Мишени стрелять не могут - Волошин Александр Никитич

— Юстас, зайди ко мне, — произнес Филин откуда-то из темноты.

— Ну что сказали? Что я пидарас? Или что мы оба пидарасы?

— Пидарас — это было самое мягкое слово из эфира. Отхуесосили знатно. Командующий сказал, что ему похуй, пиздуйте обратно, под танк.

— Хм, какой мудрый человек. Под танк, к противнику на сто метров, в светлое время суток. Идеальный план проебать всю группу. Ему-то, скорее всего похуй, группой больше, группой меньше, но мне как бы не похуй. Не знаю, что там произошло, и почему этот танк так важен для них, но ради него они идут по головам, и это пугает. Ладно, какой итог?

— Надо идти.

— В рассвет? Нет, я не пойду, можешь так и передать. Хотят, пусть увольняют, мне по хую, но по светлому я не пойду. Ты меня извини, но я такой, тут я залуплюсь на все сто, и командующий мне не указ, потому что он там нихуя не видит и не знает обстановку здесь. А ради двух трупов сделать еще с десяток двухсотых — это не со мной. Я готов прямо тут написать рапорт на увольнение, могу ему в эфир это сказать, мне насрать. Пусть, блядь, сначала снимки даст, хоть посмотреть, что там вокруг, а потом уже спрашивает. Нахуй эти беспилотники летают просто так, пусть хоть полезное дело замутят, — очень яростно, но стараясь сдерживаться, ответил я ротному.

Я понимал, что он тоже заложник этой ситуации, но — се ля ви, как говорится. Своих людей надо отстаивать, а не кидать бездумно во всякую жопу. Ротный — это всегда дежурная жопа, особенно если он поехал с группой. Филин знал мой нрав, знал, что я очень быстро закипаю от долбо-ебизма и абсурдных задач, поэтому не очень-то и удивился.

— Ладно, давай так. Я сейчас передам, скажу, что ты ушел, а как рассветет, мы передадим, что ты возвращаешься, так как в светлое время суток задача невыполнима.

Я позвал Тумана, Бриза и радиста, и сказал им расположиться в соседней комнате от ротного, ввел их в курс дела и сказал, что, если что, то мы вернулись четверкой, уже с рассветом.

— Нам сказали идти повторно, но мы не успеем по времени, и нужно другое решение на случай, если спалимся. Но начальство только орет матом, называя меня долбоебом, больше ничего слушать не хотят. Радиоигра — это очень плохо, но положить группу сейчас в поле — еще хуже. Поэтому выбираем из двух зол меньшее.

— Да пошел бы он в очко! — произнес Туман возмущенным голосом.

— Так, хорош. О командирах либо хорошо, либо… Ну, ты понял. Поэтому просто приняли информацию, и ждите указаний. Спите прямо здесь, отдельно от группы. Я чувствую, мы еще получим пиздюлей за эту задачу.

Вся моя четверка легла спать в каком-то чулане, а я пошел к ротному глобалить над задачей. И при том, что заканчивались мои вторые сутки без сна, спать я не хотел. Но решение по задаче с ротным что-то не складывалось, все было не то, много было «а если», которые я пытался избежать по максимуму.

Наступило утро. Ротный стал докладывать в Центр, что Юстас возвращается, не успел по времени. Через некоторое время Филина вызвали еще раз в эфир, и по его лицу я понимал, что там разнос. Я очень ждал, что член командующего появится в гарнитуре и начнет тыкать ротного в ухо, но этого, к счастью, не произошло.

— Принял, — ответил ротный и отдал гарнитуру радисту.

— Запиши в свой блокнот этот сеанс связи, поставь время и распишись, — сказал ротный радисту, глядя ему в затылок.

— Юстас, сказали, если завтра ночью ты не дойдешь до танка и не выполнишь задачу, тебя уволят с позором.

— Ну слава Богу, что сейчас не уволили, еще сутки побуду старлеем. Хотя, дерзким старлеем уволиться не стремно, зато хуй у них не сосал, как тут принято. Ладно, поживем — увидим.

— А теперь хорошая информация, я еду к командующему с комбатом, и вроде как пообещали дать аэрофотоснимки этого района.

— Аллилуйя! — заорал я, поднимая руки вверх, — Разум восторжествовал! Надо попросить, чтобы Бриз помолился за это, реально помогает, походу.

