Грех - Anastasia Avi Samaeli

для женщин. То, что когда-то хотел сделать сам Стивен. Те же строители, что работали на него, теперь работали на Джен. Стив с интересом рассматривал чертежи дизайна новой школы. А точнее самой первой в Полигоно-Сур. Если бы не сложившиеся обстоятельства, я бы с удовольствием училась у Джен сама. Но как я могла? Я увела её мужа.

На то, что эта женщина когда-нибудь простит меня, я даже не рассчитывала.

Сейчас я пыталась придумать правдоподобный предлог, чтобы выбраться из дома. Не вызывая подозрений.

Написав сообщение Паоле, я просила ее позвонить и позвать меня к себе. Подруга не подвела. Через час Стивен высадил меня у дома Паолы. У которой, как предполагалось, я останусь ночевать. Стивен был не против, считая, что у меня должна быть личная жизнь. И ничего ужасного в том, что я останусь у подруги, он не видел. В сумке лежало скомканное красное платье бабушки.

* * *

Я вошла в бар через чёрный ход. Опасаясь быть пойманной, я забежала в подсобку, где меня встретил улыбающийся Фернандо.

– Не скалься! Это в последний раз! Надеюсь, больше не увидимся!

Фернандо вышел, дав мне возможность переодеться. В зале зазвучала музыка. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, я вышла, качая бёдрами, ритмично двигаясь в такт Фламенко.

Бар был переполнен. Сегодня тут собралось полно незнакомых людей. В основном это были мужчины, рядом с которыми кружились представительницы многочисленных местных борделей. Проституция в Испании была легальной. И большинство девушек выбрали именно этот способ заработка. Как говорил мой отец, это лёгкий заработок.

Я же была в корне с этим не согласна. Многие девушки погибали. Я слышала сотни леденящих душу историй о клиентах, извращенцах, которые избивали девушек, душили и всячески издевались. В газетах то и дело писали об очередном трупе девушки, найденном в одном из мотелей. Гоня прочь неприятные мысли, я улыбнулась и вышла в центр зала. Откинув в сторону волосы, я кружилась под звуки музыки.

Я вытащила в зал молодого парня. Мы кружились в танце, а пьяные разгоряченные мужчины осыпали пол под нами шуршащими купюрами, которые Фернандо собирал и складывал в пачки. Этот ублюдок неплохо заработал на мне.

Фламенко – это сочетание желания, борьбы и боли. Это разговор мужчины и женщины, который никогда не закончится. Это как хождение по острию бритвы, изнывая от безжалостной тоски и сильного желания.

Я не сразу заметила в отдалённом углу бара красивую блондинку в сопровождении нагловатого симпатичного брюнета. А когда заметила, было поздно сдаваться. Я видела, как Джен достаёт телефон и что-то пишет.

Толпа окружила меня плотным кольцом, скрывая от холодных зеленых глаз блондинки. Прошло около получаса, а я всё ещё продолжала танцевать. Я просто не могла остановиться. Когда люди разошлись, я увидела его. Он сидел один за стойкой бара с наполовину пустой бутылкой виски. Он смотрел прямо мне в глаза, но казалось, что не видит меня. Настолько пустым и безжизненным был его взгляд. Он был в тех же черных брюках и рубашке, в которой вёл свою проповедь. Но сейчас рубашка была расстёгнута.

* * *

Стивен

Я собирался принять душ в тот самый момент, как на мой телефон пришло текстовое сообщения от Джен.

"Срочно приезжай в бар "Бешеная Газель". Поверь мне, Стиви. Ты не пожалеешь. Ты должен сам это увидеть!"

Схватив ключи, я вышел на улицу и, сев в грузовик, поехал в сторону бара со странным названием. Что хотела Джен? Что именно я должен увидеть?

С трудом найдя место для парковки, я вошёл в здание. Играла музыка. Люди выкрикивали пошлости, подбадривая танцовщицу. Они бросали ей под ноги деньги. Бар пропах табаком и дешёвым алкоголем. Подойдя к толпе, я наблюдал за девушкой в красном платье. Она красиво изгибалась. Волосы падали на её лицо, полностью скрывая его. Но её фигура была знакомой. Платье почти обнажило грудь и ноги. Она потянулась рукой к волосам и на её запястье я увидел татуировку в виде виноградной лозы. Такую же как у Лайлы. Кровь отхлынула от лица. В этот момент я ничего не чувствовал.

Сев за барную стойку, не раздумывая, заказал бутылку виски и залпом выпил половину. Забытое чувство разливалось по телу. Я не мог отвести взгляд от женщины, которую люблю. От той, что сейчас тёрлась задом об какого-то парня. Я пьянел. Она заметила меня и побледнела. Не было ни боли, ни обиды, только пустота. Сердце, которое она смогла растопить прямо сейчас, покрывалось коркой льда.

Пробиваясь сквозь толпу, она шла прямо ко мне. Я не двигался и ждал. Взяв мою руку, она потащила меня в подсобное помещение. Наверное, там был чёрный ход. Я покорно шёл за ней.

– Милый! Любимый мой! Я всё тебе объясню! – плакала Лайла, выйдя на задний двор.

Лучше бы она молчала. Её голос, который выкрикивал моё имя в нашей спальне, сейчас действовал на меня иначе. Волна гнева накрыла меня с головой, и я с яростью разорвал на ней красное платье. Оно упало к её ногам. На улице началась гроза, но мне было плевать. Я хотел её прямо здесь. В этом грязном, кишащем крысами переулке.

Схватив её за руки, развернул к себе спиной и поставил на четвереньки. Прямо на грязный и мокрый асфальт. Расстегнув ширинку, я сразу вошёл в нее. Лоно девушки было сухим. Член входил в неё с трудом.

Она плакала, а я продолжал трахать её, как грязную шлюху. После вынул член и, кончив ей на спину, застегнул ширинку и убрался прочь. Я оставил её на грязном полу полностью обнажённой. Сейчас я ненавидел её.

* * *

Лайла

Слёзы ручьём текли из покрасневших глаз. Схватив остатки платья, я завернулась в них и вышла на дорогу. К чёрту деньги! Пусть Фернандо подавится ими! Сейчас я хотела лишь одного. Собственной смерти! И я бы сделала это, если бы не Мари. Моя жизнь была кончена, а жизнь сестры только начиналась. Пытаясь скрыть наготу, я шла по дороге, не обращая внимания на дождь и проезжающие мимо автомобили. В тот же момент передо мной остановилась до боли знакомая серебристая Kia.

За рулём сидел Маркус. Выбежав, он протянул мне свою рубаху, и я взяла её. Хуже всё равно уже не будет. Забрав у меня платье, Маркус бросил его в машину.

Сев на пассажирское сидение, я уставилась в лобовое стекло. Маркус смотрел на меня с жалостью, и казалось, он сочувствует мне. Но