Путешественница - Диана Гэблдон

Дрожащей рукой я положила листок на письменный стол.

– «Не слишком вероятным», каково? – сказала Брианна, встав на цыпочки и заглядывая через плечо Роджера. – Ха! Он точно вернулся, уж мы-то знаем!

– Мы думаем, что он вернулся, – поправил ее Роджер с осторожностью ученого, но его улыбка была такой же широкой, как у Брианны.

– Хотите чаю или какао? – Кудрявая темная головка Фионы просунулась в дверь кабинета, прервав возбужденное обсуждение. – Есть только что испеченное имбирно-ореховое печенье.

Вместе с ней в комнату проник впитавшийся в фартук соблазнительный аромат теплого имбиря.

– Чаю, пожалуйста, – сказал Роджер одновременно с Брианной, воскликнувшей:

– О, какао, это здорово!

Фиона с чрезвычайно самодовольным видом вкатила тележку с чайником, кувшином с какао и подносом свежайшей выпечки.

Я сама взяла чашку с чаем и плюхнулась в кресло со страницами из дневника Мелтона. Гладкий почерк восемнадцатого столетия, несмотря на архаичную орфографию, оказался на удивление разборчивым, и в считаные минуты дневник перенес меня в крестьянскую хижину близ поля боя, а воображение дорисовало и жужжащих мух, и раненых шотландцев на земляном полу, и резкий запах крови, наполняющий тесное помещение.

«…во исполнение долга чести моего брата я не мог поступить иначе, кроме как сохранить Фрэзеру жизнь. Поэтому я не включил его имя в список изменников, казненных у фермерского дома, и договорился о том, чтобы ему предоставили возможность отправиться в его родовое имение. Честно признаюсь, что я при этом не чувствую себя человеком, проявившим чрезмерное милосердие или поступившимся своим долгом как офицер армии герцога, поскольку чрезвычайно тяжелая, загноившаяся рана в ноге названного Фрэзера делает его благополучное возвращение домой весьма маловероятным. Так или иначе, честь и долг не оставляли мне иного выбора, и могу сказать, что я испытал определенное облегчение, когда этого человека убрали с моих глаз, тогда как мне пришлось заняться погребением его расстрелянных товарищей. Не самое приятное занятие: то количество трупов, которое мне пришлось увидеть в эти последние два дня, угнетает меня».

На этом запись заканчивалась.

Я положила листки себе на колено. «Чрезвычайно тяжелая, загноившаяся…» В отличие от Роджера и Брианны я знала, насколько серьезной могла быть такая рана в отсутствие не то что антибиотиков, но элементарного медицинского ухода, даже примитивных припарок из целебных трав, доступных горским знахарям той эпохи. Сколько времени заняла тряская дорога от Куллодена до Брох-Туараха в повозке? Два дня? Три? Мог ли он в подобном состоянии и без должной помощи продержаться так долго?

– И все же он добрался.

Голос Брианны ворвался в мои мысли, ответив на то, что, по-видимому, было сходной мыслью, выраженной Роджером. Она говорила с простодушной уверенностью, как будто видела все те события, которые были описаны в дневнике Мелтона, и ничуть не сомневалась в благополучном исходе.

– Он все-таки вернулся. Он был Серой Шляпой, это я точно говорю.

– Серой Шляпой? – Фиона, качавшая головой над моей забытой и остывшей чашкой чая, удивленно воззрилась на Брианну. – Ты слышала о Серой Шляпе, правда?

Роджер с изумлением уставился на девушку.

– Эй, а ты-то о ней откуда знаешь?

Она кивнула, вылила мой чай в стоявший у камина горшок с альпийским ландышем и наполнила мою чашку свежим, от которого шел пар.

– От бабушки, откуда же еще. Она мне эту историю рассказывала не раз и не два.

– Расскажи нам!

Брианна напряженно подалась вперед, зажав чашку в обеих ладонях.

– Ну Фиона, ну пожалуйста! Что за история?

Фиона, неожиданно оказавшись в центре всеобщего внимания, слегка этому удивилась, но добродушно пожала плечами.

– Да ничего особенного, история про одного из сторонников Красавчика принца Чарли. Когда они потерпели страшное поражение при Куллодене и многие погибли, кое-кому все же удалось спастись. Один человек, например, сбежал с поля и переплыл реку, но красные мундиры все равно пустились за ним в погоню. По пути ему встретилась церковь, он шмыгнул туда и воззвал о милосердии к священнику. Священник и прихожане сжалились над ним и обрядили прямо поверх мундира в пасторское облачение. Когда англичане нагрянули в храм, он вещал с кафедры и они не заметили, что у его ног с промокшей одежды натекла лужица. Красные мундиры решили, что ошиблись, и убрались восвояси. Тому малому удалось спастись, а прихожане потом рассказывали, что это была самая лучшая служба, которую им доводилось слышать!

