Шотландская сага - Джеймс Мунро

Несколько минут слышалось только попыхивание трубки Маккримона. Потом он сказал задумчиво:

— У тебя есть другой выход, о котором тебе стоит подумать, Молли.

— Если это — возвращение в Шотландию, то я уже подумала — и ответ будет прежним: нет. Я не уеду из Америки, пока остается хоть малейшая надежда на то, что Эйлин и Хелен живы.

— Я не предлагаю тебе уезжать из Америки, Молли. А что касается обеих девушек… ни один из нас не перестанет их искать, пока мы живы. Нет, то, что я имел в виду, совсем другое, и, прежде чем отказаться, я бы хотел, чтобы ты все тщательно взвесила.

— Может, ты мне все-таки пояснишь, что я должна «взвесить», Хью Маккримон?

— А что бы ты подумала насчет того, чтобы выйти за меня замуж? Я понимаю, что это слишком быстро после потери мужа, и я не надеюсь занять его место в твоем сердце прямо сейчас… но мы сможем сделать наш брак удачным, Молли.

Молли Брукс подумала, что ее вздох, должно быть, слышен везде, несмотря на звуки волынки, играющей в лагере.

— Почему ты хочешь жениться именно на мне, Хью Маккримон?

— Тебе сейчас просто необходима поддержка мужчины, Молли. Такая дикая страна, как эта, — не место для женщины, которая пытается вырастить троих дочерей… а из того, что говорит Сэм Чишолм о Сент-Луисе, я почему-то думаю, что ни одна из вас там не приживется.

— Я не спрашиваю тебя, почему мне нужно выйти за тебя замуж. Можешь не сомневаться, я и сама могу обдумать все «за» и «против» не хуже тебя. Я спрашиваю, почему ты хочешь жениться на мне?

— Мы оба нуждаемся друг в друге, Молли. Твоим девочкам нужен отец, а Анни и Роберт уже почти забыли, что такое иметь мать. Вскоре, я полагаю, они с Морной станут жить своей жизнью, и дом на новой земле, возможно, станет пустым, если в нем не будет семьи.

— Значит, в этом все дело? Но ты можешь нанять женщину, которая наведет уют в доме, или, может быть, даже купить себе рабыню. Сэм говорил, что люди, живущие вдоль реки, имеют рабов и продают их, как скот. Ты так ничего и не сказал, что заставило бы меня сказать «да».

— Я пытаюсь убедить тебя, что эта идея имеет смысл, Молли. Если бы я сказал тебе сразу настоящую причину, почему я хочу на тебе жениться, ты, наверное, сказала бы, что у меня от жары размягчение мозга или что-то в этом роде.

— Неужели? Скажи мне настоящую причину, Хью, и дай мне возможность самой судить об этом.

— Я прошу тебя выйти за меня замуж, потому что, наблюдая за тобой все эти недели на плоту, я чувствовал восхищение — ты добра и терпелива, и, кроме того, в тебе такая внутренняя сила и умение противостоять ударам судьбы. Я стал ловить себя на том, что постоянно думаю и начинаю испытывать чувства, забытые с тех пор, как я потерял мать Роберта и Анни. Мысль о том, что мне придется расстаться с тобой, делает меня несчастным. Ты вошла в мою жизнь, заполнила пустоту, ты… очень нравишься мне, Молли.

— Ага! Это-то и нужно было сказать с самого начала, Хью Маккримон. Именно это я хотела услышать. Женитьба, может быть, и торжественный союз, как говорят священники, но для меня она значит несколько больше. Гораздо больше. В этот союз не стоит вступать, если обе стороны не нравятся друг другу.

— Я знаю, Молли, но ты полюбишь меня со временем, я уверен, что так и будет…

— Ты — хороший человек, Хью. У тебя есть сила и смелость, но и доброта тоже. Надо быть очень странной женщиной, чтобы провести с тобой несколько недель на плоту и не влюбиться.

Хью едва успел подхватить свою трубку, потому что рот у него раскрылся сам собой.

— Это значит… ты выйдешь за меня замуж?

— Да, но потеря Хемиша — все еще живая рана. Ты должен дать мне время, чтобы я привыкла… носить фамилию Маккримон.

— Молли! У тебя будет сколько угодно времени. Я… я чувствую себя снова молодым! Мы… мы пойдем и скажем об этом остальным?

— Вряд ли нам удастся сохранить это в секрете от них… но… не забыли ли мы кое-что? Я не собираюсь выходить замуж за мужчину, который даже ни разу меня не поцеловал.

Глава четвертая

Выселение арендаторов не решило финансовых проблем Джеймса Кэмерона. Он все больше и больше увязал в долгах. Реконструкция огромного дома съела огромные средства. Работы велись под руководством архитектора Джона Нэша. Нэш в то время был в фаворе у принца-регента и, следовательно, был самым дорогим архитектором на британских островах.

