Божественная комедия. Ад - Данте Алигьери

Песнь XXVII

Содержание. Вослед за удалившимся пламенником Улисса и Диомеда, является пред очами поэтов другой пламень, содержащий в себе душу графа Гвидо де Монтефельтро. Привлеченный ломбардским наречием Виргилия, грешник спрашивает древнего поэта о состоянии Романьи, своей родины. Данте, по приказанию Виргилия, описывает графу в кратких, но резких чертах политический быть этой области Италии и в награду за то просит грешника сказать: я-то он. Тогда душа Гвидо, в полной уверенности, что Данте никогда уже не возвратится в мир и, стало быть, не расскажет о его бесславии, повествует, как подал он злой совет папе Бонифацию VIII; как в минуту его смерти пришел Св. Франциск за его душою и как один из черных херувимов вступил с Франциском в спор о том, кому должна принадлежать она; нам наконец Минос осудил его вечно носиться в огне восьмого рва. По удалении пламенника Монтефельтро, странники оставляют восьмой и приходят в девятый ров.

1. Уж пламень смолк и, выпрямясь, ответаНе издавал и отлетел от насС соизволенья сладкого поэта.

4. Тогда другой, вослед за ним явясь,Меня заставил устремиться взоромК его вершине, издававшей глас.

7. Как сицилийский медный бык, в которомЕго творец впервые поднял вой(Был он казнен правдивым приговором!), —

10. Ревел так сильно стоном муки злой;Что истукан, хоть вылит из металла,Казалось, весь проникнут был тоской:[585]

13. Так скорбь души, пока не обреталаРечам своим пути из тайника,В треск пламени свой говор превращала.

16. Когда же с воплем прорвалась тоскаСквозь острие, вдруг огнь заколыхался,Волнуемый движеньем языка,[586]

19. И начал: «Ты, к кому мой глас раздался,Ты, по Ломбардски молвивший царюУлиссу: «Сгинь! с тобой уж я расстался![587]

22. Хоть, может быть, я тщетно говорю, —Не откажись помедлить здесь со мною;Смотри: я медлю, а меж тем горю!

25. И если ты сейчас сведен судьбоюВ сей мрачный мир из сладостной страныРимлян, где я в грехах погряз душою,

28. Скажи: в Романье мир, иль гром войны?Я сам из гор, идущих от УрбиноДо скал, где Тибр бежит из глубины.[588]»

31. Еще мой взор влекла к себе пучина,Когда, толкнув меня, сказал поэт:«Сам говори: ты слышишь речь Латина,»

34. И я, имев готовый уж ответ,Не медля начал так свои воззванья:«О дух, одетый в вечно-жгущий свет!

37. Без войн когда ж была твоя Романья?В сердцах тиранов там всегда раздор,Хоть явного и нет теперь восстанья.[589]

40. Как и была, Равенна до сих пор:Орел Поленты в граде воцарилсяИ к Червии сень крыл своих простер.[590]

43. Но город твой, что так упорно билсяИ кровь французов проливал рекой,[591]Теперь когтям зеленым покорился.[592]

46. А Псы Верруккьо, старый и младой,Казнившие Монтанью беспримерно,Буравят там, где зуб вонзили свой.[593]

49. Не города Ламона и Сантерно,Что год, то к новой партии ведетНа белом поле львенок лицемерный.[594]

52. И тот, под коим Савио течет,Как прилежит к горе он и долинам,Так меж тиранств и вольности живет.[595]

55. Теперь, кто ты, прошу тебя, скажи нам;Не откажись открыться, чтоб ты могСо славою предстать твоим Латинам.» —

58. И, пророптав опять, свой острый рогВзад и вперед тут пламя покачалоИ издало в ответ тяжелый вздох:

61. «Когда б я знал, что дать мне надлежалоОтвет тому, кто возвратится в свет,Поверь, ничто б огня не взволновало.

64. Но если верить, что из царства бедЖивой никто в мир не являлся прежде,То, не страшась бесславья, дам ответ.

67. Я воин был; потом в святой одежде[596]Отшельника мечтал вознесться в рай,И обмануться я б не мог в надежде,

70. Когда б не жрец верховный – покарай[597]Его Господь! – вовлек меня в грех новый;А как вовлек и почему, внимай.

73. Пока носил я бренные оковыКостей и плоти, все мои делаНе львиные, но лисьи были ковы.

76. Все хитрости, все козни без числаЯ знал и так поработил им страсти,Что обо мне повсюду весть прошла.[598]

79. Когда же я достиг уже той частиСтези своей, где время нам спускатьУж паруса и убирать все снасти, —

82. Что я любил, о том я стал рыдатьИ каяться, надежду возлелеяв,Что тем снищу, увы мне! благодать.

85. Но гордый князь новейших фарисеев,[599]Воздвигнувший войну на Латеран,[600]Не на войска Срацин, иль Иудеев, —

88. (Он был врагом для тех из христиан,[601]Кто не брал Акры с скопищем презренных,[602]Иль торг не вел среди султанских стран) —

91. Высокий долг о подвигах священныхЗабыл в себе, во мне ж унизил чин,Смиряющий молитвой посвященных.

