Черный снег (без конца) - Илья Яковлев

Он протянул ей связку запасных ключей. Юля на секунду задумалась, затем согласно кивнула и взяла протянутый ей атрибут полного доверия.

— Жди меня и я вернусь! Заодно чего-нибудь пожевать прикуплю. Я так понимаю, ожидаем гостей?

Борису понравилось это «ожидаем». Он и сам уже не мог бы себе представить, что совсем недавно это самое «ожидаем» наверняка вызвало бы у него раздражение. Впрочем, тут ещё бабушка надвое сказала: раньше было — «раньше». И раньше не было этой удивительной девушки Юли. Поэтому он улыбнулся и согласно кивнул:

— Именно, — он протянул ей кошелёк, — Деньги возьми… Нечего, нечего! Что за гусарство. Не прикидывайся дочерью Рокфеллера.

Она пожала плечами, но деньги всё-таки взяла. Чмокнула его в щёку и через несколько мгновений он услышал дробь её каблучков на лестничной клетке. Зачем-то дождавшись звука захлопываемой подъездной двери, он с довольным видом потянулся и полез под душ.

Из ванной он вышел минут через пятнадцать и по его внешнему виду уже никак нельзя было бы сказать, что совсем недавно, в Управе, он был больше похож на завсегдатая какой-нибудь рюмочной приблизительно к моменту её закрытия. Он не соврал Юле: его пьяный облик процентов на семьдесят пять действительно был не более, чем простым притворством. И ему не просто не хотелось сегодня писать рапорта, просто он чувствовал, что после сегодняшней «операции по ликвидации» спокойно разговаривать с руководством он вряд ли сможет. Наверняка бы не сдержался и наговорил руководству чего-нибудь такого, что оно вряд ли бы ему спустило с рук так же, как спустило сегодняшнее «якобы пьяное поведение». Переодевшись, он завалился на диван и включил телевизор, твёрдо намереваясь весь остаток дня убить полным ничегонеделанием. В ожидании возвращения Юли и возможного прихода сослуживцев, он прыгал с канала на канал (коммерческие каналы, кстати, почти все заработали, но по всем ним, без исключения, шла такая мутелёвина, что он не задерживался ни на одном дольше одной минуты, попросту гоняя их по кругу) и не заметил, как пролетело что-то около часа. Мультяшки, реклама, и вот, в тот момент, когда телевизор поведал о целебных свойствах тампонов «Тампакс», сообщив что-то вроде того, что у девицы, которая ими пользовалась в течении недели, совершенно пропала перхоть, а её одежда в области подмышек перестала прилипать к телу, в коридоре раздался звонок в дверь.

Недоумевая, кто бы это мог быть, сослуживцам, вроде бы, ещё рановато, Борис оторвал зад от дивана и поплёлся открывать. Подойдя к двери, он задал вопрос, который самого его просто приводил в бешенство, когда он слышал его в свой адрес:

— Кто там? (Жутко содержательно, не правда ли?)

— Сто грамм! (Гораздо более содержательно и информативно. По крайней мере, понятно, кто же всё-таки там.)

За дверью действительно оказался Рэм в компании Виктории и одного из стажёров. Того, который Игорь. Правда, насчёт «ста грамм»… Сказать, что это неточность — это не сказать ничего. «Грамм» у гостей было ровно в двадцать раз поболе.

— А я вашу шляпу нашёл! — сказал Рэм идиотским голосом персонажа мультфильма «Волшебная шляпа» с каким-то нехристианским именем Хемуль и протянул Борису его фуражку, — Ты в дежурке забыл.

— Ну и засунул бы её в сейф, — проворчал Борис, — На кой ты её сюда приволок?

— Я думал, ты обрадуешься! — дурачась, сказал Рэм голосом капризного ребёнка, — Я так старался!

— Ладно, проходите, чего в дверях торчите. А где второй стажёр? В музыкальной школе? — сказал Борис, уступая дорогу.

— А его запахали в дежурку. Чтобы приобщался, — ответил Рэм, пропуская вперёд Викторию с Игорем.

— Что ж, пущай приобщается, полезно. Проходите, гости дорогие!

Компания прошла в комнату и Рэм сразу же начал демонстративно обшаривать все углы, не забыв при этом заглянуть под диван и в шкаф. Борис с ухмылкой следил за его действиями и, когда Рэм под конец приподнял ковёр и с деланно недоуменным видом уставился на Бориса, поинтересовался:

— Чего потерял? Стаканы на кухне.

Рэм погрозил пальцем (мол, нас не проведёшь) и спросил:

— А куда девушку дел?

— Изнасиловал, задушил и расчленил. Куски — в холодильнике. Закусывать-то чем-то надо будет.

— Проказник! — покачал головой Рэм, — А обещал, а клялся! Больше ни одного трупа! Ни одной расчлененки!

— Домой она пошла. Переодеться и за закуской на обратном пути должна заскочить. Я, кстати, её первую ждал. Вы что так скоро?

— А! — махнул рукой Рэм, — У Грибогрызова отпросился. Чего, говорю, товарищ полковник, нам тут без дела зад плющить? Мы лучше дома план работы напишем! Он и сомлел. Сам ведь знаешь, как наш отец-командир энту ботву любит.

Борис в ответ только вздохнул. У Грибоедова «план работы» был настолько святым делом, что любой сотрудник его отдела знал, как дважды два: не накатал план — считай, что не работал. Этим, кстати, грешил не только Гриб, но и многие другие начальники отделов, особенно старой закалки. Поэтому Рэмов маневр был абсолютно беспроигрышным. Только Борис собрался вслух отдать должное Рэмкиной хитрости, как в коридоре раздался звук открываемого замка.

— Не маман твоя? — насторожился Рэм.

Борис мотнул головой (мол, вряд ли) и будучи почти уверенным в том, что это вернулась Юля, пошёл встречать входящего.

Это действительно была она. Юля боком вошла в квартиру, таща в обоих руках две огромные сумки, мешавшие ей нормально передвигаться по коридору. Борис подбежал к ней, отобрал поклажу и слегка пожурил:

— Совсем обалдела! Куды столько набрала? Надорваться хочешь, что ли?

Он пронёс сумки на кухню и бухнул их прямо на стол. Следом за ним на кухню прошёл Рэм, с удивлённой миной тихонько сказавший так, чтобы его никто, кроме Бориса не слышал:

— Своими ключами!.. Старик, ты делаешь поразительные успехи. Набрала-то набрала! Хозяйссснная деушка!

Борис погрозил ему кулаком и принялся разгружать принесённые Юлей сумки, крикнув ей:

— Ты проходи пока в комнату! Мы тут сами поколдуем.

Через пятнадцать минут стол был готов. Девушек окончательно отстранить от кухонной повинности так и не удалось, резку салатов Вика и Юля решительно взяли в свои руки, прогнав мужиков с кухни и аргументируя это тем, что мол, не мужское сие есть дело — всяку разну зелень ножиком пластать. Часть компании, относящаяся согласно данному определению, к категории «мужиков», тем временем подготовила в комнате стол и приняла живое и активное участие в перетаскивании уже готового и нарезанного из кухни в комнату. Наконец все уселись, разлили по первой и Борис сказал, ни к кому не обращаясь конкретно: