Прощай, предатель (Сборник) - Сергей Алтынов

– Нет, Антон, – убежденно проговорила Катя. – Мне не нужно этих денег. И никуда уезжать я не хочу.

«Ты дура!» – чуть было не выкрикнул я.

– Ну не могу я оставить тебя, понимаешь?!

– Это так серьезно?! – Ее глаза стали еще круглее.

– Для меня – да! Я сейчас должен уйти, прямо сейчас, но я хочу быть уверен, что ты бросишь все и приедешь ко мне – туда, куда я позову. Я сам еще не знаю куда.

– Ты что, в бегах? Ты от кого-то скрываешься?

Ответить я не успел. Компания важных персон, обидевшись на недостаток внимания, делегировала ходатая к ресторанному начальству, которое не замедлило вмешаться. Из-за портьеры выдвинулась внушительная фигура в черном, взглянула на нас и что-то прошипела. Катя отреагировала рефлекторно: бросив мне «я сейчас», она метнулась к столику ВИПов.[3]

Меня это взбесило, я швырнул сумку с деньгами на стул, встал и направился к ресторанному боссу, чтобы доходчиво разъяснить, кто важнее – какие-то вонючие торгаши или высококвалифицированный вальщик, даже если он одет, как вшивый интеллигент, собравшийся по грибы. Идиотизм с моей стороны, но он спас мне жизнь.

Я уже подходил к ресторанному боссу, когда по выражению его лица понял, что у меня за спиной что-то неладно. Я резко обернулся – моя сумка пылала, как бенгальский огонь, и от разлетающихся искр тут же вспыхивали маленькие новые бенгальские огоньки… Термитная бомба! Достаточно было легкого удара, и одна из пачек, оказавшаяся «куклой», вспыхнула…

– Ложись, дура! – это я заорал Кате, но ВИПы отреагировали раньше – они нырнули под ближайшие столики, сбив с ног Екатерину Третью.

– Огнетушитель, быстро! – Ресторанному боссу не надо было повторять второй раз, ресторан был свой, а не дядин. Он бросился назад за портьеру, я – за ним…

Огнетушителей хватило на всех. Увидев, что ситуация под контролем, к тушению подключились даже ВИПы. Екатерина Третья изо всех сил зарабатывала титул Пожарницы. По ходу дела мы с ней выяснили отношения – она сказала, что ни за что на свете не станет общаться с человеком, который в бегах и вокруг которого взрываются бомбы, а я посоветовал ей говорить, что мы с ней не знакомы и она задержалась у моего столика, уговаривая уйти, так как почувствовала, что я – псих ненормальный.

Оказавшись у выхода, я бросил пустой огнетушитель и вернулся на тропу войны. Видно, Провидение мое было против прочной связи с женщиной, даже если она – Екатерина Третья.

Спустя полтора часа я вышел из электрички на платформе Фирсановка. Кругом – леса и в то же время неплохая сеть оживленных дорог, как раз то, что мне надо.

Я устроился на природе, недалеко от платформы электрички, и первым делом позвонил по спутниковому телефону своему старому другу, проживающему в одной тихой, маленькой, но очень западноевропейской стране, и попросил снять с моего банковского счета, на который он имел доверенность, все деньги, которые туда поступят через несколько часов, а может быть, через сутки-двое, но не больше. Точнее, не снять, а перевести на другой счет, ну, в общем, принять все меры предосторожности – он лучше меня знал, что надо делать, а чего не надо.

А затем я позвонил своему окаянноокому работодателю.

– Слушаю…

– Здравствуйте, господин Ледовский. Антон Чехов беспокоит. Помните такого?

– Помню. – Пауза перед этим коротким ответом продолжалась почти полминуты.

– За вами должок.

– Нет проблем. Скажите, куда доставить.

Я назвал ему страну, банк и счет.

– Ну, это нереально. Вы же знаете, Чехов, что просто так такие большие деньги за рубеж не переведешь. Я понимаю ваши проблемы, но этим способом вопрос мы не решим. Придумайте что-нибудь другое. Вашу безопасность и сохранность доставки я гарантирую. Можете подумать и перезвонить мне через несколько минут, я у аппарата.

– Михаил… Простите, не знаю вашего отчества, ваши проблемы я тоже понимаю. И хочу сообщить вам нечто такое, что поможет вам решить эти проблемы в течение пары часов. Слушайте внимательно…

Я поднес трубку к магнитофону и включил запись его разговора с Олигархом о ликвидации Елены. Запись прозвучала нормально – я слушал параллельно через наушники.

– Как было слышно, Михаил? У меня есть и другие записи. (Я врал – ничего больше у меня не было, я пытался писать во время наших встреч, но мой визави, видимо, включал скрамблер – ничего разобрать было невозможно. К тому же он был очень осторожен – избегал имен и однозначно толкуемых выражений.)