94. И как призвал Сильвестра Константин,Чтоб излечить проказу, из пустыни;[603]Так думал он: как врач, лишь я один

97. В нем излечу горячку злой гордыни:Безмолствуя, я слушал речь его,Речь пьяного, не слово благостыни.

100. Но он: «В душе не бойся ничего:Я отпущу твой грех; но вместе жду я,Как взять Пренест, совета твоего.

103. Рай запирать и отпирать могу я:Ты знаешь: два ключа в моих руках,Что Целестин отвергнул, слепотствуя.[604]»

106. И столько истин изложил в речах,Что я, сочтя за худшее молчанье,Ответил: «Отче! если смоешь прах

109. Грехов моих, творимых без желанья,То ведай: чтоб престол возвысить свой,Все обещай, не помня обещанья.»

112. Франциск пришел, как умер я, за мной;Тогда один из херувимов черныхВскричал: «Оставь! по всем правам он мой.

115. Принадлежит он к сонму мне покорных:В моих когтях с тех пор его глава,Как подал он совет для дел позорных.

118. Кто хочет в рай, покайся тот сперва;Но, каясь, зла желать – то несогласноОдно с другим!» – сказав сии слова,

121. Увы! схватил, потряс меня ужасноИ возопил: «Ты думал ли, чтоб яМог рассуждать логически так ясно?»

124. Тогда отнес к Миносу он меня,И, восемь раз вкруг жестких чресл свивая,Свой хвост от злости укусил судья,[605]

127. Сказав: «Иди в корысть огня, тень злая!»С тих пор, как видишь, я объят огнемИ сетую, в одежде сей блуждая.» —

130. Тут глас замолк, и бедственным путемПомчался пламень с ропотом и стоном,Крутясь, волнуясь зыбким острием.

133. Мы прочь пошли, мой вождь и я, по склонамГромад туда, где свод кремнистых грудЛежит над ямой, в ней же дань законом

136. Возложена на сеятелей смут.

Песнь XXVIII

Содержание. В девятом рве наказуются сеятели расколов и несогласий, как религиозных, так и политических, а также нарушителя семейного счастья. Дьявол, вооруженный острым мечем, наносит им бесконечно-разнообразные раны, которые заживают прежде, чем грешники успеют обойти круглую долину; когда же опять приблизятся к дьяволу, он снова приводит раны в их прежний вид. Данте, желая дать понятие об этой казни, вспоминает все войны, с древнейшим времен опустошавшие Италию. – Сперва являются виновники расколов религиозных. Между ними Данте видит Могомета, рассеченного от подбородка до ног: внутренность его висит между ногами; он сам отверзает грудь свою. Перед ним идет Али с разрубленным лицом. Могомет предсказывает скорое прибытие в ад сектатора времен Дантовых фра Дольчано. Затем являются сеятели смут и несогласий политических: Петр из Медичины с отсеченными носом и ухом; Курион, у которого вырезан язык; наконец флорентинец Моска дельи Ламберти с отрубленными руками, начавший в Тоскане раздор Гвельфов и Гибеллинов. В последней толпе, между нарушителями семейного спокойствия, является тень трубадура Бертрама даль Борнио, возмутившего юного принца Генриха против его отца: голову, отделенную от тела и говорящую, он несет за волосы как фонарь и, поднося ее к лицу Данта, спрашивает: чья казнь ужаснее?

1. О кто бы мог, хотя б свободным словом,[606]И много раз вещая, описатьВесь ужас ран, что зрел во рву я новом.

4. Ни чей язык не может то сказать,И нашего на то не станет слова,И разум наш не в силах то понять.

7. И если бы собрать те рати снова,Которые на роковых поляхАпулии погибли так сурово[607]

10. От рук Римлям, иль в страшных тех боях,Когда – как пишет Ливий без обмана —Так много колец снял с убитых враг;[608]

13. Собрать и тех, которых сын НорманаРоберт Гвискар так грозно сокрушил,[609]И тех, чей прах истлел у Чеперана,

16. Где Апулиец долгу изменил,[610]И тех, чью мощь Алар, старик лукавый,Близ Тальякоццо, без меча разбил:[611][612]

19. И если б всяк, кто в ранах, кто безглавый,Предстал: и то едва ль их страшный видИзобразит девятый ров кровавый![613] —

22. Утратив дно, так бочка не сквозит,Как раной здесь зиял один пред нами,Рассеченный от чресел до ланит.

25. Его кишки висели меж ногами;Открыт желудок и мешок, …………………………………………………………………….[614]

28. Я на него, он на меня взиралИ, грудь руками растворив широко,Сказал: «Смотри, как я себя раздрал!

