Блеск софитов (СИ) - Гранд Алекса

 – Ден, – пискнула растерянно, не отрываясь от Серова и крепко обвивая его руками за талию, пока сообразительный бармен уже спешил навстречу горе-хулигану. Не сомневалась, что, если отпущу мужчину, он точно сломает пару костей хилому пареньку, растерявшему браваду и трусливо тупившему мутный взор.

Явно перебравший лишнего, вчерашний студент со смешным пушком над верхней губой беспрекословно выплатил заведению компенсацию, принес сбивчивые извинения, а я все еще ощущала прикосновения сильных ладоней к предплечьям. Ярость никак не хотела покидать Антона, и я нашла его пальцы своими, дотронулась нежно, как будто попросив: выплывай из этой бездны, я жду тебя здесь. Медленно мужчина освободился от пут гнева и прижал к себе, зарываясь носом в мои распущенные волосы.

– Я за тебя испугался, – его внезапное откровение ошеломило куда сильнее высокопарного признания, и я придвинулась к нему еще теснее, прошептав.

– Все хорошо, – убеждая то ли себя, то ли его, пока мой пульс постепенно возвращался в норму.

Серов хотел отослать меня домой, но я настояла не том, что моя помощь здесь будет куда полезнее. Через пару часов толпа как-то резко схлынула, и бар погрузился в благословенную тишину. Я молча помогала Галине убирать посуду и стаканы со столов и больше не воспринимала ее, как соперницу. Наблюдала за блондинкой украдкой и сразу же отметила, как та встрепенулась, когда из подсобки, пошатываясь, вышел коренастый крепыш. Он кутался в плед, как после затяжной лихорадки, иногда вытирая испарину с широкого лба.

– Я, что, маленький? – глуховато буркнул этот медведь, когда выглядевшая на его фоне дюймовочкой, девушка поднырнула ему под мышку и подставила хрупкое плечо.

– Был бы взрослый, не глотал бы всякую гадость и не блевал бы над унитазом, – показала острые зубы золотоволосая нимфа, а я даже умилилась такому проявлению заботы.

Галя ловко усадила Сиденко на диван и помчалась заваривать черный чай с бергамотом, я же устроилась напротив, не без любопытства изучая хозяина заведения. Круглое лицо, светло-русые волосы, голубые глаза, широкие плечи – эдакий русский богатырь, неизвестно зачем вздумавший попробовать психотропных.

– Так стыдно начинать знакомство с подобного, – мужчина взъерошил своей огромной пятерней короткий ежик волос и представился: – Михаил Сиденко. Идейный глава и вдохновитель балагана под названием «Девять с половиной недель».

Улыбнулась мягко, удивляясь, как в таком состоянии он еще умудряется шутить и протянула ему ладонь.

– Маргарита Бельская. Сибирская язва русской эстрады, кошмар достопочтенных мэтров и просто ужас, летящий на крыльях ночи. Ну, как-то так, – слегка приукрасила действительность, надеясь отрезать все возможные вопросы. Люди охотно читали желтую прессу и еще охотнее верили в самые немыслимые байки.

– Та самая Рита? – недоуменно воззрился на меня собеседник, не выпуская моих пальцев из цепкого захвата.

– Да, та самая Рита, о которой я тебе рассказывал, – Антон тоном выделил «та самая», заставив сгорать от желания узнать, что он успел поведать другу.   

Глава 26

Антон

Напитки вообще склонны не получаться,

когда готовишь их сам. Куда приятнее принять

чашечку из чьих-нибудь заботливых рук.

(с) «Темное эхо», Ф. Дж. Коттэм.

Прикосновение грубой мужской ладони к Ритиному запястью, и я уже готов вспыхнуть, словно обильно смоченный в керосине фитиль. И не имеет значения, что мы с Мишкой дружим с раннего детства и вытаскивали друг друга из таких заварушек, что мама не горюй. И не важно, что Сид знает о сделке с Грацинским – Маргарита настолько обаятельна в своей искренности и естественности, что можно попросту утратить рассудок.

