Князь из будущего ч.1 - Дмитрий Чайка

- Что это сейчас было, княже? – Лют вытирал пот со лба и тщетно пытался унять дрожь в пальцах. – Ведь нас же теперь даже в рабство не возьмут. Сгнием на кольях все до единого.

- А зачем нам в рабство? – повернул к нему голову Само. – Я там был, ничего хорошего. А злил я его специально. У него осадные башни и камнеметные машины не готовы, а проглотить такое оскорбление он не сможет. С одними лестницами на штурм пойдут.

- Так насчет тех беглецов, это правда? – удивился Лют.

- До последнего слова, - кивнул Само. – Я приказал мораванским всадникам те кочевья, откуда воины ушли, под корень изводить. Одного-двух выпускают, чтобы вести в войско пришли. Они совсем скоро должны в лагерь прискакать. Горан знает, что их убивать нельзя. Пока все идет, как надо, но я предпочитаю не доверять дело случаю, у меня в лагере уже один человечек работает.

- А почему ты его племя не велел трогать? – спросил Лют.

- С ума сошел, что ли? – изумился князь. – Их в первую очередь режут.

- Да чтоб я сдох! – Лют сел на коновязь, совершенно без сил. – Так ты знал, что все так будет?

- Не знал, - честно ответил Само. – Но осаду не исключал. И я знаю точно, что один-два приступа мы отобьем, и на этом все! Они камнями разобьют частокол, подведут осадные башни и возьмут город. Мы с Деметрием раз десять это отрабатывали. Конец всегда был один и тот же. Мы – покойники!

***

- Вы слышали? – невысокий пожилой степняк подсел к костру воинов из рода кочагир. – Вы уже слышали вести из кочевий?

- Что слышали? Какие еще вести? – лениво спросил его воин, мешавший какое-то варево в котле. Мяса там не было, приходилось есть взятое в деревнях зерно.

- Мораванские ублюдки вырезали ваших стариков, детей и жен, пока вы воюете с хорутанами. Я сейчас был у ханского шатра. Его нукеры это обсуждали. Режут все племена, кроме забендер. Их не трогают. То ли боятся, то ли договорились. Да об этом уже все знают!

- Да врешь ты все! - воин даже ложку уронил в котел, откуда начал вылавливать ее, обжигаясь и дуя на пальцы.

- Да клянусь духами своих предков, - поклялся пожилой степняк. - Сам сходи туда и узнаешь. Да вон идет воин, давай у него спросим.

- Эй, батыр! – спросил кашевар. – Ты слышал, что ублюдки из-за реки разгромили наши кочевья?

- Да весь лагерь только об этом и говорит, - хмуро ответил воин. - Сегодня двое мальчишек прискакали. Слава Великому Небу, они нашли тут своих отцов. Но их матери и братья убиты.

- Что ж, мы в походе, - вздохнул пожилой воин, - приказы хана не обсуждают.

Он встал от этого костра и пошел дальше, находя все новые и новые костры, где его ждали благодарные слушатели. Семь-восемь человек около каждого. Ведь очагов в войске было несколько сотен.

Слухи один другого страшнее покатились по лагерю, но пока не докатились до ханского шатра. Турсун уже пришел в себя от беспримерной наглости местного князька, и ум опытнейшего воина снова стал холодным и расчетливым. Гнев уже покинул его, и хан даже немного повеселел, оценив то, как неловко и наивно его попытались использовать. А мальчишка-то оказался хитер. Разжег его ярость, чтобы спровоцировать на глупые поступки. Не дождется! Хан построит осадные машины, и только потом возьмет город. Все будет так, как учил его почтенный отец. Так, как делал великий воин Баян, сын Баяна, в землях ромейской Империи. Сначала три-четыре дня город будет обстреливаться из камнеметных машин. Правда, камней тут почти нет, но рабы уже пилят толстые стволы на деревянные чурки, которые тоже весят немало. Это гораздо хуже, но куда деваться, он сейчас не в каменистой Греции. Как только будут разбиты башни города, и лучники не смогут стрелять по атакующим воинам, когда удары летящих камней проделают хорошие дыры в хлипком частоколе, тогда-то и пойдут на приступ воины. К воротам подведут таран, а к стенам - осадные башни. Воины пойдут в проломы, взойдут на стены и перережут защитников. И тогда этот курятник падет, а наглый князек сначала увидит, как воины насилуют его жену, а потом с него снимут кожу. Искусный палач будет делать это медленно, не давая ему умереть несколько дней. А потом хан утопит в крови земли мораван. После этого в степи никто не посмеет оспорить его власть над северными пределами аварских владений, даже сам великий каган. Тудун зажмурился в предвкушении, но его отвлекли от сладостных мыслей.

- Великий хан, - нукер, охранявший шатер, склонился в поклоне. – Воины бунтуют. Кочагиры вообще хотят уходить домой. По лагерю ходит слух, что полукровки режут наших жен и детей. А в лагере появилось еще несколько беглецов из разгромленных аулов. Воины в ярости.

- Вызови сюда глав племен и родов, - до боли сжал скулы хан. – И скажи хорутанским рабам, что если таран и одна осадная башня не будут готовы к утру, то я порежу их на куски. С рассветом мы идем на штурм.

Хан в гневе отбросил в сторону чашу с медом. Он прекрасно понимал, что гнев воинов нужно утопить в крови врага. Иначе это будет его собственная кровь.

1 Перестрел – расстояние, равное среднему выстрелу из лука. Примерно 60-70 метров.

Глава 9

Авары пошли на приступ с первыми лучами солнца. Всю ночь в их лагере раздавались удары топоров, звук пил и крики боли. Десятки пленных хорутан с выпученными от ужаса глазами собрали-таки под руководством опытных воинов осадную башню. Двое недостаточно расторопных работников лежали в трех шагах от нее, нещадно изрубленные аварскими мечами. Видимо, наглядная агитация подействовала, и наспех сколоченная трехэтажная громада стояла в лагере, готовая к выходу.

Ударами палок пленников построили в линию и дали им в руки плетеные из ивняка щиты. За ними шли штурмовые группы, подгоняющие трясущихся от ужаса людей уколами ножа. На позицию выкатили таран, который представлял собой подобие телеги с крышей, под которой висело на цепях остро заточенное бревно. Старая, как мир, конструкция не меняла своего устройства со времен Древнего Шумера, но была по-прежнему проста и