Отравленные земли - Джон Робертс

Мост пока еще мало напоминал мост. Сваи были забиты с определенными промежутками, завершено строительство ряда береговых опор, но пролет, который должен быть вскоре завершен, был заключен в деревянные рамы и леса так, что было видно совсем немного чудесного камня. К береговым устоям пролета был привязан огромный плот, на котором стоял тяжелый, массивный кран, приводимый в действие громадным колесом, по которому карабкались рабы, обеспечивая подъемную силу. С носа грузового крана свисал массивный замковый камень в виде клина, который должен был завершить пролет и скрепить его арку. Рабочие, направляя канаты, обеспечивали правильное центрирование камня во время спуска, осуществляемого медленно, по одному дюйму за раз.

Все затаили дыхание, когда камень опускался на несколько последних дюймов. Мастер кричал и размахивал руками, на что рабочие не обращали никакого внимания, сосредоточиваясь исключительно на обеспечении правильного положения камня. Камень оказался подогнан так точно, что после его установки на место почти не требовалась никакая доработка.

Камень был установлен, и рабочие подняли радостный шум, который поддержали наблюдатели на берегу реки. Надсмотрщик наконец перевел дыхание и повернулся к королеве, вытирая пот со лба.

— Вот и все, моя госпожа. Теперь снимем леса и все деревянные рамы. Завтра к этому времени вы сможете оценить пролет во всей его красе.

— Вы все хорошо поработали, — провозгласила она достаточно громко для того, чтобы рабочие на мосту ее услышали. — Так же заканчивайте и остальные пролеты, и ваша королева щедро вознаградит вас. — Снова раздались радостные возгласы. Людей очень легко отблагодарить, думала она, даже за такой огромный труд, как этот.

Она вернулась во дворец в гораздо лучшем расположении духа. Боль совершенно утихла, у нее было ощущение реально завершенного дела. Мост был ее собственной идеей. Она заявила, что мост быть должен, а теперь она может видеть, как он возникает день за днем. Ее муж наслаждался славой и властью. Она же любила осязаемые результаты. Слава и битвы и победы могут быть забыты, так же как забыты короли, изваяния которых она видела повсюду вокруг себя. Ее мост, порты и рынки, и дороги будут существовать в течение целых столетий. Она может смотреть на свои творения и знать, что ее власть что-то значит.

Она поклялась только в одном: она не будет строить храмов. Уже было слишком много таких сооружений, и хотя они и были прекрасны, они были бесполезны. Она не любила жрецов, и еще меньше любила их богов. Некоторые из храмов вселяли только ужас, но великолепие ради только великолепия вызывали у нее отвращение. Королева все еще чувствовала уважение к духам своих родовых островов, но презирала большинство табу, поэтому старалась не думать о них.

Сразу же, как Лерисса вошла во дворец, она увидела, как двое мужчин поднялись со скамьи, на которой сидели. Это был приемный зал, в котором она обычно принимала подателей прошений и петиций; она готова была сказать им, чтобы приходили в другой раз, но что-то в их внешнем виде остановило ее. Она поняла, что видела их где-то раньше.

Мужчины направились к ней, кланяясь. Юный воин-шессин, который праздно стоял у стены, медленно пошел вперед, чтобы встать рядом со своей королевой, небрежно держа в руке копье. Но если бы она кивнула ему особым образом, юноша пронзил бы обоих мужчин во мгновение ока. Его нарочитая небрежность маскировала рефлексы молниеносного убийцы, характерные для шессинов.

— Кто вы такие? — спросила королева, когда они сбросили капюшоны. Перед ней предстал мужчина с короткими черными волосами и бородой, и второй, с головой, выбритой наполовину, и оставшимися волосами, выкрашенными в синий цвет.

— Я Хаффл, — сказал чернобородый, — а это Ингист. Мы…

— Я знаю, кто вы. — Теперь она их вспомнила. Внутри у нее все задрожало от возбуждения. Если эти двое приближаются к ней так уверенно, то это может означать только одно. — Пойдемте со мной. Ничего не говорите, пока я не прикажу вам.

Безмолвно они проследовали во дворец. Лерисса провела их в широкий внутренний двор, где дворцовые рабы уже успели быстро заставить стол яствами и винами. Она отпустила рабов, молодой воин занял свое место у стены на таком расстоянии от них, чтобы услышать разговор было невозможно. Он казался совсем юнцом, но Гассем самолично подбирал дворцовую стражу. При первом же враждебном движении юноша мог бросить копье в одного человека, схватить дротик, висящий у него на поясе, и метнуть в другого…

Изображая щедрую хозяйку, королева наполнила три чаши и передала по одной каждому. Пока она пила вино, то изучала гостей. Они нервничали, были взволнованы и в приподнятом настроении. Ради приличия, они сделали несколько глотков и поковырялись в еде, отщипнув маленький кусочек, но она точно знала, что их желудки парализованы от волнения.

— Вы еще не доложили Хилдасу? — спросила она, называя по имени главу отдела разведки, и увидела, как их глаза слегка расширились от волнения.

— Моя королева, — сказал тот, кого звали Хаффл, — сведения, которые мы принесли, столь важны, что мы решили, что только ты сама или король могут услышать их. Когда же достигли своих земель, то узнали, что король начал новый военный поход. Не имея желания гнаться за ним по стране, разоренной войной, мы решили прибыть прямо во дворец и доложить непосредственно тебе.

— Это мудро, — сказала королева. — Если же вы принесли мне то, что я думаю, то никто не может сомневаться в вашей храбрости. Я обязательно позабочусь о том, чтобы у Хилдаса не было никаких претензий. К тому же, сейчас он поглощен другими делами. А теперь, рассказывайте.

— Моя королева, — объявил синеволосый. — Мы нашли стальную шахту короля Гейла!

Королева порывисто вздохнула.

— Продолжайте, — смогла лишь прошептать она.

В одной руке королева сжимала миниатюрное стальное копье, символ ее власти, как регента в отсутствие мужа; в другой держала самую драгоценную вещь в мире: карту, свернутую и вложенную в водонепроницаемую тубу из лакированной кожи.

Она сидела так много часов, ее лицо застыло в хмуром неодобрении. Ее рабыня легко ступала, перепуганная переменой, происшедшей в хозяйке. Никогда ранее она не вела себя таким образом. Они думали, что знают многие ее настроения, но это было чем-то новым. Лерисса была опасной женщиной, когда что-то тревожило ее.

Им не следовало беспокоиться, сейчас хозяйка ничего не замечала вокруг себя. Королева была охвачена незнакомым ощущением: нерешительностью. Обычно она вела себя естественно и инстинктивно, как животное. Но эта ситуация не имела прецедентов. Гассем был точен в своих инструкциях: она должна была оставаться в столице и править вместо него. И все-таки… у нее была эта карта и отчет для него, где бы он ни находился. И не было никого, абсолютно никого, кому бы она могла поручить выполнение этой задачи.