Из Ниццы с любовью - Топильская Елена Валентиновна

Как только мы с Сашкой очутились в нашей спаленке, муж плотно прикрыл дверь и, образно выражаясь, припер меня к стене: что у меня за секреты с Горчаковым — раз, и что за происшествие сегодня приключилось на нашей развилке, которое надо утаить от Лены, — два.

— Колись давай!

Я раскололась, как говорит старый опер Кораблев, от носа до позвоночника, рассказала все как на духу, не утаив про объявление в аэропорту. Выяснилось, что мой муж тоже заметил это объявление, и не обсуждал его со всеми по тем же причинам, что и я, — не хотел портить настроение Лене и Регине, которые, в отличие от нас, приличные люди и ни в чем не виноваты. А я-то гордилась своей выдержкой и скрывала свои наблюдения до последнего…

— Так, значит, это она? — спросил Сашка, имея в виду разложившийся труп, выловленный из моря в непосредственной близости от нашего временного пристанища — виллы «Драцена». — Пропавшая девочка? Шарлин Фицпатрик? Надо завтра газеты купить, там наверняка что-нибудь будет про этот труп. Эх, зря я словарь не взял французский…

— Надо было в школе лучше учиться — съязвила я. — А ты думаешь, кроме этой англичанки, здесь больше никто не пропадал? С чего это все зациклились на девочке Фицпатрик?

— Значит, есть основания так думать. Интересно, какая там причина смерти? — задумался мой муж.

— Сходи, попросись на вскрытие. Саша, какое нам дело до причины смерти? Нам что, своих смертей, питерских, не хватает? Давайте уже отдыхать полноценно, а то мы, как сумасшедшие, носимся по лавкам или пьем посреди ночи. Мы еще ни в один музей не сходили…

— А Сент-Маргерит? Железная Маска?

— Ну разве что. Вот заметь, не Шагал и Матисс, а местная тюрьма, хоть и элитная. А я-то думала, что сменю обстановку.

— Никуда Шагал с Матиссом не денутся, — успокоил Сашка. — А я бы еще в Монако прокатился. Смешно быть тут, на побережье, в двух шагах от Монте-Карло, и не сходить в казино.

— Может, ты еще и сыграть хочешь?

— Почему бы нет?

Я рассмеялась и повалила его на кровать.

— Да потому, что тем, кому в любви повезло, в карты уже не везет, понял?

Сорок минут пролетели незаметно.

Лена Горчакова, которая больше всех стонала, что устала до полусмерти и ни на что уже не способна, оказалась крепче всех. Когда мы все, не исключая и ее мужа, кряхтя и подволакивая ножки, вылезли из спален к обеденному столу, нас встретили греющие душу запахи горячей пищи (и когда она только успела накашеварить?), крахмальные салфетки, красиво расставленные тарелки, вино и музыка — Ленка включила телик с какой-то танцевальной программой.

— Ну что, сначала есть будем? Или я покажу свою юбочку?

Она обвела нас глазами. Да, счастливчик Горчаков! Что называется, дураку счастье. Лешка, словно почувствовав, что я думаю о нем, отвел глаза, потянулся к корзинке с нарезанным хлебом и затолкал в рот горбушку.

— Лапуля, а давай, мы сначала обмоем ваши шмотки, а потом вы их покажете?

И как только Ленка нехотя кивнула, ринулся за стол и стал лихорадочно открывать бутылки. Ну и мы за компанию расселись. Регина была непривычно задумчива, молча ждала, пока ей нальют, отодвинувшись от стола, и покачивала ногой в изящной домашней туфельке с помпоном.

— Ну, чтоб носилось! А чего вы купили-то? — оборотился Горчаков к жене, опрокинув бокальчик красного.

— Вот, смотри.

Оказалось, что ее обновки разложены на диване в гостиной, как на выставке. Горчаков осмотрел и пожал плечами.

— Знаете, что я вам скажу? На Троицком рынке практически тем же самым торгуют. Не отличишь. Вот я лично не отличу. Так что нечего и деньги тратить.

Регина скривилась.

— Горчаков, молчал бы уж, не позорился.

— А что? — не унимался Лешка. — Если не знать, где купили…

— Вот я и говорю, не позорься. Налей лучше девушке, — она протянула ему наполовину полный бокал.

— У тебя же там есть еще.

