Велейская империя. 2. Враг, который не забудет (СИ) - Елисеева Валентина

– Ты правда думала, что я не знаю о подпольных развлечениях Ника Дираса? – хмыкнул Хальер. – Или до сих пор не понял, что ты связалась с этими горе оппозиционерами? Не трудно было сообразить, с какой-такой новой «дамой сердца» явился во дворец озлобленный рейт.

Он верно оценил смятение на лице Алеси и расхохотался:

– Тебя уверили, что тайная канцелярия не в курсе негласной деятельности Дираса? И ты реально полагала, что я клюну на первую попавшуюся доступную куколку и потащу ее в свои покои? Алеся, беглянка моя иномирная, опасно быть такой наивной, мне известно всё, что творится в империи, что бы там ни думали все остальные. – Он резко сменил тему разговора и кивнул на доску: – Ты играешь белыми, уступаю тебе первый ход. И перестань мне «выкать», вряд ли ты столь вежлива со мной в своих мыслях.

– Не привыкла панибратски обращаться к незнакомым, – сухо ответила Алеся, отбросив притворное восхищение своим врагом.

– Разве мы так уж незнакомы? У меня сложилось другое впечатление: ты уже позволяешь себе объявлять благодарности от моего имени и собирать пожертвования, которые мне приходится отрабатывать, – с колким ехидством ответил Хальер. – Ходи, Алеся. Мы играем на желание.

В дверь робко постучали, и Хальер отправился забирать у лакея поднос с миниатюрными пирожными, который установил сбоку от доски рядом с полным Алесиным бокалом, на который та рассеянно взирала в полном смятении.

Алеся растерялась вконец: в чем смысл игры на желание? Разве она не дала понять ранее, что согласна исполнить все его желания, даже самые неприличные? Она же пришла с ним в его комнаты как потенциальная любовница! Или он не заводит интрижек с беглыми магинями (вернее сказать – беглыми рабынями)? Или его желания не неприличны? Тьфу, о чем она думает?! Почему он не тащит ее в камеру, не запирает в Греблине, не начинает пытать с целью выяснить, куда она дела его секретные формулы, не грозится забрать ее жизнь в счет уплаты по всем этим накопившимся счетам? Он может обвинить ее в нескольких крупных мошеннических аферах, в краже важнейших бумаг, а вместо этого соглашается сыграть партию в шахматы?

Совсем не так представляла себе Алеся первую встречу с Хальером в качестве его пленницы. Что он замыслил? И еще один вопрос:

– Если я выиграю, вы исполните любое мое желание? – медленно спросила она.

– Если оно не угрожает безопасности империи и жизни ее граждан, и если в моих силах выполнить его, – подтвердил Хальер.

– Уверена, вы любое мое желание выверните так, будто оно угрожает безопасности империи, – фыркнула Алеся.

– Нет, я не любитель пустого сотрясения воздуха и подмены понятий. Предлагаю условие: ты высказываешь желание, и если я сумею убедить тебя, что его исполнение опасно для людей, то ты меняешь его на другое.

– А если не сможете убедить?

– Тогда исполню. Как видишь, я верю в твою осторожность, разумность и доброту куда больше, чем ты – в мою честность, – иронично упрекнул Хальер.

– Мне стоило бы взять с вас магическую клятву на обязующем амулете, – пробормотала не убежденная Алеся.

– Порядочным людям верят на слово, – заявил Хальер и сверкнул синим взглядом, словно подначивая Алесю усомниться в его добродетельности. – Я тебе определенно верю, что ты не станешь уклоняться от взятых на себя обязательств в случае проигрыша. И я очень рассчитываю, что ты проиграешь.

