Юнги с Урала - Алексей Леонтьев

Однажды, обходя свой «боевой пост» — территорию камбуза, неподалеку от нее, за кустом, заметил двух юнг, назначенных к нему в наряд. Ими оказались два Миши — Мельников и Кагокин. Мальчики, вместо -того чтобы помогать другим в выполнении камбузных работ, затеяли игру в «морской бой».

— У вас что, работы нет? Таг; я найду, — сказал с улыбкой кок. — Вкусные блинчики когда-нибудь стряпали?

— Никак нет! — дружно ответили юнги.

— Могу научить...

Зашедший на камбуз командир батальона Пчелин застал юнг уже за «делом» —- один рубил на доске муку, другой — пропускал через мясорубку воду.

— Для чего вы это делаете? — спросил командир.

— Чтобы блинчики вкуснее были, — не подозревая, что над ними подшутили, со слов кока ответили ребята.

Было это 16 августа 1942 года.

— Этот случай, — вспоминал позже Миша Кагокин, — широкой огласки не получил, потому как назавтра произошло гораздо более важное событие.

Я, сын трудового народа...

Утром того дня Воронов сообщил нам важную новость — командование Учебного отряда и Школы юнг обсуждает сроки принятия юнгами военной присяги. Мнения разделились. Одни считают это преждевремен-

J..2 ным — возраст юнг непризывной, усматривают в подобном мероприятии нарушение положения о прохождении службы в Военно-Морском Флоте. Другие — наоборот, необходимым, ведь юнги с первых дней пребывания на Соловках в тяжелых условиях выполняют все обязанности срочнослужащих: несут караульную и гарнизонную службу, обеспечивают оборону и охрану военных объектов. Окончательное решение должен был принять генерал-майор Броневицкий, Он сказал: «Школа юнг, входящая в Учебный отряд, находится в пределах оперативной зоны действующего Северного флота. За спиной каждого юнги, как и краснофлотца, старшины- и нас с вами, не только охраняемые военные объекты, но и вся страна, которую он должен защищать умело, мужественно, не щадя своей крови и самой жизни, а это%— требования военной присяги. К тому же юнги их в силу сложившихся обстоятельств уже выполняют...» Командир батальона капитан-лейтенант Пчелин и замполит капитан Калинин придерживались такого нее мнения.

— Первыми принимать присягу будут «корабельная интеллигенция» — радисты. Готовьтесь, — предупредил старшина.

Эта новость облетела не только радистов, но и другие роты. Юнги решение Броневицкого приветствовал!', ходили именинниками: «Наконец-то и мы станем полноправными воинами».

Потом, когда я брал в руки свой офицерский военный билет и видел в нем дату принятия присяги «17 августа 1942 года», то неизменно вспоминал, как все это было.

День выдался теплым, солнечным. Юнги на линейке стоят подтянутые, радостные. Рядом со мной чусовляне Валя Рожков, Боря Батанов и Витя Кожихов. Пуговицы наших шинелей и бляхи ремней начищены до ослепительного блеска. Даже рабочие яловые ботинки и те на солнце сверкают.

Со стороны штаба появилась группа командиров.

1X5

— Смирно! — кричит командир роты. — Равнение направо!

Руки у всех по швам, головы моментально рызком поворачиваются вправо.

Старший лейтенант Дубовой докладывает начальнику школы о том, что 2-я рота для принятия военной присяги построена.

— Здравствуйте, товарищи юнги!

— Здрась, товарищ капитан третьего ранга! — как бы вторя юнгам, несется эхо над лесами и озерами островов.

Вместе с Ивановым перед строем стоят командно батальона Пчелин, замполит Калинин, комроты Дубовой, парторг Карачев, преподаватели Нечитайло, Пестов. Астахов, Громов и другие... А кто другие, я уже и не помню.

— Товарищи! — торжественно обращается к нам: начальник школы. — Сегодня у вас незабываемый день. Давая клятву храбро защищать свое социалистическое Отечество, вы возлагаете на себя большие ответственные задачи...

К накрытому темно-красным сукном столу юнг вызывали по алфавиту.

— Я, сын трудового народа... — взяв со стола текст присяги, четко читает Боря Батанов.

Вроде бы ничего страшного: читаешь текст присяги, ставишь свою подпись — и все. Но почему я так волнуюсь? Отчего так бьется сердце? Присяга... Совсем недавно, наверное, вот так же давала клятву на верность Родине, своему народу моя землячка докторша Анастасия Мелентьева, а сейчас ее уже нет в живых, пала смертью храбрых в борьбе с врагом.

В торжественной тишине подходят к столу Вадик Василевский, Витя Кожихов, Игорь Лисин...

— Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик...

Подошла и моя очередь. Услышав свою фамилию и коротко ответив: «Есть!», подхожу к столу. Как я прочел этот документ, как расписался, по-моему, я и тогда не помнил, не то что сейчас.

— Военная присяга зовет вас с честью и достоинством выполнять почетный долг воина. Будьте всегда верны: своей клятве! Овладевайте военным делом настоя-щим образом, как завещал великий Ленин, защищайте свою Родину до последнего вздоха! Доброй вам службы, товарищи юнги! — сказал нам на прощание начальник школы.

Именно «на прощание», ибо капитан 3-го ранга Николай Иванович Иванов, тяготясь своей «мирной» должностью, добился, как мы узнали, перевода на действующую Беломорскую военную флотилию.

В этот день я был так взволнован, что долго не мог успокоиться. А когда все же справился со своим, доселе небывалым, состоянием, захотелось, как говорится, излить душу на бумаге. Решил завести дневник. Вечером, перед отбоем, в нем появилась первая запись.

*17 августа 1942 года.

Сегодня у меня день особенный. Вместе со своими товарищами принял военную присягу. Все было так торжественно, что даже мурашки по коже пробегали, точь-в-точь, как в тот день, когда перед строем зачитывали суровый приказ наркома обороны, смысл которого — «Ни шагу назад! Стоять насмерть!» Наверное, эти два дня я запомню на всю жизнь.

Служу на флоте уже два месяца, а по-настоящему военным стал только сегодня. Постараюсь служить честно, ведь я комсомолец-доброволец. Это ко многому обязывает».

Дальнейший рассказ о службе прикамских мальчишек в самой молодой по возрасту воинской части времен

Отечественной войны я буду вести с учетом записей в этом дневнике, судьба которого, как и юнг, тоже не совсем обычна. Чтобы внести ясность, познакомлю читателя с его последней записью, относящейся к 29 августа 1943 года:

«Дали клятву Родине. (Речь идет не о принятии военной присяги, а о клятве, какие в годы войны давали ■советские воины, идя в очередной бой с врагом. — Акт.) Поклялись, придя на флот, бить врага до полной победы. Ни в годы войны, ни в мирное время не позорить чести воспитавшей нас Школы юнг. Уверен, клятва будет выполнена. А еще... Еще нас предупредили о бдительноеги. •Запрещено брать с собой всякие записи, конспекты... Жаль. Как же быть с дневником? Спрятать, что ли,? Скоро будем разъезжаться. Наконед-то? Здравствуй, флот!»

Судьба дневника была решена просто. Во время ужина в последний день пребывания в СавватиеЕО совсем случайно попала на глаза трехлитровая байка с хорошей герметически закрывавшейся крышкой. Мелькнула мысль: «Вот то, что надо». Из приключенческой литературы я знал, что бывали случаи, когда моряки документы с важными сведениями закупоривали в бутылки и бросали их в море. Кок Московский в предвыпускные дни: был к нам особенно милостив (ведь мы шли на боевые корабли), поэтому банку взять разрешил. Тетрадь с записями была завернута в прорезиненный кусок ткани и засунута в банку. Ее я закрыл крышкой, завернул в другой такой же кусок ткани и спрятал под валуном на одном из многочисленных, не заливаемых весною вешними водами холмиков на берегу Банного озера. Там она пролежала 32 года, пока в 1975 году во время пребывания на Соловках делегатов Всесоюзной встречи юнг не дождалась своего хозяина.

Место «клада» было найдено не без труда, да и те» только с помощью Саши Плюснина и Игоря Лисина.

Тетрадная бумага от времени пожелтела, стала хрупкой, записи повыцвели. Но кое-что разобрать было можно. Пусть теперь они послужат путеводной звездой в дальнейшем повествовании о моем боевом детстве.

...В погожие августовские дни работы на строительстве землянок шли полным ходом.

Пожалуй, самым трудным делом было рытье котлованов. Длина их достигала 14 метров, ширина 6 метрое. Часто попадались валуны. Встречались среди них и та -кие, что для того, чтобы их вытащить из котлована, мало было и двадцати человек. Сначала такую махину обкалывали со всех сторон, рычагами выворачивали на катки. Затем подводили тросы и под «Дубинушку», как в давно минувшие века, по каткам вытаскивали из котлована. Наваливались на глыбу, как говорится, всем миром. Все делалось вручную. Уставали быстро. Неокрепшие детские организмы при таком большом расходе энергии требе • вали ее быстрого восстановления. Время же было тяжелое. Питание, хоть и лучше, чем дома, но строго нормированное. Пищи хватало лишь на то, чтобы не чувствовать себя голодным.