Ад ближе, чем думают - Александр Домовец

– Из ваших слов следует, что предполагаемый Закон может стать препятствием для дальнейшего развития производства в масштабе Земли…

– В какой-то мере – да. И нас, инициаторов Закона, это не смущает.

Согласитесь, во многих странах, прежде всего развитых и преуспевающих, обозначилась тенденция к излишнему потреблению. Материальная сторона общественной жизни мало-помалу выходит на передний план, и это настораживает. Стремиться к достатку – дело естественное, однако же надо и меру знать. Никак не впадая в аскетизм, хочу напомнить, что ещё никому не удавалось надеть десять костюмов, ездить в трёх автомашинах зараз, съедать по три обеда и так далее.

У человека должно быть всё необходимое и достаточное для хорошей, обеспеченной жизни – дом, автомашина, банковский счёт, и в то же время пусть погоня за благополучием не вытеснит из его сознания нравственные ценности. Напротив, достаток призван стать фундаментом для духовного развития. Разумное потребление – вот норма общественной жизни любой страны независимо от пола, возраста и национальности её граждан. Лишь в этом случае мы сбережём от разрушения и общество, и среду обитания. В этом – сверхзадача Закона.

К слову, проект предусматривает, что не реже одного раза в десять лет ООГ будет возвращаться к Закону, пересматривать его и, в случае необходимости, вносить коррективы. В конце концов, жизнь не стоит на месте, и сегодня всё предусмотреть на века вперёд просто невозможно.

– Не кажется ли вам, ваше императорское величество, что само название подготовленного документа – «Об ограничении научно-технического прогресса» – режет слух? Накладывать ограничение на прогресс – дело неблагодарное. Да и не благородное…

– Прежде чем делать выводы, надо столковаться насчёт терминов. Ведь слово «прогресс» можно понимать совершенно по-разному.

Вот самый простой пример. Как известно, уже несколько лет Россия, Франция и Америка осуществляют космические, в том числе пилотируемые полёты на околоземной орбите. Они чрезвычайно полезны, поскольку способствуют развитию средств связи, осуществлению метеорологических наблюдений и так далее. Параллельно совершенствуется техника и технологии, ставятся медико-биологические эксперименты. С моей точки зрения, такие полёты необходимо продолжать и в дальнейшем.

Но появились академики, инженеры и государственные мужи, требующие сделать следующий шаг. Они настаивают на полётах на Луну, на Марс. И тут я первый спрошу: а что мы, простите, забыли на Марсе? Ну как же, ответят мне, а вдруг там есть жизнь? Надо выяснить. А потом следует идти дальше, осваивать Солнечную систему… Допустим. А как насчёт цены вопроса?

Полет пилотируемого корабля на Марс, включая подготовку, обойдётся чохом примерно в миллиард рублей. И такие средства Российская империя, разумеется, заплатить в состоянии. Однако на те же деньги мы сможем открыть сотни школ и больниц, оснастить их, платить достойные зарплаты педагогам и медикам. И вот на одной чаше весов – абстрактные цели, удовлетворение научных интересов, не имеющих ничего общего с повседневной жизнью и проблемами. На другой чаше – реальные потребности россиян, французов, индусов, американцев, других жителей планеты. Пусть приземлённые, однако предельно насущные. Так ответьте мне: на которую чашу весов положить миллиард? В чём он, истинный прогресс? Что считать приоритетом?

Лично я ответ нашёл. Поэтому в обозримом будущем Россия без полётов на Марс вполне обойдётся. Бог с ней, с жизнью на Марсе. А вот школы, больницы, дороги, очистные сооружения и многое другое строить будем не покладая рук…

Часть вторая

Смерть в башне

Глава четвертая

Владимир Ходько

Да, это была настоящая башня! Обнесённая зубчатой крепостной стеной, она стояла на широком холме и возвышалась над всей деревушкой, словно тёмная скала, на фоне серого, затянутого облаками неба. Мало Эйвбери мегалитов, так теперь ещё появился колосс в раннеготическом стиле…

– На кой чёрт, интересно, Аткинсону понадобились целых семь этажей? – спросил вслух Буранов, выглядывая из окна машины. – Мания величия у него, что ли?

Телепин пожал плечами:

– А вы спросите, может, он сам объяснит. Если захочет, конечно…

– Объяснит, – отрезал я. – Даже если не захочет.

Вадим покосился на меня, однако промолчал. Хорошо, что между нами на заднем сиденье расположилась Айрин. Иначе мы с бывшим однокашником всю дорогу искрили бы друг о друга…

Я был категорически против того, чтобы Вадима включали в состав специальной межправительственной комиссии по расследованию гибели Добромыслова. Да и он, сдаётся мне, вовсе не горел желанием поработать бок о бок. Руководство, как всегда, решило по-своему. После коротких интенсивных консультаций с британской стороной, окончательный состав маленького временного коллектива сложился так:

1. Михаил Буранов – официальный представитель правительства Российской империи, он же председатель комиссии.

2. Эдвард Мортон – официальный представитель министерства внутренних дел Королевства Альбион, сопредседатель комиссии.

3. Владимир Ходько – представитель Департамента безопасности Российской империи, полковник.

4. Айрин Мэддокс – Лондонский королевский университет, магистр истории, консультант комиссии.

5. Вадим Телепин – руководитель российского сектора миссии Организации Объединённых Государств на территории Королевства Альбион, полковник.

Таким образом, Россию и Альбион представляли по два человека плюс Телепин в качестве сотрудника ООГ. Если отвлечься от личных симпатий-антипатий, то надо признать, что все заинтересованные стороны в комиссии представлены, баланс налицо.

Накануне вылета в Лондон нас с Михаилом Михайловичем инструктировал товарищ министра иностранных дел Голубятьев об руку с моим начальником Нессельроде. Руководство упирало, главным образом, на два обстоятельства. Во-первых, убийство Добромыслова должно быть расследовано самым тщательным образом, преступник или преступники найдены и взяты под стражу. (Я от души пообещал, что ровно так все и будет.) А во-вторых, учитывая от века тяжёлые взаимоотношения с Альбионом, действовать на его территории предстоит с максимальным тактом и деликатностью. (Буранов заверил, что такта и деликатности нам не занимать.) После этого я задал совершенно конкретный вопрос:

– На месте убийства работает бригада из Скотланд-Ярда. Должны ли полиция с нами сотрудничать? Готова ли делиться добытой информацией?