Легендарные герои военной разведки - Михаил Ефимович Болтунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Направо-налево не смотрел. Боялся, что никто не встанет за ним. Глядел на танк. Полз, бежал, упал. Метнул, что было сил одну бутылку, вторую. И тут же услышал крик своих ребят: «Ура! Горит!» Увидел, как вспыхнуло, заиграло пламя на броне.
Танк словно уткнулся в невидимую преграду, остановился, медленно развернулся и стал уходить. За ним следом второй, третий.
К лейтенанту сбежались солдаты его взвода, поздравляли, радовались, хлопали по плечу. А через неделю на партийном собрании его приняли кандидатом в партию, и вручая карточку, те самые слова про храбрость и героизм сказал комиссар дивизии.
Но это было вчера. А сегодня ночью со своими орлами-разведчиками он совершил такое, чем, выходит, заслужил трибунал.
«Черт, — выругался Стрельбицкий, — знал бы, застрелил бы этого фрица собственной рукой. А то мучились, тащили, собаку, всю ночь по болоту…»
— Ты чего, командир, сам с собой разговариваешь? — услышал Владимир голос своего лучшего разведчика Копылова. Тот подошел. Присел рядом.
— Да заговоришь тут… Завоешь волком… — махнул рукой с досады Стрельбицкий.
— Что, круто забрал комполка?
— А круче не бывает. Обещал под трибунал отдать.
— Это он для красного словца, товарищ лейтенант, — успокоил разведчик.
— Эх, Копылов, Копылов, хотелось бы верить…
Они замолчали. Копылов был правой рукой лейтенанта. Это он бесшумно подобрался и оглушил немца прикладом автомата в сегодняшнем ночном рейде. А когда тот по дороге пришел в себя и стал сопротивляться, «притушил» его еще разок. Правда, потом тащить гада пришлось через болото на себе. Но что поделаешь, работа у них такая.
— Знаешь командир, — сказал Копылов, — история, конечно, неприятная. Лопухнулись мы. Но ведь не преступление это. Разберутся. Ну посуди сам, в чем мы виноваты?
— Судить, друг мой Копылов, буду не я. Нас ведь в другом подозревают, понимаешь, — бросил Стрельбицкий. — И самое тяжкое — не верят ни хрена.
— А я думаю, что комполка с его трибуналом — полбеды, особистов боюсь. Вот беда… Злые ребята, в каждом изменника видят.
— Так на то они и особисты, — развел руками лейтенант.
Копылов в ответ на это промолчал.
Стрельбицкий и сам знал: от особистов доброго не жди. Приходилось с ними сталкиваться.
Как-то в одном из боев удалось подбить два немецких танка. Фашисты бежали, бросив машины, и Стрельбицкий сумел под огнем забраться внутрь танка. Товарищи по взводу залегли поблизости. Каково же было их удивление когда из люка танка показалась головка сыра, потом вторая.
Запасливые немцы сыр возили с собой. Он оказался хорошей добавкой к питанию взвода. Ведь кормили тогда скудно, — в лучшем случае кашей-перловкой, а тут такое богатство.
Нашел лейтенант в боевом отделении и десяток наручных часов. Раздал сослуживцам, взял себе. Однако уже на следующий день о часах прознали в особом отделе. Ну и предстал лейтенант пред ясными очами «особняков». Сначала расспрашивали, что да как, а потом едва судилище не устроили, мол, мародерство, грабеж. На что комвзвода резонно ответил: во-первых, с мертвых часы не снимал, достались они в качестве трофея, во-вторых, не прикарманил, не зажал их, раздал разведчикам и себе взял всего одни.
Однако особисты не унимались, требовали вернуть. Только не понятно вернуть им, в особый отдел, или в немецкий танк назад отнести.
Сгоряча он сдернул часы с руки и запустил в дальний угол комнаты, где его допрашивали. Такой поступок явно не понравился представителям особого отдела, но, как говорят, тогда обошлось.
А теперь? Теперь все оказалось намного сложнее. Прав был Копылов. На следующий день в полк по душу комвзвода разведки Стрельбицкого прибыл майор-особист из штаба дивизии. И вскоре Владимир уже стоял перед ним, как Сивка-Бурка из старой сказки.
— Рассказывай, лейтенант. — Майор, не торопясь, закурил папиросу, затянулся всласть. — Только я тебе не комполка. Лапшу вешать не надо. Быстро расколю.
— А что тут колоть, товарищ майор, я и сам расскажу. Каждую ночь мы ходим в поиск. И каждую ночь нужен «язык». Только где ж его взять? Три дня назад в ходе наблюдения за передним краем противника обнаружили, что по нашим войскам с той стороны ведет огонь немецкая артиллерийская батарея. Определили, что находится она километрах в трех от нас.
Ночью 13 разведчиков во главе со мной вышли через лес к батарее. Залегли у фашистских землянок, стали изучать обстановку. Надо сказать, что мы еще не успели обнаружить орудия, как из ближайшей к нам землянки вышел немец. Хотел малую нужду справить.
Разведчик Копылов оглушил его, и мы поволокли фашиста в лес. В пути разглядели, что нам попался не солдат, а лейтенант. Но, придя в себя, он стал кричать, сопротивляться. Пришлось «успокоить» крикуна, чтоб не шумел, уложить на плащ-накидку и тащить. Немец здоровый, волокли его по болоту, вода, грязь. На пленного особо внимания не обращали. А у него в кармане оказался браунинг. Вот он из этого браунинга и застрелился. Когда, как, ну не слышали мы выстрела.
— Стало быть, лейтенант, в расположение полка вы притащили труп.
Стрельбицкий пожал плечами.
— А ты сам веришь в этот бред, взводный? — майор поднялся из-за стола. — Я желаю знать, где вы нашли труп и как пытались выдать его за «языка»?
Особист подошел вплотную, схватил за грудки Владимира.
— Да ты знаешь, что я с тобой сделаю. Надоело в разведку ходить, ночь, грязь, болота мешают. Дураков из нас делаешь. Последний раз спрашиваю, где труп взяли?
— Какой труп, товарищ майор? — не выдержал взводный, — на хрен он нужен, чтоб его по болоту на своем горбу всю ночь таскать под немецким обстрелом. Я что, сумасшедший…
— Нет, ты не сумасшедший. Ты враг. Скрытый враг советской власти. Когда другие жизни кладут за Родину, ты со своими бойцами командование обманываешь. Вместо разведданных трупы подсовываешь. Да тебя расстрелять мало.
— Да как же так, товарищ майор, какой же я враг? — прошептал лейтенант.
— А это мы сейчас посмотрим, разберемся, — «особняк» вернулся за стол, раскрыл планшет, вытащил папку. — А скажи мне лейтенант, где ныне твой отец?
— Отец? — переспросил лейтенант. — Он умер в 1932 году.
— Ну допустим. А братья?
— Братья воюют…
— Где встретил войну?
— В Одессе, на курсах политруков.
— В разведку как попал?
— Добровольно попал. Приехал в наш автовзвод комиссар полка и говорит: «Вот что, Стрельбицкий, в разведке у нас беда, всех перебили. Пойдешь? Только добровольно». Пойду, ответил…
— Ну и что?
— А ничего, товарищ майор. Неделю походим в ночные рейды — из 20 человек во взводе половины не остается. Наберу новых — и опять в рейд. Вот такой я враг
