Поворот судьбы - Иван Чернявский

героев парада и войны, — визирь говорил размеренно и спокойно. Пристально смотрел на десятника. Мелк терялся в соображениях, взвешивал догадки.

Пару часов спустя десятник брёл по стене. Там и здесь пьяные воины блевали, пили, дрались и вновь пили и блевали. Гордая вавилонская армия Амртака превратилась в скотский двор. Десятник, трезвый, как стёклышко, ощущал привкус желчи. Совесть мучила его чистую душу:

— Разве такой ты представлял себе войну, Мелкицедек? Разве таким героем ты себя видел? Лжец в отряде убийц и негодников. Вынужденный подчиняться самому подлому из людей!

В момент душевных терзаний на стене появился Кефа. Пьяный и весёлый. Он не заметил десятника, пройдя мимо. Остановился на краю стены. Вывалив своё достоинство, он по-животному надругался над вражескими укреплениями.

— Ссал я на тебя, Далвин! И на тебя, Макт! Мерзкие пипты! И на вас, секванов, тоже! Ха!

В пьяном бреду он поносил всех подряд. Мелку пришла идея на ум. Он задумался о том, что если Кефа в таком состоянии сорвётся со стены, то мир станет чище. Возможно, даже совесть немного побелеет. В этот момент громила обернулся, его глаза прищурились:

— Кишка тонка! — фыркнул он. — Думаешь, осилишь меня?

— Зачем мне с тобой драться? — неуклюже отнекивался Мелкицедек.

— У тебя взгляд убийцы! Я всегда узнаю его, ведь я и сам убийца! Ну же, дава…

Закончить он не успел, когда получил дубиной по голове. Их окружили секванские воины. Те самые, которых по неосторожности оскорбил Кефа. Десятник схватился за рукоять меча.

— Опусти руку. Секван забирает добычу, южанин молчит.

«А почему и нет?», — подумал Мелк.

Вот и бог вмешался в ход событий. Десятник кивнул. Усы командира секванов зашевелились от удовольствия. Он дал пару сигналов. Кефа шустро был связан и спущен по верёвкам со стены, с которой бахвалясь, мочился.

Волчья песнь

Ночь сгустилась над землёй. Северный ветер с силой гнал мрачные облака по небу, будто гневаясь на них. С шумом река Тинк обрушивалась на озеро. Что может противостоять такой мощи? Вода бурлила и кипела. Когда же обнажилась луна, вся суета куда-то исчезла. Сгинула и растворилась. Око Бога — так называется это место. Днём вокруг скалы стоит радуга, будто глаз, а падающая вниз вода заменяет зрачок. Ночью око дремлет. Не спит только высокая сгорбленная старая женщина. Отшельница. Страж Ока — так её окрестила местная детвора. Исхудалая и дряхлая. Никто не знал её возраста, и даже поинтересоваться этим не мог никто. Она молчала почти всегда. Вечно ходила по окрестности по ночам, смотрела, поглядывая, и бормоча что-то под нос. Пипты привыкли к ней. Сначала ею интересовались волкодавы, но, осознав, что она сумасшедшая, забыли. Так она и бродила много лет.

У берегов Ока раскинулся молодой пиптский город Куут. Стоит он на краю западных степей. И хоть молодо людское поселение, а богатых купцов принимает. Главный речной путь из Пипта в Вавилон. С недавних пор реет над ним вавилонский флаг. Сдали город практически без жертв. За исключением нескольких казнённых высших чинов и протестантов.

Старый командир ордена Каин сидел в кабинете. За долгую службу вдали от начальства он пристрастился к алкогольным напиткам. Чаша за чашей — так проходили его вечера. Забыл он про свою миссию, клятву и былые заслуги. Каин целеустремлённо спивался. Он тосковал. Несколько небрежно заплетённых кос на лысеющей голове были теперь лишь обязательством, а также говорили о неряшливости их хозяина.

— Тилья! Принеси ещё бутылочку! — рявкнул он.

— И не подумаю. Довольно тебе на сегодня!

— Так! Женщина, я тебе в который раз…

Мужчина осёкся. Изначально подумал, что ему показалось. Любопытство заставило остановится. Он привстал и прислушался к ночи. Тишина. Открыл окно, выглянул и окинул взглядом озеро и поля. Яркая луна почти ослепляла. Серебристый свет отразился в зеркале воды.

— Показалось, — бурчал он. — Ещё бы не показаться. С таким-то пейзажем! Отослали в такое жуткое место. Сами лучшие вина пьют, а я мочу ослиную!

— Что ты там болтаешь, старый?! — негодовала Тилья.

И тут звук повторился. Довольно тихо. Каин ещё не был уверен в своей догадке.

— Помолчи, старуха! — приказал он.

— Кого ты старухой назвал?! И командовать будешь своими олухами! Святые Ремесленники! Вообще…

— О боже! Мардук, забери меня на небеса! — взмолился он. — Избавь меня от этой напасти. Помолчи хоть минуту!

Пришлось прождать гораздо дольше, вглядываясь в еле зримый горизонт. Старик подумал, что стихло. На в третий раз он уже не сомневался — воет волк.

— Волк!

— Волк?! Ты, верно, спятил! Накрыло старого!

Каину не пришлось спорить и искать доводы против женских выпадов. Вой прозвучал снова. Мощный, призывный, ясно различимый. Город Куут просыпался. Люди открывали окна и ставни, зеваки поглядывали вдаль. Слышались разговоры со всех сторон:

— Волки!

— Да нет же, это ветер!

— Их не было много лет!

— Неужто Орда вернулась?!

Страх мурашками синхронно прокатился по людским телам. Послышалась барабанная дробь. В дверь ломились обеспокоенные жители, приезжие торговцы и путешественники. Старик вышел к ним:

— Чего вы расшумелись?

— Каин, пора исполнять свой долг, ради которого ты здесь! Защищай народ!

— И это говорит мне молодой солдат?! Чего же ты с нами не пойдешь?

— Не ты ли клялся истреблять волков и волчьих всадников? — затараторили уставшие коренные жители. Им-то волкодавы давно уже были в тягость.

Каина уговаривать не пришлось. Старик плюнул под ноги и смачно выругался. Он отдал приказ воинам. Вместил обвисшее брюхо в доспехи и повёл волкодавов навстречу страшному звуку. Каин — человек странного телосложения. Вислый живот выделялся противу худых рук, узких плеч и тонких ног. Он очень походил на странное насекомое.

Разленившийся отряд маршировал навстречу забытому врагу. Ну как маршировал? Скорее скакал, как козы по лугу. Сердца колотились невпопад. Двигались медленно. Ожиревший и разленившийся Каин давно забросил тренировки личного состава. Многие ожирели. Некоторые пропили часть обмундирования. Видели бы их собратья. Курам на смех такие рыцари!

Ночь сгущала краски, а страх объял сердца. Факелы давали мало света. Ветер завывал в такт волкам, срывая пламя. Порой Каин сомневался. Вдруг это не волки, а ветер подшутил над ним в придачу к вину?! Нет, не может быть! Не может весь город сойти с ума водночасье! Звуки слышались с горы. Тяжело дался им этот последний участок пути. Волчья песня нарастала. Пронизывала до костей холодом, печалью и красотой. Страх сменился восхищением. Каин изо всех сил гнал трепет из своей души. В его сердце играла битва. Незадолго до цели песня достигла апогея и стихла. Опоздали?

Каин взял последние силы в кулак и рванул. Верные