— Не люблю допивать до дна, мне надо, чтоб бокал все время был полный.

— Понятно, — философски заметил Лешка, наливая Регине. — Это жизненное кредо. Ты в долг, наверное, давно не жила?

Ответить Регина не успела, застыв с поднесенным ко рту бокалом: она одна сидела лицом к телевизору. Глаза у нее так округлились, что мы все, как по команде, развернулись к экрану. Музыкальная программа кончилась, показывали новости. Конечно, во первых строках фигурировал сегодняшний труп, его правда, сняли довольно деликатно, издали, чтобы телезрители не успели испугаться, и так стремительно оттараторили комментарии, что даже Сашка ничего не понял, кроме того, что диктор несколько раз отчетливо повторил: «Шарлин Фицпатрик, Антиб, Англетерр». Ага, значит, опознали, сомнений уже нет.

Картинка осмотра трупа, которую мы с Горчаковым имели счастье сегодня лицезреть воочию, сменилась видами Антиба, показали гостиницу, в которой, видимо, жила эта самая Шарлин, показали также симпатичную, довольно молодую чету — наверное, родителей Шарлин, мама плакала и ломала руки, отец, стиснув зубы, держал ее за плечо. Потом в телевизоре появился диктор, залопотал что-то с немыслимой скоростью, а потом во весь экран нам подали изображение газетной страницы с весьма удачной фотографией нашего знакомца — предмета Регининой страсти нежной, брутального самца на «Хонде Хорнет». В наступившей тишине явственно клацнули о край бокала Регинины зубы.

9

Вечер был испорчен, потому что Регина встала, ни на кого не глядя, отставила бокал и молча ушла к себе в спальню. Господи, каким боком этот брутальный самец оказался замешан еще и в исчезновении юной туристки? И вообще, его как-то слишком много в данной местности. Куда ни плюнь — везде этот жиголо, кофе попить нельзя без того, чтобы он не нарисовался поблизости. Телевизор не включи — сразу покажут его голливудский образ. Тоже мне, Вигго Мортенсен! Он и в самом деле чем-то напоминал актера Мортенсена — статью, мужественной небритостью, блуждающим взглядом, немного не от мира сего…

Горчаков оглянулся на мраморного купидончика — под его крылышком на лестнице еще отдавалось эхо Регининых каблуков, и оперативно разлил по бокалам остатки вина.

— Ну… желаю, чтобы все!

Мы чокнулись и послушно выпили. Горчаков оглядел оставшихся.

— Ну что, обсудим? Дела хреновые,

— В каком смысле? — испугалась Лена.

— В таком. Вы заметили, что у нас сегодня весь день местный гопник на хвосте висел? — спросил Горчаков абсолютно серьезным тоном.

Я уже собралась было посмеяться, как вдруг мой муж так же серьезно кивнул.

— Еще бы. Я его срисовал на пароходике из Сент-Маргерита. Он вчера за нами катался на «Ситроене». И сегодня проводил нас до Эза.

Черт! Так вот откуда мне знаком был сегодняшний экзальтированный французик, который обругал Горчакова за то, что тот едва не попал ему под колеса! Точно, это же ему Регина практически уселась на колени на пароходике по время морской качки.

— Я специально ему под колеса сунулся, — продолжал Лешка, — чтоб он рожу свою высунул. Точно, он.

Они с доктором Стеценко удивительно хорошо понимали друг друга.

— А может, это совпадение? — робко спросила Лена. — Зачем ему за нами следить? Может, ему просто Регина понравилась? И он хотел с ней познакомиться?

— Вот и знакомился бы на корабле, — ответил Лешка. — Только там он морду воротил, а потом вдруг привязался. Сто процентов, он и на Сент-Маргерит за нами катался, а не просто на экскурсию. Интересно, что ему надо?

— Леха, в этом контексте взлом нашей виллы приобретает новый смысл. — Александр открыл новую бутылку вина. — Что-то им действительно от нас надо. Понять бы, что?

Горчакова страшно перепугалась, вскочила и понеслась проверять, хорошо ли заперты двери и окна, а проверив, подсела поближе к мужу и прижалась к нему.

— Я спать не смогу! — заявила она. — Мне и так все время чудится, что кто-то лезет.

Я фыркнула.

— Брось, Лена, Горчаков так храпит, что мы танковой атаки не услышим.