Теодосия и Сердце Египта - Робин ЛаФевер

– А нам с вами нужно еще кое о чем поговорить.

Проклятье.

Братство избранных хранителей

– Моя дорогая мисс, это не игрушки. У нас в Британии происходят серьезные события, и вы, похоже, оказались втянутыми в них. Репутация вашей матери и отца нам хорошо известна. Многие вещи, которые ваша мать ввозит в нашу страну, обладают… скажем так, необычными свойствами. Я хочу знать, как много других артефактов с такими же свойствами находится в вашем музее.

Забыв о былой предосторожности, я выскочила из кресла и подошла к столу.

– Вам известно о заклинаниях?

Услышав слово «заклинания», Вигмер насторожился, и на мгновение я подумала, что совершила ужасный промах.

– Да, – медленно ответил Вигмер. – Мне известно о заклинаниях. А теперь расскажите, что вы сами знаете о них.

– Что ж, вы – первый человек, который точно знает, что они существуют. Кроме меня самой, разумеется. Мама и папа их никогда не замечают, но я обычно чувствую их, как только впервые взгляну на про́клятый предмет. Ощущение при этом такое, будто у меня по спине бегут жучки с ледяными лапками. Вы, очевидно, чувствуете то же самое?

– О нет, – ответил лорд Вигмер, слегка шевельнув усами. – Мы используем другие способы, чтобы определить, лежит на предмете заклятие или нет.

– Воск? Это мой тест второго уровня.

Вигмер откинулся на спинку кресла и сложил руки.

– Расскажите мне про этот тест Второго уровня, – попросил он.

– Ну, когда я заподозрю, что артефакт может быть про́клят, я выкладываю вокруг него кусочки воска…

– Где вы берете этот воск? – перебил меня Вигмер.

– Снимаю с обгоревших свечей, ну и все такое прочее. Итак, я выкладываю вокруг предмета эти кусочки воска, а через несколько часов проверяю – если воск потемнел, стал грязно-серым или черным, значит, на предмете действительно лежит заклятие.

– А вам доводилось ошибаться? Воск когда-нибудь оставался белым?

– Ни разу.

– Поразительно, – покачал головой Вигмер и спросил: – А еще какие-нибудь тесты вы проводите?

– Да. Если предмет прошел испытание воском, я перехожу к тесту третьего уровня. Это тест лунного света.

Вигмер вновь поднял брови, а я торопливо заговорила – когда говоришь быстро, такие вещи выглядят не такими глупыми.

– На третьем уровне я проверяю артефакты ночью. Когда на них светит Луна. Тогда… тогда я могу видеть кружащие вокруг предмета заклятия.

– В самом деле? – с неподдельным интересом воскликнул Вигмер. – И на что они похожи?

– Это иероглифы. Но они двигаются и кружатся, словно рой готовых ужалить пчел. При этом кажется, что они тихо жужжат. Вы сами видели их? В лунном свете?

– Нет, – с некоторой, как мне показалось, печалью покачал головой Вигмер. – Значит, иероглифы раскрывают перед вами сущность заклятия?

– Нет. Они и есть само заклятие, написанное на предмете тем, кто его заколдовал.

Вигмер откинулся в кресле, изучая меня взглядом так, словно я сама была очень любопытным артефактом, на который он только что наткнулся.

– Замечательно. И когда же вы впервые открыли в себе этот необычный талант?

– Необычный, сэр? Но разве вы сами не обладаете таким же?

– Нет. Боюсь, что нет. Наши способы обнаружения заклятий намного скучнее и сложнее. На самом деле с помощью вашего дара мы могли бы сэкономить массу времени и сил.

Не знаю почему, но от этого предложения мне стало как-то не по себе.

– Вы спрашивали, когда я открыла в себе этот, как вы говорите, дар? С самого детства.

И я рассказала о том, как проводила свои исследования и училась защищать себя.

– Вот таким образом я узнала о различных тестах и открыла рецепты для снятия заклятий, – закончила я.

– Рецепты?

– Ну да. Разве они не похожи на рецепты? Вы действуете шаг за шагом, используя нужные ингредиенты, только вместо кекса или жареной бараньей ноги получаете в конце очищенный от заклятия предмет.

– М-да, но для большинства людей это не так-то просто.

Вигмер развернул свое кресло к большому шкафу, стоявшему здесь же рядом, у стены. Вынул из кармана брюк ключ, отпер дверцы, а затем вынул из шкафа длинный черный каменный ящик. Все время не сводя с меня глаз, он осторожно поднял крышку.

