Корабль, который искал - Энн Маккефри

Он печально покачал головой:

— Нет, моя драгоценная, я всю жизнь был всего лишь любителем — позволить себе заняться археологией всерьез я никак не мог. Мне оставались только книги и статьи.

— А зачем тогда ты пошел в Академию? — спросила Тия, неприятно изумленная.

— Хороший вопрос. Но ответить на него не так-то просто.

Алекс облизнул губы, секунду поразмыслил и продолжал:

— Предположим, я получил бы степень бакалавра археологии и истории. В таком случае я мог бы устроиться в Институт каким-нибудь мелким клерком на бумажную работу. Но такую работу можно найти где угодно, не только в Институте. Бумажки — они бумажки и есть, меняется только жаргон, а суть-то остается одной и той же. Но, допустим, я устроился в Институт и принялся работать над тем, чтобы получить степень магистра. С магистерской степенью я мог бы даже устроиться ассистентом к какому-нибудь профессору, но чем бы я там занимался? Все той же рутинной работой. Никаких исследований я бы не вел, и уж точно мне не пришлось бы разгадывать никаких загадок. И дальше этого я бы уже не продвинулся: работа ассистента отнимает слишком много времени, чтобы писать собственную докторскую диссертацию. Мой шеф ездил бы на раскопки, а я бы сидел в Институте, в четырех стенах. Потому что если тебе нужно, чтобы кто-то оставался дома и присматривал за хозяйством, ты, разумеется, не станешь нанимать кого-то со стороны, а оставишь там своего ассистента.

— Ну да, я понимаю, почему ты этого не сделал, — сказала Тия. — Но в Академию-то зачем?

— Видишь ли, в Академии критерии присвоения стипендий… несколько иные, — объяснил ей Алекс. — Тамошние стипендиальные комиссии ищут не просто бедных, но талантливых ребят — им нужны толковые ребята с определенными способностями, и, если уж они такого найдут, они сделают все, чтобы его заполучить. К тому же там не такая высокая конкуренция: в Академии куда больше возможностей получить стипендию, чем на факультетах истории и археологии любого из университетов, куда я обращался. Точнее, обоих университетов, куда я обращался: я мог поступить только в один из наших местных университетов, потому что учиться на другой планете мне не по карману. А Академия оплачивает перелет на центральную базу. В университетские же стипендии оплата дороги не входит. Я подумал, что если уж я не могу разыскивать древние кости на далеких планетах, то хотя бы повидаю эти далекие планеты. А если я поступлю работать в Институт археологии, то смогу даже посмотреть, как работают настоящие археологи. И заодно уж можно попробовать выучиться на пилота мозгового корабля. К моему удивлению, моя психологическая характеристика соответствовала тому, что им требовалось, и меня действительно взяли учиться на пилота. А после выпуска я попросил, чтобы меня приписали к Институту археологии.

— Но почему ты настаиваешь на том, чтобы стать именно моим напарником? — спросила Тия, решив, что раз уж он ею манипулирует, так и она с ним церемониться не станет, а если ему это не по нутру, что ж: значит, он ей не подходит. Мало ли, что он там думает. Быть может, излишняя откровенность его даже отпугнет…

Алекс удивленно моргнул.

— Как, ты не понимаешь? Да потому, что ты — это ты! — сказал он. — На самом деле все ужасно просто. Ты — яркая личность. Ты не пытаешься говорить механическим голосом и изображать из себя искусственный интеллект, как многие твои соученики. Ты не стесняешься высказывать собственное мнение. На стене твоей центральной рубки красуется шкафчик с игрушечным медвежонком. Он похож на какое-то украшение, но ты о нем ни разу не упомянула. Это тайна, а я люблю тайны, особенно когда они связаны с чем-то настолько личным, как игрушечный медвежонок. Когда ты говоришь, я слышу, что ты улыбаешься, или хмуришься, или еще что-нибудь. Ты не просто мозг, Гипатия: чувствуется, что внутри твоей капсулы — живой человек. Ты мне нравишься. Я надеялся, что и я понравился тебе. Мне казалось, что нам с тобой еще долго-долго будет не скучно вместе.

Да, по части бесцеремонности он ее обставил, что правда, то правда. Более того: он ее ошеломил. Тия была удивлена, изрядно польщена и начинала думать, что, наверное, Алекс все-таки не худший из возможных пилотов.

— Ну, ты мне тоже нравишься, — неуверенно начала она, — но…

— Что — «но»? — нахально спросил он. — В чем дело?

— Мне не нравится, когда мной манипулируют, — ответила она. — А ты делаешь именно это: манипулируешь мной или, по крайней мере, пытаешься.