31. Смотри, как здесь увечат лжепророка![615]Вот предо мной в слезах идет Али,Разрубленный от бороды до ока.[616]

34. И все, кого здесь видишь, на землиПри жизни сеяли раскол и смуты;За то и казнь достойную нашли.

37. Там, позади, нас рубит дьявол лютыйИ каждого из грешной сей толпыВ наш прежний вид приводит в те минуты,

40. Когда свершим круг горестной тропы:За тем, что раны снова заживают,Когда к нему направим мы стопы.

43. Но кто ж ты сам, чьи взоры мглу пронзают?Иль думаешь укрыться там от зол,Которые тебя здесь ожидают!» —

46. «Не мертвый он, не грех его привелСюда на казнь;» рек вождь мой, негодуя:«Но, чтоб вполне он знанье приобрел,

49. Мне суждено, да мертвый с ним иду яВ бездонный ад, сходя из круг в круг,И верно то, как то, что говорю я.[617]» —

52. Тут более, чем сотня грешных, вдругОстановясь, в меня вперили взоры,От дивных слов забыл жестокость мук,

55. «Скажи ж ты фра Дольчино, ты, который,Быть может, вскоре узришь солнца свет, —Чтоб он, пока в снег не оделись горы

58. И если мне идти не хочет вслед,Запасся хлебом: а не то в берлогу[618]К нему найдет Новарец тайный след.»

61. Так, к шествию одну поднявши ногу,Мне Могомет сказал; потом скорейВстал на ногу и вновь пошел в дорогу. —

64. Другой, чей нос был срезан до бровей,С проктнутым горлом, с отсеченным ухом,Глядя на нас, стоял в толпе теней,

67. Необычайным изумленный слухом,И, отворив кровавую гортань,Проговорил всех прежде с скорбным духом:

70, «О ты, что здесь не казнь приемлешь в дань,Кого видал я, где живут Латины,Коль не обманут сходством я, – вспомянь

73. Ты и меня: я Петр из Медичины![619]И если ты узришь когда-нибудьМеж Верчелли и Маркобо равнины,[620] —

76. Сказать двум лучшим в Фано не забудь:Мессеру Гвидо и мессер Каньяно,Что если нас не может обманут

79. Предвиденье, то в безднах океана,Вблизи Каттолики, утопят ихИзменою коварного тирана.[621]

82. Меж Кипром и Малоркой дел такихНептун не зрел в владении широкомОт Греков, иль разбойников морских.[622]

85. Предатель сей, одним глядящий оком,[623]Владелец стен, которых спутник мойВ век не желал бы видеть вновь с упреком,[624]

88. Их к договору пригласит с собойИ то свершит, что будет труд напрасенВновь заклинать Фокары ветер злой.[625]»

91. А я ему: «Чтоб твой рассказ был ясенИ чтоб наверх слух о тебе проник,Скажи, кому вид стен тех так ужасен?»

94. Тогда рукой он челюсти раздвигТоварищу и рот раскрыл в мгновенье,Вскричав: «Вот он, но нем его язык!

97. Изгнанник сей рассеять смел сомненьеУ Цезаря, с злым умыслом сказав:«Где все готово, там вредит медленье.»

100. Как Курион был страшен и кровав!Язык его был вырван из гортани,Язык, что был так некогда лукав.[626]

103. И вот, подняв обрубленные дланиИ кровь из них струя себе за грудь,Другая тень явилась нам в тумане,

106. Крича: «Увы! и Моску не забудь!Посеял я в Тоскане злое семя,[627]Сказав: «Всему свое начало будь![628]» —

109. «И тем сгубил» прибавил я: «все племя![629]»Тут, как безумный, он пошел от насИ скорбью умножил скорби бремя.

112. Но с душ меж тем не отвращал я глаз,И видел то, о чем бы не решилсяБез доказательств продолжать рассказ,

115. Когда б я совестью не укрепился,Подругой доброй, с ней же каждый смел,Кто правоты бронью облачился.

118. Досель я вижу то, что там узрел;Безглавый труп я видел в том собореИ, ужасом объятый, обомлел!

121. Он голову с отчаяньем во взореВ руке за кудри как фонарь носил,И голова кричала мне: о горе!

124. Он сам себе светильником служил:В едином теле двое терпят муки,А как – то знает тот, кто так судил!

127. Став под мостом, высоко обе рукиКо мне он Поднял с головой своей,И слов ее ко мне достигли звуки:

130. «Смотри, вот казнь и ужаснись пред ней!О ты, живой скиталец в царстве этом,Скажи: чья казнь ужаснее моей?

133. А чтоб о мне поведал ты пред светом,Узнай: я тень Даль-Борнио, певца,Кем Иоанн подвигнут злым советом.[630]

136. В отце и сыне я возжег сердца:Не столько средств нашел в АхитофелеАвессалом к восстанью на отца![631]

139. Я разлучил столь близких в страшном дыме:[632]За то мой мозг, о ужас! отделенОт своего начала в этом теле!

142. Свершен на мне возмездия закон.[633]»

Песнь XXIX