Средневековая история. Граф и его графиня - Галина Гончарова

– Я думал, что буду всегда ненавидеть Иртонов…

– У меня всегда есть возможность перестать быть Иртон.

– Я бы женился на тебе. Но сейчас не могу пойти против воли отца. Ты подождешь?

– Я подожду.

– Хотя нет! Мы поженимся! Я не могу тебя потерять.

– И я тебя. Лучше умереть сразу.

Их венчает патер в заброшенном храме. Молодой, честолюбивый, он отлично понимает, что Эдмон станет следующим королем… зачем же упускать случай? Альдоны всегда опираются на королей.

Они счастливы.

А потом…

Эдмон забывается. И при всех называет Джессимин – девкой.

Когда ненависти много – она выплескивается наружу, из всех щелей… ее не удержать. Но в этот раз Эдоард гневается всерьез.

– На год! На границу!

Потом он успокоится и вернет сына, потом… а пока любимый муж уезжает. Они пока не могут объявить о своей любви.

Брак против воли короля?

Это не игрушки.

Могут заточить в Ройхи или Стоунбаг, могу выслать из страны, отправить в монастырь, казнить… яды и кинжалы тоже никто не отменял… Амалия молчит.

Чтобы упасть в обморок спустя пару недель.

Старая кормилица приводит ее в чувство. И госпожу начинает рвать.

– Ты в тягости, – произносит старуха спокойно.

Амалия вскидывается – и понимает, это правда…

– У меня будет ребенок от любимого?

– У незамужней девицы…

– Я замужем!

– Ну-ну…

Хвала Альдонаю, в столице остается Питер Ивельен. К нему и бросается Амалия. Чтобы услышать от юноши:

– Дело плохо. Нам надо пожениться.

Амалия едва не падает в обморок.

– Питер, я уже замужем.

– Тайно. Лия, если все откроется, что будет с тобой? С Эдмоном?

– Не знаю.

– Мы просто объявим о своей свадьбе. Я влюбился, ты не смогла мне отказать, мы сбежали и поженились.

– А твой отец?

– У меня есть знакомый… он может подделать что угодно. И документы о нашем браке тоже.

– Нет, я попробую поговорить с королем. Если не получится – тогда…

– Я буду ждать тебя. Лия, я понимаю, что ты любишь Эдмона. Я тоже люблю его, он мой лучший друг, почти брат… И я ни на что не претендую. Я просто хочу быть рядом.

Лия опускает голову.

– Я все же попробую…

– Я буду ждать. И всегда помогу тебе…

Амалия и правда пыталась поговорить с королем. Но… плохую роль сыграла привычка подслушивать и подсматривать. В тот вечер Эдоард напился с Джайсом. И высказался в том духе, что Эдмон его уже достал до самых печенок. Ей-ей, с таким наследничком дешевле нанять для него убийц – и сделать трех новых. Проспавшись – он об этом разговоре и не вспомнил. Тоже мне… ну, пожаловался человек другу на судьбу, так мы все на детей жалуемся… Но что-то не торопимся их убивать.

Козе понятно – он бы так не поступил. Но то – коза. Животное умное и интеллектуальное.

А это – сопливая девица в токсикозе, у которой гормоны устроили парад, а мозгов на месте не оказалось. То еще сокровище.

Результат предсказуем?

Более чем.

Амалия в полном шоке отправилась к Питеру.

Дала согласие на «тайное венчание» – и через сутки перебралась в поместье к супругу.

Лоран Ивельен, пока еще ни о чем не зная, отправил «поганцев» в поместье, подальше от скандала. А поганцам того и надо было.

Из поместья они и Эдмону отписали.

Принц приехал, услышал рассказ Амалии – к тому времени уже изрядно расцвеченный подробностями – и кивнул. Мол, все правильно. Питер, друг, спасибо тебе за жену… но раз пошла такая пьянка, я ее признать не смогу. Пока…

Нет, документы-то все будут по правилам, а Амалия поживет пока под личиной маркизы Ивельен. Пока я чего получше не придумаю, хорошо?

Питер согласился, а что ему еще оставалось?

Идиллия продолжалась несколько лет. Эдмон крутился, как уж на сковородке, избавляясь от помолвок. Но когда вопрос встал ребром – махнул рукой.

Джесси к тому времени уже умерла, у отца с сыном получалось разговаривать, не сбиваясь на безобразную ссору… да и лучше начинаешь понимать родителей, оказавшись в той же ситуации. Намного лучше.

Эдмон плюнул – и решил поговорить для начала с Джайсом Иртоном. Почему нет? А если уж он воспримет нормально, тогда…

Результат известен?

Более чем.

Джайс действительно был в ужасе. А хорошо вы соображаете, когда отключаются все мозги? Вот и результат.

Амалия была…

Амалии уже не было. Она умерла вместе с Эдмоном. И единственным ее желанием стало – отомстить! А еще…

Джес, ее мальчик. Он заслуживает трона отца. Даже не так.

Джес должен стать королем.

Потому она и берегла ребенка, потому он и рос, как яйцо в золотой шкатулке, потому и… дети вообще-то видят такое отношение. И мигом распоясываются до свинства.

Что и произошло.

Эдоард слушал эти откровения с каменным лицом. И думал, что… каким же он был слепым дураком.

– Когда обо всем узнал Лоран Ивельен?

– После рождения третьего ребенка. Она же копия Имоджин.

Эдоард подумал, что Ганц был прав. В груди жгло.

– Ясно. Дети знают?

И понял по проблеску в синих глазах – да. Знают. Обо всем. И о своем происхождении, и о своих правах… Пол опасно пошатнулся, но Эдоард нечеловеческим усилием взял себя в руки, развернулся и вышел.

Разговаривать?

О чем?

Да, это его дочь. И в то же время… она безумна. Это видно в каждом движении, каждом жесте, каждом…

Это уже не человек, но опасная ядовитая гадина. И выход тут только один.

Ганц встретил короля встревоженным взглядом.

– Ваше величество?

– Ганц, ордер у тебя. Ивельенов – выпотрошить и казнить. Без боли.

– Всех?

– Можешь оставить в живых близнецов. Они еще слишком малы.

– А…

– Я же сказал – всех. Лорана, Питера, Амалию, троих старших детей. Что неясного? – рявк пробуждает боль в груди.

– Ваша воля закон, Ваше величество.

– И чтобы ни звука за пределы Стоунбага не уплыло, ты понял?

Ганц поклонился. Подошел к камину, зачем-то разожженному летом. Достал бумаги, свидетельствующие о браке Амалии Иртон с Эдмоном Ативернским. И только пламя чуть жарче полыхнуло.

Эдоард одобрил это кивком.

– Заговор раздавить. Ты сможешь, полномочия у тебя есть. А ко мне вечером с докладом. Тех, кто в столице, начинай брать без шума и пыли. Тех, кто вне столицы… разберемся.

Ганц поклонился.

– Слушаюсь, Ваше величество.

Эдоард кивнул еще раз и отправился к выходу.

Больно?

Ничего, ему еще надо дойти до кареты. И домой.

Его гнал инстинкт зверя. Каждое больное, раненое животное стремится спрятаться в своей норе. И короли тут не исключение.