– Неплохо, но кто же поверит в эту фальшивку?

– Возможно, что и никто. Но ряд популярных газет ее опубликует с комментариями, и те, кого это касается, вынуждены будут вами заняться, а если я подброшу еще кое-какую информацию (вы догадываетесь какую), то, глядишь, какая-нибудь подлая газетенка затеет собственное расследование. Это вам надо?

– У меня правило: никогда не поддаваться шантажу. А шантажистов ловить и давить.

– Я так и думал. Поэтому я подожду до обеда, пообедаю, позвоню в названный банк, и если деньги не придут – для определенности позвоню через шесть часов, то есть в три часа пополудни, – то пойду на почту и отправлю с десяток заказных писем. А затем растаю, как дым, как утренний туман. Возможно, даже не буду вас больше беспокоить. Мне это не доставляет удовольствия, поверьте…

– Стоп. Я передумал. Я согласен на ваши условия – кроме одного. О том, чтобы отправить деньги до трех часов, не может быть и речи. Да потом, они просто идти будут дней пять-семь. Давайте так – я немедленно займусь отправкой денег. Звоните мне каждые три-четыре часа – я буду подробно информировать вас, как продвигаются дела. Я сообщу вам данные о банке, через который будет сделан перевод, – позвоните туда, и, как только перевод уйдет, будем считать, что я ваши условия выполнил. А мои условия такие…

– Стоп. Не пойдет. Перевод будете делать не через любой банк, а через «Western Union» – они работают молниеносно, если по самому высокому тарифу. И мне не нужен банк-отправитель, только – получатель!

Короче, мы сторговались на завтра, на одиннадцать утра – с учетом разницы часовых поясов. Ему я, естественно, пообещал уничтожение всего компромата, который имею, и выполнение всяких других условий, обычных в таких случаях, каких – это неважно…

…Ночевал я в лесу – погода была теплая и сухая, комаров в это время года уже не было, и я получил истинное удовольствие от загородной прогулки. Вечером я еще раз позвонил Ледовскому и получил заверение, что «процесс пошел» и в одиннадцать утра деньги точно будут на месте. Я был уверен, что процесс облавы на Антона Чехова запущен и идет полным ходом, но в достаточности принятых мер сомневался.

А зря.

Проснулся часов в пять, размялся, прошелся быстрым шагом по ближайшим окрестностям, умылся в ручье, развел миникостерчик, чтобы согреться. На высоте три сотни метров пролетел вертолет – я не придал этому значения, но, когда он пророкотал снова, на всякий случай костерок затушил.

Чтобы не испытывать судьбу, я запланировал часов в семь сесть на электричку и перебраться на другую станцию – в Малино, а то и подальше, но я опоздал, мне надо было это сделать с вечера! Уже подходя к неширокому шоссе, которое надо было пересечь, чтобы выйти к платформе, я увидал на нем припаркованный автобус, а на шоссе, с интервалом метров в сто, то есть в пределах прямой видимости, характерные фигуры в штатском. Меня офлажковали, как фраера!

Да, с «конторой» шутки плохи: пока шел наш разговор, окаянноокий распорядился, чтобы меня засекли – и они в этом с блеском преуспели! А вечерний звонок, видимо, показал, что я, как идиот, сижу на месте…

Все это я соображал, пятясь в лес, а затем взял курс на запад, к параллельной электричке. А может, переходя какую-нибудь местную бетонку, подсяду на «попутку»…

Но я опять недооценил «контору». Через полкилометра мой путь пересекла просека для ЛЭП, и на ней я тоже увидел силуэты – на этот раз в форме МВД… Сколько же народу поднял на крыло окаянноокий? Наверняка объявлено, что по лесу бродит опаснейший маньяк или, хуже того, агент иностранной разведки…

Вот так, Тоша. Твой персональный «момент истины» недалек. Над головой опять пророкотал вертолет – на высоте метров сто. Я бросился под елку…

Меня обнаружили и взяли в плотное кольцо около полудня. Отстреливаться я не стал – это не позволило бы мне уйти, а какой смысл отправлять на тот свет ребят, которые честно делают свое дело? Я лежал в кустах и думал, какую смерть принять – сдаться в лапы Ледовского или пустить себе пулю в лоб? Но и это решение у меня отобрали: пока я раздумывал, вдруг вокруг меня раздалось несколько взрывов, я почувствовал странный запах, затем одна из гранат разорвалась совсем близко, перед глазами поплыло, и я отрубился.

Очнулся я от того, что меня грубо, как мешок с костями, волокли куда-то, голова пару раз вошла в соприкосновение с какими-то очень твердыми выступами… Сознание возвращалось постепенно, с перерывами, меня тошнило. Вот меня тащат по ступенькам вверх, затем по какому-то коридору…