Ко всему прочему, жена-англичанка Джеймса Кэмерона Ванесса тратила деньги быстрее, чем сборщики успевали собирать налоги с овцеводов.

Перестройка поместья в Ратагане и расточительные приемы Джеймса Кэмерона были безрассудной платой землевладельца с Высокогорья за то, чтобы получить официальную должность. Какую — ему в общем было совершенно безразлично, это нужно было только для престижа, чтобы упрочить пошатнувшееся положение дома Кэмеронов.

Джеймс Кэмерон ублажал многих влиятельных людей из Эдинбурга и Лондона, но дело о получении должности не двигалось с места.

Отец Ванессы, Катберт Ленсдаун, занимающий высший правительственный чин в Лондоне, тоже, казалось, не торопился пристроить своего зятя в какой-нибудь департамент.

Когда многочисленные кредиторы Джеймса Кэмерона начали давить на него, его вызвал в Лондон Катберт Ленсдаун, и шотландский землевладелец поверил, что спасение наконец близко. Он не стал терять времени. Десять дней спустя после получения долгожданного вызова, Джеймс и Ванесса Кэмероны уже были пассажирами на борту корабля, отправляющегося с приливом в город Лондон.

В Вулвиче их корабль прошел близко от тюремного судна «Ганимед». Ванесса, которая стояла в это время на палубе, поспешно отвернулась и прижала к носу платок, в тщетной попытке избавиться от зловонного запаха, распространяющегося над водой.

— Что за вонь!

Когда «Ганимед» был прямо перед ними, Ванесса побрызгала свою одежду духами и сказала мужу:

— Что подумают иностранцы, когда при приближении к столице Англии их встретит такая ужасная вонь? Надеюсь, ты получишь пост, который даст тебе полномочия убрать такие суда куда-нибудь подальше, где их запах не будет досаждать людям, которые привыкли жить в чистоте. Может, их отправят в Ирландию?

— Это будет популярное решение, — согласился с ней Кэмерон. Он наблюдал за другими пасажирами, чья реакция была такой же, как и у Ванессы. Он непременно скажет об этом Катберту Ленсдауну, и это произведет хорошее впечатление, подтвердит серьезность его намерений и деловых качеств.

Джеймс Кэмерон поднял этот вопрос тем же вечером, когда он и Ванесса обедали с Катбертом Ленсдауном и другими членами семьи, но не получил одобрения. Вместо этого раздались возгласы возмущения женщин и невнятные протесты мужчин. Пристально посмотрев на своего зятя, Катберт Ленсдаун бросил коротко, что это «неподходящая тема для разговора за обеденным столом».

Шотландский землевладелец решил, что у англичан просто слабые желудки, но он был разочарован, что ему не дали возможности развить идею о тюремных судах вообще. И вообще все складывалось как-то странно: обед закончился, а Катберт Ленсдаун даже не упомянул о причине, по которой Джеймса призвали в Лондон. Да и родственники Ванессы отнеслись к нему без должного почтения.

Ее сестры удачно вышли замуж. Одна — за старшего сына барона, другая — за честолюбивого кавалерийского полковника, третья — за состоятельного судовладельца и торговца. Все всегда относились к «помещику» — владельцу неизвестного шотландского имения, с некоторой насмешкой. Джеймс чувствовал, что отец Ванессы смотрел на него менее благосклонно, чем на своих других зятьев.

Когда женщины покинули столовую, Катберт Ленсдаун предложил Джеймсу пройти в библиотеку на «дружескую беседу». Казалось, момент, которого так долго ждал Джеймс, наступил. Одарив лучезарной улыбкой своих шуринов, Джеймс последовал за тестем.

— Присаживайся, Джеймс.

Катберт Ленсдаун указал на большое кожаное кресло у отделанного мрамором камина, в котором весело горели дрова. Вместо того чтобы разместиться в точно таком же кресле по другую сторону камина, отец Ванессы встал спиной к огню.

Катберт Ленсдаун отхлебнул портвейна из высокого стакана и стал молча рассматривать его на свет, затем сделал еще глоток, и все это не произнеся ни слова. Джеймс пожалел, что оставил свой стакан в столовой.

Пламя угасало в сердце камина, полено внезапно развалилось, послав в трубу стайку искр, головешка опасно выпала из камина. Катберт Ленсдаун отодвинулся, когда его зять взял медную кочергу и подтолкнул головешку снова в камин. Поставив кочергу на место, он снова сел в кресло и посмотрел вверх, заметив, что старик хмурится.

— Джеймс… Как ты думаешь, почему я вызвал тебя в Лондон?

— Почему?.. Чтобы предложить мне какую-нибудь официальную дожность. Разве не так?