Изгнанник с Серых Равнин - Олаф Эйриксон

Бессмертный во время плавания почти не покидал каюты; лишь изредка, перед закатом, он проявлялся на палубе и стоял у борта, уперев взгляд в заходящий диск солнца.

Когда борт корабля ударился о камни пристани в последний раз, они покинула судно и, купив верховых животных, двинулись на юг к своей цели, меняя по дороге лошадей и верблюдов. Их появление в безвестной жалкой деревушке на берегу Зархебы было воспринято ее жителям почти как чудо: никогда до сих пор обитатели этого селения не приходилось видеть светлокожих рыцарей в кольчугах с длинными прямыми мечами на боку. Синие глаза киммерийца и желтые — Зольдо привели бесхитростных селян в детский восторг.

Конан с охотой принял гостеприимство дикарей. Жители деревни, узнав, что их гости держат путь в глубь джунглей, ужаснулись и стали отговаривать странников с глазами, похожими на цветные камешки из ручья. Когда же уговоры не возымели действия, чернокожие без лишних слов снарядили лодку и переправили киммерийца и бессмертного на другой берег реки, где и попрощались с ними, горько сетуя об их дальнейшей участи. Конан и его спутник углубились в джунгли. Они оставили своих верблюдов в древне и шли пешком, потому что так было легче продираться сквозь встретившие их заросли, сплошь и рядом усыпанные колючками. На десятый день путешествие Конан наткнулся на свежее кострище, возле которого валялись обглоданные человеческие кости и черепа, сложенные в кучу. Дикие звери так не поступают со своими жертвами — то были остатки трапезы людоедов.

Зольдо шел впереди. Правая рука бессмертного мерно опускалась и подымалась вновь — он расчищал дорогу. Громкий топот, раздавшийся справа, заставил его приостановиться. Кроме топота слышался треск ломаемых ветвей, словно кто-то напролом несся через лес, не разбирая дороги. Шум быстро приближался.

— Лезь на дерево! — услышал он голос киммерийца.

Зольдо не успел последовать совету. Спутанные ветви рядом с ним с треском раздались, и какая-то темная масса с чудовищной силой ударила бессмертного в бок; он подлетел в воздух, упал, и его снова ударило так, что он кубарем покатился по сырой почве, покрытой гнильем. Теперь Зольдо разобрал хрюканье и разъяренный визг кабана. Боли он не чувствовал, не мог чувствовать, но непрестанно атакующий зверь не давал бессмертному воину ни подняться на ноги, ни обнажить оружия. Перед его глазами мелькала то морда кабана с маленькими налившимися кровью глазками и бледно-желтыми клыками в хлопьях пены, то влажная земля, взрытая копытами взбешенного зверя. Вдруг кабан испустил истошный предсмертный визг, затем Зольдо услышал, как визг перешел в захлебывающееся хрипение. Бессмертный перевернулся на спину и увидел над собой киммерийца с окровавленным мечом в руке.

Когда зверь свалил Зольдо и принялся катать по земле словно бревно, Конан соскользнул с дерева, на которое успел вскарабкаться. Первым его порывом было броситься на помощь спутнику, но потом киммериец решил не спешить, вспомнив, что гибель Зольдо не грозит. В спине зверя торчал обломок копья; видно, это и послужило причиной яростной атаки кабана — он был ранен. И сейчас, направляя все силы на уничтожение одного противника, зверь совершенно не замечал другого. Памятуя о том, как спокойно Зольдо отнесся во дворце к потере головы, и решив, что несколько кабаньих ударов не принесут бессмертному вреда, Конан извлек из ножен меч бесшумно подкрался к зверю. Кабан не услышал ни приближения киммерийца, ни резкого свиста меча.

— Как ты? — спросил Конан, сверху вглядываясь в бессмертного.

— Ты не слишком торопился, — заметил Зольдо и сел, тяжело вздохнув. — Этой твари меня не убить.

Бессмертный огляделся и, увидев разрубленную надвое тушу зверя, прищелкнул языком.

Киммериец заботливо очистил лезвие от крови, затем вложил меч в ножны и присел над убитым животным.

— Разведи-ка костер. Коли так случилось, отдохнем и свежего мяса попробуем, — сказа он.

Бессмертный поднялся на ноги и принялся отряхиваться. Вскоре в пламени весело затрещали сучья. Конан отделил от туши ногу, насадил ее на крепкий сук и подвесил этот импровизированный вертел над кострищем. Зольдо подбрасывал в огонь сухие ветки, пока киммериец не кинул ему обломок копья, вырезанный им из кабаньего горба. Бессмертный поднял окровавленной древко, повертел перед глазами, а затем с безразличием отшвырнул прочь.

— Сколько нам еще идти? — спросил Конан, присаживаясь на землю рядом с бессмертным.

— Не знаю, — Зольдо поворошил угли палкой. — Не меньше, чем мы уже прошли. Мы приближаемся к святилищу.

Конан, пробурчал что-то нелестное, принялся следить за мясом.

Еще пять раз небесное светило поднялось в зенит и снова скрылось за краем земли. Лес понемногу стал редеть; тут и там появились проплешины, поросшие густой высокой травой, в полдень залитые слепящим сиянием солнца. После сумерек, царивших под густыми кронами, дневной свет на открытых участках немилосердно резал глаза. Почва стала суше, и идти по ней было значительно легче.

Огромный коричневый ствол лежал на земле, задрав в воздух вывороченные корни. Конан остановился перед упавшим деревом и ткнул его носком сапога; посыпалась высохшая кора. Толщина этого лесного исполина была такой, что он доходил киммерийцу до пояса. Конан проверил, не сгнило ли дерево; обходить его было делом муторным и долгим. Убедившись, что древесина под ним не провалится, он положил ладони на шершавую кору, собираясь единым махом перекинуть тело на другую сторону. Бессмертный появился из кустов вслед за ним, отряхивая с плеч налипшую листву.

— Тихо, — вдруг сказал варвар и резко присел.

Зольдо не стал спрашивать, в чем дело; он пригнулся и быстро подскочил к киммерийцу. Ствол поваленного дерева стал укрытием для них обоих.

— Слышишь? — шепотом спросил Конан.

— Слышу, — так же шепотом ответил Зольдо.

Где-то неподалеку переговаривались несколько человек. Голоса были мужскими, и их обладатели не таились, болтали громко, как хозяева; язык, на котором они говорили, был певучим и протяжным со странными прищелкиваниями в конце слов. Один из них произнес длинную непонятную фразу. Остальные ответили на нее раскатистым громким смехом.

Конан приподнялся и осторожно глянул поверх ствола.

Бессмертный последовал его примеру. На расстоянии, примерно равном полету стрелы, они увидели группу чернокожих. То, что это воины, было вне всяких сомнений каждый нес большой, ярко раскрашенный щит и копье с широким наконечником. Киммериец пересчитал чернокожих — их было пятнадцать человек. Его удивили их головные убор, размалеванные красками сооружения размером с хорошую тыкву. Форму эти шапки имели самую причудливую.