Алеся так и не разобралась в мотивах своего чересчур странного и непонятного врага, но азарт победить этого гада забурлил в ее венах. Она сосредоточилась на предстоящем сражении, стоило просчитать предполагаемый стиль игры противника, как он поведет себя за шахматной доской. Все утверждали, что глава тайной канцелярии – непревзойденный шахматист, что конкуренцию ему могут составить лишь немногие, так что по идее он должен вести быструю и уверенную партию. Однако, он слишком умен, чтобы рисковать с незнакомым противником, в котором подозревает немалый опыт в этой игре. И верно подозревает. Придется играть на два фронта: усиленно атаковать, демонстрировать свои умения и вести активные действия на одном фланге, и тихонько планировать внезапный удар на другом. Это чревато тем, что придется совершить несколько рискованных ходов и если он раскусит ее замысел, то от поражения будет не отвертеться, но с самого начала стремиться свести партию вничью – это неспортивно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И что ей терять в случае проигрыша? Что такое он может пожелать, к чему бы она не успела уже морально подготовиться, затевая сегодняшнее столкновение с ним? Потерять жизнь, свободу, стать сексуальной игрушкой – все эти варианты грозили ей с того момента, как она оказалась в роли преследуемой бесправной беглянки в чужом мире, и ее судьба так и так полностью в руках Хальера, если ей не удастся улизнуть от него.

М-да, загадочно ведет себя этот кровопийца. Может, он действительно сумасшедший маньяк? Или просто сумасшедший?

Она протянула руку к пешке и сделала первый ход. Хальер взял в руки свою пешку, покрутил ее в пальцах, кажется, даже понюхал, а потом походил без раздумий и нестандартно. Ничего, Алеся всегда любила импровизацию, а не разыгрывание заученных сценариев от великих мастеров. Несколько ходов они сделали молча. Алеся не ощущала никаких эмоций противника, он снова закрылся от нее, а она горько жалела, что сама не умеет поступить так же: ей не хотелось, чтобы он ощутил ее лихорадочное нетерпение пережить поскорее те полчаса, за которые ребят должны успеть освободить и скрыться. Магия шарфа работала отлично: никаких сигналов – ни на амулет связи, ни на датчик сигнала тревоги – главе тайной канцелярии не поступало.

Когда они разменяли первые фигуры, Хальер заговорил:

– Так и не смог понять твои побудительные мотивы: почему нельзя было просто явиться ко мне в управление, как я приглашал, к чему был этот фарс, зачем тебе потребовалась встреча со мной наедине? Уж точно не для того, чтобы в шахматы сыграть! Чего ты добиваешься? Охрана на входе не могла пропустить смертельно опасные амулеты и оружие, разве что яды, но мне пока не удалось их обнаружить. В волосах я не нашел заостренных ядовитых шпилек, которые ты могла бы использовать против меня, в твоих духах нет туманящих разум фракций, кожа не обработана ядом – так с чего тебе вздумалось предлагать мне себя на эту ночь? Я дал тебе возможность кинуть яд в мой бокал с вином, обсыпать мои шахматные фигуры ядовитым порошком, но ты ничего подобного не сделала. Чего ждешь?

У огорошенной Алеси открылся рот. Это что же: пока она возмущалась его развратными поползновениями, он обыскивал ее на предмет спрятанных отравляющих веществ?! Его поцелуи и прикосновения языка – стремление опознать яд на коже? Распущенные волосы – поиск шпилек-дротиков? Отправление слуги за десертами – предоставление ей возможности растворить пилюли в бокале?! Повторный уход – её шанс обработать шахматные фигурки?

Он что, привык жить вот так – в вечном ожидании убийцы-мстителя? Ой, она его почти жалеет.

– Не все люди способны убить. Даже тех, кто этого заслуживает, – прямо взглянув на врага, ответила Алеся.

– Твоя правда. Меня подвел многолетний опыт общения с матёрыми преступниками, – сокрушенно согласился Хальер, внимательно наблюдавший за сменой выражений на ее лице. – Мне следовало с самого начала предполагать самые невинные мотивы твоих действий. Проблема в том, что именно такие не убийственные планы мне труднее всего распознать.

– Понимаю, куда проще нафантазировать обработанную ядом кожу для убийства любовника: парочка страстных лобзаний и – прощай, любимый, так получилось, – кивнула Алеся, все еще находясь под впечатлением, что ее записали в заядлую киллершу. –  Кстати, разве сама женщина от такого ядовитого «крема» не пострадает?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Нет, его создают на магической основе с разделением по полову признаку: он действует выборочно – либо только на мужчин, либо только на женщин, смотря кто кого старается на тот свет отправить. Припоминаю случай, когда от такого яда погибли оба: жена хотела остаться вдовой, а муж – завести новую молодую супругу. В выигрыше остался сын – он унаследовал все состояние отца. К слову, именно он подсказал родителям идею с ядом и помог им достать его.