью в голосе, сказал:

— Да, знаю я, что можно сделать.

— Что? — тотчас и дюже обрадовано, вопросил Храбр.

— Что… что… попросить Нука, чтобы он плюнул на ногу, — ответил наследник и губы его чуть зримо дрогнули. — И тогда, точно будет Ратиша твой, вот как я привязанный к лавке сидеть… Не сможет он не побегать, не пошутить, не пошалопайничать. Верно, Храбр, красота, а не сын. Сидит себе на лавке, ногу трет целый день, разговоры мудрые ведет… Эх, Храбр, ну, чего ты, пристал к Ратише, чего все время им недоволен, жалуешься на него, наказываешь его? Да, пусть он пошалопутничает, порадуется жизни, юности своей. Кто ж его знает, что его в жизни ждет. — Святозар замолчал, спустил ногу с лавки, и, поднявшись, оперся руками о край стола и более жестко добавил, — радуйся, Храбр, что твой сын не мучает тебя своей хворью, как я своего отца.

— Нет, нет…мальчик мой, ты меня не мучаешь, — торопливо проронил правитель, и с нежностью посмотрел на Святозара. — Для меня самое главное, что ты жив… жив мой сын, мой наследник.

— Да, отец, я знаю, знаю это, — тяжело вздохнув, сказал Святозар, и кивнул. — Ну, что Храбр звать Нука, чтобы он плевал на твоего сына? Или потерпишь своего Ратишу, пока наша Малушенька не подрастет и не остепенит этого бойца?

— От, Святозар, завернул ты речь свою, — улыбаясь, очень мягко произнес Храбр. — Да, нешто, этот Нук бегает по земле восурской и слюной своей плюется. Ты ж его, я сам видел, в Пекло согнал, он теперь верно там где-то мерзнет.

— Нет, — отрицательно покачал головой Святозар и теперь уже судорожно подернулись черты его красивого лица. — Тот Нук с которым я бился погиб и душа его, и тело. Меч ДажьБога уничтожил его навсегда. А в Пекле если и мерзнет, то только та половинка души моего брата Эриха.

— Все, все, все, — перебив наследника, громко изрек правитель, и поднялся с лавки. — Закончили этот разговор. Не хватало, чтобы ты, мой мальчик, сейчас вспоминал это все и начал волноваться. И тогда, Храбр, твой внук опять останется без божатого.

Глава восьмая

Святозар, Любава и Храбр приехали на берег реки Спокойная. Зима была в самом разгаре, потому и дорога, и сам берег были покрыты плотным ковром белого снега, дующий не сильный ветерок нес на своих крыльях морозный дух. Наследник выпрыгнул из саней и помог вылезти из них Любаве. Чтобы не переморозить больную ногу, Святозар тепло одевшись и укрыв ее, проделал путь от дворца до реки в санях. Храбр сопровождающий наследника, приехал на лошади. Спешившись, он подошел, и, осмотрев с тревогой во взоре наследника, спросил:

— Ну, что?

— Что, Храбр? — не понял вопроса наставника Святозар. А после похлопал его по плечу, и довольно расправив плечи, добавил, — не боись, наставник, побожатим сегодня твоего внучка.

Когда Святозар, Любава и Храбр подошли к проруби, что была вырублена у самого берега и куда вел деревянный настил, то среди собравшихся людей, пришедших на обряд божатия, увидели Дубыню, Стояна, Белославу и Всемилу, державшую за руку Яронега. Народу было очень много и все с нетерпением ждали наследника, который по традиции должен был первым начать этот обряд. Яронег увидев Святозара, вырвал руку из крепко сжимающей его бабушкиной ладони и побежал навстречу наследнику. Святозар подхватил на руки мальчика, и, закружив, крепко его обнял. Яронег был очень похож на своего отца, такой же крепкий, сбитый мальчонка с белокурыми волосами и высоким чубом, да темно — серыми глазами.

— Дай, мне Яронега, — строго сказал Храбр и забрал внука из рук Святозара. — Тебе и так предстоит такое вынести.

— Ох, Храбр, — улыбаясь, ответил наследник и поправил на голове, съехавшую на бок, шапку. — Ты, хоть при Любаве не говори того, не стони… Уж, в самом деле мужчина я или кто, все я выдержу.

Святозар двинулся вслед за Храбром, держа Любаву за руку, к семье Стояна, а подойдя поздоровался с мужчинами и поклонился женщинам, которые узрев наследника с женой не менее радостно их приветствовали.

— Ну, ты, как? — тревожно поспрашал Стоян, оный за эти годы стал еще крепче и шире в плечах, да обзавелся такой же, как и у его отца, густой белокурой бородой и усами.

— Ох… ох… ох… — недовольно выдохнул Святозар. — Докладываю, чувствую себя хорошо, обряд доведу до конца. Да, давайте, начнем, что ли, а то детвора померзнет, на дворе же не лето.

Святозар пошел к лавкам, установленным на берегу, нарочно для обряда, и, передав шапку Храбру, сбросил с себя белый овчинник, короткополый тулуп овчиной вовнутрь да синий кафтан. Опосля того он опустился на лавку и спешно стянул с ног сапоги да чулки, подбитые мехом, снял пояс и штаны, оставив на себе лишь портки, исподние легкие штаны, и белую, шелковую рубаху. Белослава и Всемила также быстро раздели Яронега.