Опустился на низенькую софу рядом с девушкой, по-хозяйски перетащил ее к себе на колени и, повинуясь первобытному инстинкту, пристроил руки на тонкой талии. Все мое существо будто ощетинилось и требовало всеми возможными способами продемонстрировать: Бельскую трогать нельзя. Сиденко при виде не свойственных мне собственнических замашек басовито хохотнул и облокотился о мягкую кожаную спинку дивана: капельки пота все еще блестели на его непривычно бледном лице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ну, рассказывай, как ты докатился до такой жизни, Мих, – я поинтересовался скорее сочувственно, нежели укоризненно, носом уткнувшись в Ритино плечо, пахшее чем-то едва-уловимым, цитрусовым.

– Да дурак, – Сид беззаботно махнул рукой, как будто это не его откачивали всего полчаса назад. – Любопытно стало, что всем так нравится в этих волшебных таблетках. Дрянь редкостная!

Мишка скривился, как от горькой микстуры, а Рита неожиданно серьезно проронила.

– Иллюзия, что ты свободен. Нет рамок. Нет границ. Нет боли, – красивый глубокий голос лился напевно, хоть и повествовал о страшных вещах.

– Ты …? – оборвал на середине неуместный вопрос: да какая, к черту разница, пробовала Марго наркоту или нет, если сейчас она сидит рядом без единого признака этой заразы в крови.

– Транки *[1] пару недель. После того, как мама… – все мы умолкли разом, я же задумался о том, как скоротечен и непредсказуем наш век. И надо, наверное, спешить жить, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно растраченное на всякие пустяки время.

Нашел пальцами слегка выпирающую венку на Ритиной шее и прочертил дорожку по бархатистой коже. Краем глаза заметил, как отворачивается Сиденко, не желая быть свидетелем чужой щемящей нежности. Вовремя вернулась Галина: с легким стуком опустила поднос на стеклянный столик, расставила вместительные бледно-желтые чашки и разлила в них дурманяще-крепкую ароматную жидкость. Марго потянулась к пиале с солеными крекерами и аппетитно захрустела угощением, пока Галя придерживала блюдце для Михаила: его руки все еще ходили ходуном, грозя расплескать горячий напиток.

Официантка ненароком поправляла съехавший с широких плеч друга плед, наполняла его чашку, когда та пустела, и премило суетилась, как большинство влюбленных девушек в присутствии объекта страсти. А вот Сид в упор не видел ее стараний, сосредоточившись на Маргарите, внимательно слушавшей его байки. Галина изредка недобро косилась на Бельскую, но в открытую конфронтацию вступать не решалась, видимо, дорожа своими длинными наращенными волосами.

– Сколько? – уточнил я у Михи, слегка запутавшись в расчетах.

– Три дня, – враз посуровел друг, возвращая блюдце на стол. Стекло обиженно звякнуло, Галя тревожно прикусила губу, а я пожалел, что напомнил о сроках.

Молча кивнул приятелю и вместе с Ритой покинул утопающие в полумраке «Девять с половиной недель». Тем временем, на улице уже рассвело, и даже прошел дождь, смывший с асфальта серый налет пыли. В воздухе пахло озоном и скошенной травой, яркое солнце слепило глаза, подсвечивая чистое лазурное небо. Облокотился на капот припаркованной рядом с баром кии и закурил. Отвлекся на какую-то секунду, а Марго уже ловко стащила из моих пальцев сигарету, как кошка – оставленную на кухне без присмотра котлету.

Девушка со вкусом затянулась, прищурившись и посматривая на меня сквозь густые ресницы – любую другую на ее месте я бы наверняка отругал, а вот Бельской вредная привычка шла невероятно. Рита усмехнулась, убедившись, что очередная шалость сошла ей с рук и выпустила несколько колец дыма.

– Антон, а ты умеешь хранить тайны? – позвала она томно, придвигаясь ближе ко мне и как будто нечаянно задевая мое бедро. Рассмеялась гортанно, насладившись моим растерянным видом, и прыгнула на пассажирское сидение, не дожидаясь ответа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Тогда погнали, – Марго недолго колдовала над навигатором прежде, чем я с удивлением обнаружил, куда лежит наш путь.

Ехали в тишине, без лишних расспросов – я хотел, чтобы Рита открылась сама, без постороннего вмешательства. Пару раз останавливались, чтобы выпить гадкий придорожный кофе – знаешь ведь, что зерна ненастоящие и послевкусие горькое, жженое, а все равно поддаешься этой необъяснимой романтике.