Стрелы ярости - Энтони Ричес

– Медика сюда! – выкрикнул он, повернувшись к когорте.

Пока медик суетился вокруг мертвого тела, пытаясь нащупать пульс, старший офицер, скривившись, обратился к Фурию:

– Такое иногда случается. У иудеев, если не ошибаюсь, принято ограничиваться сорока ударами, чтобы не убить преступника… – При виде удрученно качающего головой медика он замолчал, а потом добавил: – Похоже, так и случилось. Не стоит расстраиваться, префект. Правосудие свершилось на глазах у всей когорты. У нас заготовлен крест. Может, прибить его и провести солдат строем перед трупом?

Несколько секунд префект, недоверчиво сощурившись, всматривался в своего заместителя. Ответный взгляд примипила был совершенно безупречен. Фурий с кислой миной на лице кивнул.

– Да, конечно, примипил. Жаль, что мы лишились зрелища последней агонии…

Мечтательное выражение на лице Фурия сказало Невто все, что ему нужно было знать о своем новом начальнике.

Глава 4

На рассвете тунгрийская когорта решительно, но не без внутреннего трепета, прошествовала вниз по склону холма на плац для построения. В столь ранний час солдаты были необычно молчаливы и собранны, размышляя о приказах, которые в ближайший же месяц отзовутся для кого-то, если не для всех, смертью. Префект вместе с примипилом Фронтинием наблюдали за проходящими мимо центуриями. За спиной Рутилия Скавра возвышался его телохранитель, огненно-рыжий гигант, на целую голову выше своего хозяина. В рядах когорты не обошлось без замечаний по поводу его мускулистого, покрытого шрамами тела, а также насчет его очевидного нежелания разговаривать с кем-либо, кроме самого префекта. Многие офицеры в обмен на приветствие получали лишь вежливый кивок массивной головы. Обижаться им было не на что, но не оставалось никакой надежды, что из этого человека удастся вытянуть хоть пару слов, а уж тем более – ценную для солдат информацию.

– Ваши бойцы выглядят решительно, примипил, хотя я ожидал немного больше…

Префект запнулся на мгновение, подыскивая нужное слово.

– Шуточек? Насмешек? Обычно так и бывает, как и в любой другой когорте на границе, но сейчас им известно, что их ожидает. В Битве утраченного орла мы потеряли две центурии почти целиком, и они, вероятно, полагали, что в этом году серьезных кампаний больше не предвидится.

Префект понимающе кивнул.

– Да, они доказали свою верность императору. Но репутацию постоянно приходится подтверждать.

Фронтиний искоса взглянул на своего нового командира, следившего за тем, как центурии, одна за другой, шагают по мощенной камнем дороге в сторону плаца. Высокий, на голову выше примипила, префект обладал сухощавым телосложением, более подходящим для бегуна на длинные дистанции, чем для пехотного боя, однако вес кольчуги и шлема его не тяготил.

– Кстати, о репутации… Ты по-прежнему не знаешь, какие выводы сделать из того, что видишь, примипил?

Префект обронил это замечание как бы между делом, не отводя взгляда от марширующих войск. Фронтиний оказался застигнут врасплох.

– Прошу прощения, префект. Я всего лишь…

– Не беспокойся. Было бы странно, если бы ты не задумывался, чего ожидать от своего нового командира. Наверное, мне следует рассказать про свой опыт и развеять твои сомнения на этот счет. Правильно? В конце концов, я тут уже две недели и даже намеком не обмолвился о своем прошлом, если не считать постов, которые я занимал ранее.

Фронтиний неохотно кивнул.

– Обычно новый командующий рассказывает подчиненным о сражениях, в которых принимал участие, хотя я не стал бы…

Скавр с легкой улыбкой посмотрел на него.

– Я знаю. Тебе любопытно, что я собой представляю, но ты не хочешь переступать черту, расспрашивая меня, где я был и что делал. Может, нам имеет смысл заключить соглашение? Я не спрашиваю у тебя ничего, кроме того, что касается моей когорты и этой войны, а ты, в свою очередь, будешь составлять свое мнение о том, как я командую, глядя на меня за работой. Мне все равно, сочтешь ты это признаком силы или слабости. Так мы узнаем друг о друге гораздо больше, чем меряясь списками своих достижений, которые можно приукрасить или же просто сочинить. Согласен?

Фронтиний на минуту задержал на нем взгляд и медленно кивнул.

– Как тебе угодно, префект.

Когорта выстроилась на сером от слабого утреннего света плацу. Фронтиний вышел перед строем и громко, отчетливо обратился к восьмистам пехотинцам.