Алекс поморщился.

— Ну, есть немножко. Дело отчасти в том, что я это делаю машинально. Понимаешь, я ведь из низших слоев общества. В той среде, откуда я вышел, есть только два возможных выхода из сложной ситуации: либо ты задуришь собеседнику мозги, либо тебе придется с ним драться. Я предпочитаю первое. Но постараюсь больше так не делать.

— И это еще не все! — предупредила Тия. — У меня есть… кое-какие планы, и это может создать сложности, если ты не согласишься мне помогать.

Она сделала паузу для пущей выразительности.

— Ты еще не знаешь, что именно я собираюсь найти. Родную планету существ, бывших носителями саломон-кильдеровской культуры.

— Эскайцев? — переспросил Алекс, подавшись вперед. — Ух ты! Не будь это на самом деле, я бы подумал, что ты владеешь телепатией, или еще что-нибудь! Эскайцы — это же моя любимая археологическая загадка! Мне всегда до смерти хотелось узнать, почему они расселились по стольким планетам, а потом взяли и свернули лавочку. А если мы сумеем отыскать их родную планету… Гипатия, да мы же станем звездами! Нас на руках будут носить!

Тия некоторое время пыталась собраться с мыслями. Все это было странно. Очень странно.

— Я так понимаю, что часть нашего свободного времени мы будем посвящать раскопкам поселений эскайцев? — говорил Алекс. Глаза у него разгорались. — Мы будем искать то, что, возможно, не нашли археологи? Новые места, где стоит копать?

— Ну да, что-то в этом духе, — сказала Тия. — Потому мне и нужно твое сотрудничество. В этих поисках мне может потребоваться более мобильный партнер.

Алекс понимающе кивнул.

— Вы нашли его, благородная госпожа! Я буду только рад вам помочь. Если есть на свете что-то, от чего я без ума, так это поиски неведомого. А тем более на службе у прекрасной дамы!

— Вот как? — хмыкнула Тия. — Может, еще дадите обет отыскать Святой Грааль?

— А почему бы и нет? — беспечно ответил Алекс. — Хоть сейчас!

Он встал, повернулся лицом — не к пилону, а к Теду, сидевшему в подсвеченном шкафчике, — и простер руку, как будто принимал присягу космических пилотов.

— Я, Александр Жоли-Шанто, торжественно обещаю и клянусь, что присоединюсь к мозговому кораблю Гипатии-1033, дабы отныне и впредь вместе с нею непрерывно разыскивать родную планету существ саломон-кильдеровской культуры. Я клянусь, что этот проект будет нашим общим проектом до тех пор, пока будет общей наша карьера. И клянусь, что буду помогать и содействовать ей во всем, что имеет отношение к этим поискам, да поможет мне Господь. Да будет тому свидетелем сей медвежонок.

Тия рассмеялась бы — но Алекс выглядел очень серьезным.

— Вот так, — сказал Алекс и снова сел. — Ну а ты?

А что она? Она уже практически согласилась взять его к себе в пилоты, разве нет? И разве он не поклялся служить ей, как какой-нибудь средневековый рыцарь?

— Ладно, — ответила она. — Я, Гипатия-1033, торжественно обещаю и клянусь принять Александра Жоли-Шанто к себе на службу, разыскивать вместе с ним родную планету эскайцев и делить с ним все материальные и нематериальные вознаграждения, которые достанутся нам в процессе этих поисков. Я обещаю оставить его при себе в качестве своего «тела», пока мы оба не согласимся взаимно расторгнуть контракт. Я клянусь… медведем Теодором Эдуардом.

Алекс улыбнулся так широко и заразительно, что Тия впервые пожалела, что не может улыбнуться в ответ.

— Ну что ж, значит, теперь мы команда! — сказала она.

— Так выпьем же за нашу совместную карьеру! — сказал Алекс, поднимая воображаемый бокал. — Пусть она будет столь же долгой и плодотворной, как у Кейдов.

Он сделал вид, что пьет, потом разбил воображаемый бокал о воображаемый камин, не догадываясь, что Тия молчит оттого, что ошеломлена.

«Как у Кейдов? Откуда он может?..»

Но вслух ничего не сказала — она вдруг сообразила, что Алекс никак не может знать, кто она такая на самом деле.

В статьях о Кейдах об их парализованной дочери и о трагедии, в результате которой ее парализовало, не говорилось ни слова. В академических кругах это просто не принято: ученых интересуют только факты и выводы, а не малоприятные подробности чьей-то личной жизни. Кейды не были знаменитостями, о которых потом снимают художественные фильмы, основанные на реальных событиях. Нет, о Гипатии Кейд он знать никак не мог.