Фиона рассмеялась от души, тогда как Брианна нахмурилась, а Роджер выглядел озадаченным.

– Это и был Серая Шляпа? – уточнил он. – А я думал…

– Да нет же! – заверила его девушка. – Это был не Серая Шляпа. Серая Шляпа – это еще один горец, уцелевший после Куллодена. Он вернулся в свое поместье, но поскольку англичане охотились за якобитами по всей горной Шотландии, ему пришлось скрываться в пещере на протяжении семи лет.

Услышав это, Брианна откинулась на стуле с громким вздохом облегчения:

– И арендаторы называли его даже между собой не иначе как Серой Шляпой, чтобы ненароком не выдать.

– Вы знаете эту историю? – удивилась Фиона. – Да, так оно и было.

– А твоя бабушка рассказывала, что случилось с ним после этого? – спросил Роджер.

– Ну конечно! – Глаза Фионы стали круглыми, как капли жженого сахара. – Это самая захватывающая часть истории. Понимаете, после Куллодена начался сильный голод, народ, изгнанный из своих домов посреди зимы, умирал с голоду в горных ущельях, мужчин расстреливали, хижины жгли. Арендаторам Серой Шляпы повезло больше, чем многим другим, но все равно наступил день, когда кончились все съестные припасы и в животе у них урчало с рассвета до заката – никакой дичи в лесу, никакого зерна в полях, и грудные дети умирали на руках своих матерей, у которых не было молока, чтобы их кормить.

Когда она произнесла эти слова, меня пробрало холодом. Перед внутренним взором предстали изможденные лица измученных голодом и холодом жителей Лаллиброха, людей, которых я знала и любила. Вместе с ужасом пришел и стыд: сама-то я не разделила их судьбу, а улизнула в безопасное будущее, к сытости и теплу. Это было сделано потому, что так хотел Джейми, но может ли желание одного человека служить оправданием поступков другого? Потом я посмотрела на склоненную рыжую головку Брианны, и боль в груди слегка отпустила. Она тоже пребывала все эти годы в безопасности, в тепле, сытости и любви – потому что я выполнила волю Джейми.

– И он придумал смелый план, этот Серая Шляпа, – продолжила Фиона, чье круглое личико по ходу рассказа прямо-таки засияло от воодушевления. – Представляете, сам велел одному из своих арендаторов пойти к англичанам и предложил выдать им лэрда. Дело в том, что среди сторонников принца он был не последним человеком и за его голову корона назначила солидное вознаграждение. Суть замысла была в том, чтобы арендатор выдал Серую Шляпу и получил деньги, которые позволят его близким и всем обитателями имения пережить тяжелые времена.

Моя рука с такой силой сжала изящную ручку чайной чашки, что она отломилась.

– Выдал? – простонала я хриплым голосом. – Они его повесили?

Фиона удивленно моргнула.

– Почему повесили? Вовсе нет. Бабушка рассказывала, что ему действительно грозили виселицей и отдали под суд за измену, но к тому времени казни уже закончились и Серую Шляпу просто упрятали в темницу. Зато золото пошло на доброе дело: помогло жителям его владений пережить голод, – бодро закончила она, очевидно рассматривая это как счастливый конец.

– Господи Иисусе, – выдохнул Роджер. Он осторожно поставил свою чашку и в оцепенении уставился куда-то в пространство. – В темницу!

– Ты говоришь так, будто это благо, – подала голос Брианна.

Уголки ее рта слегка опустились от огорчения, а повлажневшие глаза заблестели.

– Так оно и есть, – заявил Роджер, не замечая, что она расстроена. – Суть дела в том, что тюрем, в которых содержали обвиненных в государственной измене якобитов, было не так уж много и во всех велись официальные реестры узников. Неужели не понятно?

Он перевел взгляд с недоумевающей Фионы на хмурую Брианну и, в надежде найти понимание, в конце концов остановил взгляд на мне.

– Если он попал в тюрьму, я смогу найти его.

Роджер повернулся и посмотрел на высившиеся до потолка книжные полки, которые занимали три стены кабинета и хранили собранные покойным преподобным Уэйкфилдом материалы, касающиеся якобитских тайн.

– Он там, – тихо произнес Роджер. – В тюремных реестрах. В документах, представляющих собой подлинные свидетельства. Неужели вы так и не поняли? – спросил он снова, обернувшись ко мне. – До сих пор мы если и узнавали о нем что-то, то из воспоминаний, в достоверности которых нельзя быть уверенным. Но стоило ему попасть под суд и в тюрьму, как его биография стала частью письменной истории. Его имя попало в исторические документы, и где-то там мы его обязательно найдем!