– Приветствую вас, Первая когорта. Сегодня важный для нас день. Он останется в вашей памяти надолго, в одном ряду с той небольшой стычкой с синеносыми, которая случилась этой весной. – Он чуть помедлил, глядя в лица ближайших к нему солдат, на которых читалась смесь слабого воодушевления и недобрых предчувствий. – Сегодня мы снова возвращаемся на войну. Теперь, когда мы получили нового префекта и две центурии пополнения, считается, что мы снова готовы к бою. Нам приказано отправиться на восток и соединиться с Шестым легионом, пока еще не наступили холода и погода позволяет пребывание в полевых условиях. Солдаты! Наша когорта была первым подразделением в списке тех, кого губернатор хочет видеть рядом с легионом в предстоящей битве. Вы доказали свою стойкость в бою, и ваша слава идет впереди вас.

Он замолчал на мгновение, глядя, как на лицах солдат возникает решимость.

– Я знаю, вы надеялись, что в этом году вам больше не придется участвовать в сражениях, но мне известно и то, что у вас хватит сил сражаться за императора до тех пор, пока война не будет окончена, а Кальг – закован в цепи и отправлен в Рим. А теперь, прежде чем мы начнем, позвольте мне представить вам ваших новых товарищей. Это Шестая центурия, состоящая из восьмидесяти тунгрийцев, которые оставили родину, чтобы влиться в наши ряды и укрепить нашу боевую мощь, и Восьмая центурия удвоенной численности, в состав которой вошли лучники из города Хама, расположенного в далекой восточной провинции Сирии. Поскольку теперь они полноправные члены нашей когорты, прошу относиться к ним с должным уважением. Вы все видели, что солдаты Восьмой центурии отличаются от войск, с которыми мы привыкли иметь дело, но, думаю, для присутствующих здесь солдат это не имеет никакого значения. Я обещаю собственноручно разобраться со всяким, кто поднимет руку на кого-нибудь из этих людей без серьезной на то причины.

Он снова замолчал, внимательно вглядываясь в бесстрастные лица.

– Тем не менее наши новые хамианские собратья не привыкли к тяжелым грузам, которые мы обычно переносим на себе в походе, и это создает определенные трудности. В связи с этим… – он сделал знак офицерам. Марк, Дубн, Руфий и Юлий вышли из строя и встали рядом с префектом, – Восьмой центурии потребуется помощь, чтобы они могли сравняться с остальной когортой. Поэтому я временно отделяю этих трех центурионов от их подчиненных и придаю им и центуриону Корву по сорок человек из Восьмой центурии на каждого. При удачном стечении обстоятельств мы успеем подготовить новичков к тому, с чем им придется столкнуться в войне с синеносыми. Центурионы, приступайте к утренним занятиям.

Четыре центуриона быстро поделили Восьмую центурию на группы и собрали свои временные команды. Марк, оставивший Кадира при себе, говорил медленно, давая опциону время перевести его слова для тех, кто плохо понимает латынь.

– Хоть вы и лучники, но вам надо как можно быстрее научиться сражаться в пешем строю. По возможности мы будем тренироваться как одна центурия, уделяя особое внимание владению мечом и щитом. Мои братья-офицеры и я научим вас сражаться вместе с их центуриями, но для начала вам надо усвоить самые основные навыки. Самое главное – как держать щит. Вот ты, выйди ко мне.

Испуганный хамианец вышел из строя, сразу лишившись безопасной обезличенности. Он с тревогой посматривал на своего нового начальника и время от времени бросал неуверенные взгляды в сторону Кадира.

– Подними щит так, чтобы ты только мог из-за него видеть. Нет, выше. Вот так. А теперь соберись и помни, твой щит – это единственное, что защищает тебя от мечей и копий противника. Про копья мы поговорим позднее, а сейчас давай обсудим, как действовать против вражеского меча. Антенох?

Писарь шагнул вперед, помахивая тяжелым деревянным мечом и ухмыляясь в лицо перепуганному лучнику. Он держал меч так, чтобы хамианцу были видны зарубки на деревянном клинке.

– Это учебный меч. Он тяжелее, чем обычный, чтобы развивать мускулы. Им можно нанести по щиту очень чувствительный удар, вся сила которого придется на руку. Но если ты выронишь щит, то в следующее же мгновение будешь лежать ничком на земле, а твои кишки будут свисать наружу. Готов?

Хамианец неуверенно кивнул, что послужило Антеноху сигналом к атаке. Колотя в щит тяжелым деревянным мечом, писарь почти что поставил запаниковавшего хамианца на колени. Как только верхний край щита опустился совсем низко, Антенох, сделав резкий выпад, нанес болезненный колющий удар по шее, в просвет между кольчугой и краем шлема, а затем отступил на шаг от хамианца, который, скорчившись от боли, тер ушибленное место.