Внутри ящика лежала искусно вырезанная длинная тонкая статуэтка, изображающая жуткого вида змею с разинутой пастью, острыми чешуйками и огромными клыками. Глаза змеи были сделаны из кусочков красного сердолика. Чувствовалось, что это очень старая статуэтка, пожалуй, древняя, как само Время. Я оторвала свой взгляд от артефакта и увидела, что Вигмер пристально наблюдает за мной.

– Ну что ж, эта змея уродлива, как сам смертный грех, – сказала я, почувствовав, что Вигмер ждет, когда я заговорю. – Одно из самых жутких изображений Змеи Хаоса, какие я когда-либо видела. Но проклятие на ней не лежит, если вы именно это хотите знать.

Вигмер подпер руками подбородок, переводя взгляд со змеи на меня и обратно. Затем он снова повернулся к шкафу и снял с полки другой ящик, на этот раз из светло-серого стеатита, или мыльного камня, покрытого многочисленными иероглифами, некоторые из которых были мне неизвестны.

Вигмер положил ящик на стол передо мной и снял крышку. Как только он это сделал, по спине у меня побежали ледяные лапки, а мне самой захотелось вскочить и броситься вон отсюда.

В ящике лежала маленькая каменная фигурка гиппопотама, на вид совершенно безобидная, как детская игрушка. Но это было не так. Я ощущала наполнявшую фигурку гиппопотама силу черной магии и начертанные на ее поверхности ужасные проклятия. Я поежилась, потянулась за крышкой и вернула ее на место.

– Бог Сет, – сказала я. – В одном из своих самых невинных обличий.

Впрочем, можно ли употреблять слово «невинный», когда речь идет о страшном египетском боге хаоса и разрушения?

– На этом предмете лежит очень мощное проклятие, – добавила я. – Похоже, что это орудие, несущее смерть и разрушение, хотя в этом я не совсем уверена.

– Но мне показалось, вы говорили, что можете увидеть и прочитать начертанные на предмете заклятия? – спросил Вигмер.

– Только при лунном свете, – вздохнув, ответила я.

Вот незадача. А я так обрадовалась, что взрослый человек, да еще такой важный, как Вигмер, обратил наконец-то внимание на мои слова.

Вигмер снова шевельнул усами – я уже начала понимать, что означает такая его реакция.

– Так вы проверяли меня! – воскликнула я. – Это был тест! Вы хотели узнать, правду я говорю или лгу!

Вигмер слегка смутился и ответил:

– Не судите меня слишком строго, мисс Трокмортон. У вас поразительный дар. Я никогда ничего подобного не встречал.

Я испытала гордость и одновременно почувствовала смятение. С одной стороны, мне льстило то, что я обладаю таким удивительным даром, но, с другой стороны, было не очень уютно ощущать себя единственной, кому он дан от Бога. Пожалуй, со своим даром я выгляжу сумасшедшей среди нормальных людей.

– А как вы определяете, про́клят предмет или нет? – спросила я.

– Изучаю его происхождение и историю. Иногда опираюсь на свою интуицию, но никогда не ощущаю ледяных мурашек, от которых хочется выпрыгнуть из кресла. Честно говоря, в основном делаю предположения и строю догадки.

Я не знала, что ему на это сказать.

Тем временем лорд Вигмер продолжал:

– Для такой работы требуется склонность к ней, развитая интуиция или, как в вашем случае, прирожденный талант. Это что-то вроде умения ездить верхом или играть на рояле.

– Тогда почему заклятия не способны замечать мои родители? Или Генри?

– А Генри их не видит?

– Нет.

– Сложный вопрос, – пожал плечами Вигмер. – Я никогда ни с чем подобным еще не сталкивался. Могу лишь сказать, что некоторые люди просто более чувствительны к проявлениям магии, чем остальные.

Он замолчал и уставился куда-то поверх моей головы.

– В чем дело? – спросила я.

– Ничего. Просто припоминаю кое-что из той поры, когда я сам был еще мальчишкой.

Я наклонилась вперед в своем кресле.

– Что именно?

– Это был мой первый поход в Британский музей. Помню, как меня зачаровал Египетский зал. Став взрослым, я часто думал, что именно тогда определилась вся моя дальнейшая судьба, но теперь припоминаю, что самое большое впечатление на меня произвели не экспонаты, хотя они были очень интересными.

Он вновь замолчал. Я немного подождала, затем решила слегка расшевелить его.

– Ну и? – спросила я.

– Сейчас я вспоминаю о том, что меня все время била нервная дрожь, и я испытывал испуг. Помню, я пытался понять, почему в этом месте так холодно. Чертовски холодно. Я так дрожал, что родители, заметив это, увели меня прочь оттуда.

– А теперь вы размышляете, не было ли это такой же реакцией на про́клятые предметы, как у меня?

– Совершенно верно. У меня такое ощущение, что ребенком я обладал такими же способностями, как ваши, но с возрастом утратил их.