Мы выпили кружку кофе, я проводил ротного до железной дороги, где его уже ждала машина, привязал коня[44]под соседним деревом и поднялся наверх. В этот момент я понял, что очень сильно хочу спать, что накопленная усталость сейчас из меня просто брызжет, и меня рубит на ходу. Я достал спальник, взял коврик и пошел искать удобное место для сна. Зайдя за угол, я увидел какую-то дверь, открыл ее и улыбнулся:

— То, что доктор прописал.

Там стояли два стула, один из них на трех ногах, и на них лежала деревянная дверь. Еще плюс этой комнаты был в том, что там не было окон, было темно и теплее, чем везде. Я бросил на свою будущую кровать каремат, разложил спальник, снял ботинки, поставил их под стул, достал из кармана влажные салфетки, чтобы протереть ноги, но желание спать было настолько сильным, что я передумал, бросил салфетки в ботинок и залез в спальник. Время было в районе девяти утра.

— Так, выходить будем в районе часа ночи. Вечером продумаю задачу и расскажу группе весь замысел по эвакуации тел убитых.

На этих словах я и уснул. Отрубился, наверное, за полсекунды.

Открыв глаза, я долго не мог понять, где я, и почему так тихо и так темно. Сначала я подумал, что лежу в спальнике с головой, но, когда я понял, что я спальником только укрыт, а голова находится наружу, я вскочил. Долго соображал, где ботинки. Фонаря с собой не оказалось, поэтому все делал в полной темноте. Обуваясь, я вспомнил, что рядом с ботинками я еще оставлял радиостанцию, на которой есть фонарь. Я включил его, убрал спальник в компресси-онник, свернул коврик и открыл дверь своей новоиспеченной спальни, со словами:

— А почему так тихо? Где все?

Мое удивление смешалось с легким переживанием, так как в комнате, где находилась моя группа, когда я ложился спать, никого не было. Комната была пустая, в разбитых окнах виднелись яркие звезды и гулял холодный сквозняк.

— Не понял, нахуй, где все?

Я пошел к ротному, но в его помещении осталась только чайная подготовка, один каремат и чехол от радиостанции.

— Бля, они что, про меня забыли? Ну, правильно, я же никому не сказал, где я буду спать, вот и забыли. Да как, блядь, командира можно забыть? — шальные мысли бегали у меня в голове.

Мой рюкзак остался там, где я его положил. Я быстро убрал в него спальник, закрепил коврик, надел сверху чехол, достал фонарик и, надев рюкзак, пошел вниз.

На лестнице было тихо. Никого. Охранения на двери тоже не было.

— Что за дерьмо?! Где все?!

Я выглянул на улицу. Никого. Пульс ебашил, волнение внутри меня только усиливалось. И тут за спиной, где-то в темноте первого этажа, открывается дверь и выходит незнакомый мне мужик.

— Холодно, ссать так охота… Пропустишь, уважаемый?

Я отошел от дверного проема, и этот товарищ пошел ссать к тому же дереву, что и я утром. Я развернулся и пошел по первому этажу. За каждой дверью кто-то сидел, но не моя группа и не ротный. Открывая очередную дверь, я услышал знакомый голос:

— О, командир проснулся. Выспался? — бодро и радостно спросил меня боец.

— А вы что тут делаете? Почему меня не разбудили?

Я уже подумал, что вы уехали.

— Да по нам «Град» отработал. Не то, чтобы прямо по нам, но пару снарядов в здание прилетело. Ротный приказал съебать всем вниз, мы и рванули. Когда сюда прибежали, Старый вспомнил, что ты наверху остался. Но обстрел, вроде, закончился, будить тебя не стали, ты так сладко спал там у себя в опочивальне.

— А когда обстрел был? Я вообще ничего не слышал.

— Часа два-три назад. Да это понятно, ты уже двое суток на ногах, тебя хер чем разбудишь.

— А ротный где?

— Он со старшиной в соседней комнате.

Я забросил рюкзак в комнату к группе и пошел к ротному.

— Ебать ты спишь, Юстас. Нам тут в крышу снаряд прилетел, ты даже не проснулся. Выспался? — спросил старшина, широко улыбаясь.

— Да вроде того. Хотя еще бы поспал. А который час? — спросил я у всех присутствующих, и сам одернул руку с часами.