Поворот судьбы - Иван Чернявский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты?
— Я.
— Схватить её!
— Не так быстро. Мидра Ордха! Враги Орды! — указала она костлявым пальцем.
Волки кинулись в бой. Строй рыцарей распался, и первые жертвы пали под лапами бывалых хищников. Пока шла битва, старуха скрылась. Кровь, визг и крик наполнили поле брани. Нескольких воинов загрызли. Двое из волков пали в битве. Щенок удрал. Молодой раненный волк побежал следом. Рыцарей тоже потрепало. Половина погибла, остальные изранены.
— Рассредоточиться! Найти волков и старуху! Я должен узнать, что происходит здесь!
Ночь сменилась рассветом. Ещё слабый, он вступал в свои права. Одного из волков нашли — раненый, он оказался волчицей. Щенка не было. Исчез без следа, и, даже следопыты не нашли его. Зато нашли старуху. Её поймали на опушке с голубиными клетками. Голуби улетели.
— Что происходит? — рычал Каин. — Кого и о чём ты предупредила? Где твои соплеменники?
— Вы оскверняете Святилище Орды — место рождения первого Акеллы, — прошептала она сиплым тихим голосом. — Но довольно! Прозвучала Волчья Песнь!
— Волчья песнь?! Что за песнь?! Как твоё имя, ордынка?
— Я Силлитаф-Слышащая, и я наконец-то. всё услышала! Моё убийство не принесёт тебе славы. А вот моё молчание принесёт много чести мне.
Старуха ударила кулаком одного из воинов. Выхватила кинжал. Выставила язык и одним движением отсекла его под корень. Кровь заполнила рот. Полилась по подбородку, намочила рубаху. Силли смеялась. Так страшно хохотала, что у Каина колени подкосило. Страшная женщина. Смелая и безрассудная, она вселяла страх, трепет, даже ужас.
— Что делать? О чём докладывать? Что скажет великий паладин? — мучился в терзаниях командир волкодавов.
Князь в темнице
Князь Далвин оказался под замком. За массивными дверьми государь был скован по ногам и рукам. Затхлый воздух душил его. Низкий потолок, казалось, вот-вот раздавит продрогшее тело. Он почти ничего не видел. Никто не вызывал к себе, не кормил и даже не посещал. Признаться, это удивило проигравшего правителя. Он ожидал что угодно: допрос, пытки, но не забвение. Не тешил он себя и добрым исходом. Казнь или плен — оба варианта унизительны по сравнению с былым величием.
— Величие… Нет на свете ничего более непостоянного, чем власть и слава, — сказал он себе.
Теперь он кукла в руках южного царя. Вавилонский правитель обрёл желаемое: пиптские леса, каменоломни, шахты, но самое важное — лучших в мире ремесленников. Чьи руки благословили пиптские боги.
Далвин почувствовал незнакомый ему доселе голод. Казалось, урчание в желудке отдавало эхом. Он слышал голоса тюремщиков. Стук чаш, грохот тарелок и заливистый смех. Ключ вошёл в скважину. Дверь распахнулась, и двое южан ввалились внутрь. Один не удержался и рухнул на пол.
— Ха-ха! Назим, ну ты нажрался! Как ты ведёшь себя в присутствии этого вот… как его? Ну его, Величества?!
Назим с трудом встал. Отвесил низкий поклон и захохотал во всю глотку:
— Ваше Величество!
— Вспомнил! Князь Дурвин!
— Как? Ну у этих северян и имена. Кстати, я тут нёс дар, но где-то потерял. Ах вот он, кажется! — Назим поднял с пола почти обглоданную кость и стал предлагать князю.
Далвина воротило от собственной беспомощности. Никогда он не чувствовал себя настолько слабым.
— Не хочешь? Кстати, как вам ваши новые княжеские палаты? Нравятся?
— Назим, дружище, кажется, князь зажрался в этих своих хоромах. Пойдём отсюда. Скучный он.
Гости покинули «палаты» так же весело, как и входили. Далвин выдохнул.
Окружающая тьма была почти осязаемой. Тишина давила на уши. Князь вспоминал беззаботное детство, родителей, друзей. Было время. Теперь он нёс бремя ответственности, которое его раздавило. Нет спокойствия. Жажда тяготила больше, чем голод.
Вдруг он услышал скрежет двери. Давно несмазанная, она отворилась с жутким скрипом. Опять стража? Нить танцующего света протянулась из коридора. Подул сквозняк. Осенний ночной холод с силой коснулся его костей. Вошла тень. Дверь в тот же миг захлопнулась. Вновь воцарился мрак. Сердце Далвина сжалось и замерло.
— Кто это? — спросил он некняжеским голосом.
Ответа не последовало. Он хотел списать это на видения от жажды. Ему крайне не хватало Макта. Правитель почувствовал лёгкое веяние. Смятение и ужас. Кто-то бесшумно прошёл мимо него. Князь громко вздохнул.
— Ты Далвин? Сын Тала? Князь Пипта? — ледяной голос принадлежал женщине.
— А кто спрашивает?
— Не твоё дело, мы пришли к повелителю средних земель.
— Кто вы?
— Не искушай судьбу, человек! — зашипело создание не по-человечьи. — Отвечай прямо, ты ли Далвин, сын Тала?
— Да, — тихо пискнул он в ответ.
— Мы пришли подготовить тебя в последний путь.
— Я чувствовал это. Ты смерть?
— И да, и нет!
— Что я должен знать о будущем?
— Скоро тебя поведут в Вавилон. В царице городов ты найдёшь свой покой и отправишься к предкам.
— Но как я умру?
— Неважно, как ты умрёшь, но как ты это примешь. Ты всегда был слаб духом. Мы тебе даём последний шанс достойно кончить свой путь.
— Что будет с моей родиной? — вдруг проснулось чувство долга.
— Она низко падёт, её обесчестят, как женщину. Не печалься, князь. Она выживет, вытерпит унижения и восстанет.
— Хорошо, — улыбнулся Далвин, — Как зовут тебя?
— Слишком много вопросов.
Заскрипели засовы и замок. В комнату ворвался мерцающий луч. Далвин искал глазами женщину. Несколько фигур вошли в сырые покои бывшего правителя. Скинули большое тело. Пока тюремщики покидали затхлую камеру, князь успел рассмотреть нового жильца. Им был воевода. Израненный и почти голый, он лежал ничком на холодном камне. Макт был без сознания. Государя больше не заботила тень и её пророчества.
— Великие Ремесленники! Макт, дружище!
Далвин подтянул тяжёлое тело друга и как мог укрыл своим плащом. Обнял Макта. И самому стало гораздо теплее. Теперь он смог уснуть.
Князь проснулся рано. И вновь неумолимая жажда жгла горло. Его друг спал. К обеду вернулась грустная и даже поникшая стража. На этот раз без смеха. Вчерашний избыток вина давал о себе знать. Они принесли еду — вода и чёрствй хлеб.
— Княжеский ужин, — съехидничал Назим и покинул покои.
Вскоре Макт очнулся. Стон и хрип раздались из его уст, сопровождаемые жутким кашлем. Он сел и осмотрелся.
— Ну наконец-то, мой друг! — затараторил князь. — Я уже опасался, что ты не очнёшься.
— Этого бы не было, если бы вы не сдали город.
Воевода дотронулся до своей губы указательным пальцем и скривился от боли.
— Ты сам видел, что меня и мою жену взяли в плен.
