Князь из будущего ч.1 - Дмитрий Чайка

жгли. Комариные укусы мелких отрядов не могли остановить войско, они лишь стесняли его обозом, в котором тащили раненых подлыми стрелами. Самослав до боли в глазах вглядывался в ночь, кусая губы. Сколько добра пустили на ветер, сколько трудов пошло прахом! Даже если отобьются, год тяжелый будет. Припасы разграблены, посевы потоптаны конскими копытами, множество скота угнано ненасытными кочевниками. Как ни прячь, а все равно сыщут его, если захотят. Есть то войску что-то надо. И людей побили множество. Селяне, что набежали под защиту стен, жуткие вещи рассказывали. Истинное зверье эти авары, гори их черные души в преисподней! Не все селяне успели спрятаться, а кое-где нашли тех, кто прятался плохо… Э-эх! Готовились к войне, готовились, а она совсем не так пошла, как они ее задумали. Впрочем, а когда в нашей истории бывало иначе?

Как только из леса с гиканьем выскочили первые всадники на низкорослых мохнатых лошадках, быстроногие мальчишки из Сиротской сотни зажгли посад и ужом скользнули в городские ворота. Дома уже заранее были обложены пучками соломы, а потому пригород вспыхнул весь и сразу. Князь с болью смотрел со стены, как полыхают годы труда, но оставлять аварам крышу над головой и запас хороших бревен он не хотел. Что ж, такова жизнь… Леса вокруг много, еще построят.

Тяжелые брусья упали на железные крюки, заперев Новгород изнутри. Больше ходу из города никому не было. Началась осада.

1 Послужилец – дополнительный воин, взятый с земельного надела. Обычно был вооружен хуже, чем воин-держатель земли.

Глава 8

Лагерь авар расположился в трех перестрелах(1) от стен и вытянулся ровной дугой, словно обнимая город своими крыльями. Легкие шатры, которые степняки ставили умело и быстро, покрыли поле перед сожженным посадом, как бы показывая осажденным: мы пришли сюда всерьез и надолго. Авары знали толк в осадах, и в лагерь уже согнали пленных, которые тесали стволы сосен, обрубая с них сучья и снимая кору. Никакой особенной загадки в их действиях не было. Новые рабы ладили штурмовые лестницы, таран и осадные башни, а это работа небыстрая. Мирный, казалось бы, перестук топоров напоминал об ушедшем безвозвратно времени, когда он означал появление в посаде еще одного дома. Означал, что в город пришла еще одна пара умелых рук. Означал, что еще одна семья получила крышу над головой. Теперь же все было не так. Неделя - другая, и пятитысячное войско полезет на стены города, который защищало шесть сотен бойцов и ополченцы из горожан. Так оно все и случилось… Как всегда, перед самым рассветом.

- Обры! Обры идут! - Над городом разнесся хриплый звук рога, а барабанщик пехотной тагмы начал ритмично колотить в натянутую козью шкуру, выдавая знакомый каждому воину князя сигнал:

- По-ме-стам! По-ме-стам! По-ме-стам!

Воины белкой взлетели на стены, благо спали тут же, бережно уложив оружие под руку. Самослав выскочил из дому, на ходу застегивая пояс и надевая шлем. По городу зажигались огни, а разбуженные ударами в барабан бабы сжались в комок, прижимая к себе перепуганных детей. Шутки закончились, и даже те мальчишки, что, разинув рот, бегали днем по городу и разглядывали непривычных для глаза данов, теперь в полной мере ощутили ужас своих матерей.

Лучники набросили тетиву и наложили стрелы. Они ждали команды. Князь стоял на стене, вглядываясь в предрассветную мглу. Что-то было не так. То движение, что шло от вражеского лагеря, не было похоже на атакующие колонны с лестницами. Наоборот, белесые пятна, что углядели воины сверху, оказались бабами и подростками, каждый из которых тащил связку хвороста, которую бросал в ров перед воротами.

- Простите, родненькие! – кричали снизу. – Побейте нас стрелами. Лучше так умереть, чем под ножами обров.

- Не стрелять! – крикнул князь, который не смог отдать такой приказ. Нужно бы, да не мог. Даны поглядывали на него с недоумением. Чего это конунг время теряет? Они же так скоро ров засыплют.

- У ворот все соберитесь, - негромко сказал Самослав немолодой уже женщине, что смотрела на него снизу и рыдала в голос. И он добавил Люту, который стоял за его плечом. – Готовьтесь ворота открыть.

- Ой, поняла я! – всплеснула тетка руками и начала хватать за рукав тех, кто подходил с хворостом к воротам. Ров тут был почти завален фашинами, а плотно увязанные ветки все несли и несли. Она что-то шептала пленникам, пугливо поглядывая в сторону лагеря, и те потихоньку собирались в кучу, стараясь изобразить осмысленную деятельность. Через пару минут тяжелая воротина открылась, и гомонящая толпа человек в сорок начала втягиваться внутрь.

- Быстрее! – заорал князь, когда увидел, как тени в сотне шагов от стены зашевелились, и оттуда полетели стрелы, ранящие и убивающие тех, кто пытался пройти внутрь. Ворота затворились, а пару отставших мальчишек втянули на стену веревками.

Солнышко встало, осветив первыми лучами аварский лагерь и еще сотню баб и детей, что покорно шли к стенам, неся в обнимку связки хвороста. Сзади них выстроились лучники, готовые открыть огонь. Хан Турсун как бы говорил: Я понял тебя, мальчик. Ты слабак. Ты не будешь стрелять в своих, а значит, ров скоро будет засыпан руками твоих же людей.

Само как будто слышал мысли своего врага. Это был тест, и он не прошел его. Он почувствовал усмешку воина, который состарился в походах. Воина, который дважды осаждал Фессалоники и грабил предместья самого Константинополя. Что ему деревянный курятник в убогой словенской дыре? Хан, не задумываясь, перебил бы всех, кто помогал его врагам. А у местного князька оказалась кишка тонка. Турсун был приятно удивлен. Слабость словенского владыки сбережет ему немало воинов.

- Еще сорок ртов в городе, княже, - хмуро сказал Лют. – У нас еды на месяц, потом будем свои сапоги варить.

- Знаю, - отмахнулся Самослав.

- Почему ворота не заваливаем? Скоро таран подтянут, - допытывался боярин.

- Не спеши, - пресек Само его расспросы. – Нужны мне ворота, успеем завалить.

- Ждем чего-то? – жадно спросил Лют.

- Ждем, - кивнул князь. – А вот если не дождемся, то конец нам тут всем придет. И заваленные ворота не помогут.

***

- Великий хан, беда! – оборванный парень лет шестнадцати, что прискакал сюда из кочевий, смело глядел в глаза тудуну. Воин растет. Не побоялся по следам войска пройти, и злую весть принести. Пощадили его словенские стрелы, от ран которых хворают