Нормандия - Неман - Франсуа Жоффр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Пойдемте в Парк культуры, - предлагают они тут же.
Это, наверное, классический маршрут, напоминающий парижский треугольник: Эйфелева башня - Триумфальная арка - музей Гревэна.
Парк культуры немного напоминает и Гайд-парк и Булонский лес. Он тянется вдоль берега Москвы-реки. Между деревьями выставлены военные трофеи: немецкие танки, пушки, самолеты, стрелковое вооружение, обмундирование.
В Парке культуры я познакомился с одной продавщицей пива. На следующий день она пригласила меня к себе. Меня интересовала только кружка пива, которое нелегко было найти в 1943 году, во-первых, и порция водки во-вторых. Вот так я и очутился в первый раз в моей жизни в русской квартире. Но что удивительно даже сегодня - это, каким образом после выпитого пива и водки я сумел, не зная ни одного слова по-русски, не зная адреса, добраться с самой окраины Москвы до желанной гостиницы "Савой"!..
После осмотра Парка культуры нам предложили пойти в Большой театр и посмотреть восхитительный балет. Кругом зима, война, все живое и неживое, казалось, напряглось в нечеловеческом усилии, но в театре мы увидели покой и великодушие, очарование и свет, сверканье люстр, игру красок, красоту движений и поз - словом, картину того мира, который, казалось, навсегда отошел в прошлое.
Итак, в течение нескольких дней мы совершали прогулки по Москве, посетили музей Ленина, ходили в кино, на приемы в военной миссии, встречались с оставшимися в живых летчиками из "Нормандии", которые самыми простыми словами рассказывали нам о только что пережитой ими героической эпопее.
Комфорт, тепло, привольная жизнь - все это, казалось, никогда не кончится. Но вот однажды вечером мы услышали:
- Соваж, Марши, де Жоффр и все остальные, приготовьте свои чемоданы. В 19 часов поездом отправляемся в Тулу.
Мы встречаем это не без некоторого сожаления. Кончилась наша жизнь туристов. Какими веселыми и интересными были вечера, проведенные вместе с депутатом Марти, журналистом Шампенуа, писателем Эренбургом, де Сейном, де ля Пуапом, Сэн-Марсо, де Панжем, сбежавшим из Эль-Аламейна, и другими товарищами! Прощайте, московские друзья! Прощай, передышка, приют, привал на этом пути к смерти! Ведь мы приехали сюда не по билетам "Интуриста".
Нам понадобилось пять часов, чтобы попасть из Астрахани в Москву. Поездка же от Москвы до Тулы заняла двенадцать часов. Поезд почти не двигался. В вагоне, обогреваемом железной печкой, мы дремали на деревянных полках. Было холодно. На улице стоял, по крайней мере, 25-градусный мороз, а мы были в легких туфлях.
Тула. На перроне пустынного вокзала гуляет ледяной ветер. Выходим из вагона и начинаем приплясывать от холода. Наконец переводчик Эйхенбаум объявляет:
- Садимся в этот грузовик. В нескольких километрах отсюда аэродром, где нас разместят, там и обогреемся.
Славный человек этот Эйхенбаум! В прошлом механик по вооружению, он был переведен с Мадагаскара в Джибути по причинам "дисциплинарного порядка", то есть за симпатии к де Голлю. Оттуда он убежал на "Потезе", который пилотировал его друг, тоже механик. Самолет приземлился в Аддис-Абебе. Оттуда Эйхенбаум перебрался в Британское Сомали, затем в Южную Африку, потом в Англию, снова возвратился на Средний Восток и уже оттуда направился в Советский Союз. Отличное знание им русского и немецкого языков было для нас очень кстати. В течение двух лет он приходил па помощь каждому из нас, улаживал недоразумения, отводил все удары. Не было случая, чтобы он отказался помочь.
Карабкаемся по бортам в грузовик, открытый для всех ветров России, в котором дорогой буквально превращаемся в сосульки. Господи, какой холод! Какой чертовский холод! Наконец аэродром. Жестокие страдания окончены. Нас встречает Альбер:
- Привет, ребята! Ну как, все еще прогуливаетесь? Как кто-то сказал, настоящее свадебное путешествие... Поистине медовый месяц!.. Прогуливаются, бездельничают, убивают время и, когда их не ждешь, все-таки прибывают. Привет! Очень рад. О чем говорят в Каире? Что творится в Алжире? Какие новости из Тегерана? Есть ли почта?
Подходит руанец Лефевр, уже имеющий на своем боевом счету десять сбитых вражеских самолетов, за ним Риссо, первыми словами которого были: "Эй, парни! Нет ли среди вас кого-нибудь из Марселя?"
А вот и де ля Пуап, которого в шутку зовут виконтом, весь он сплошная улыбка.
Не успели мы поздороваться с первыми встречающими, как раздается громовое "хорошо". Это - Бертран, носящий прозвища "старый вояка" и "бургиньонец" - один из ранее прибывшего пополнения.
- Привет, друзья! Вы все еще живы? Как вам нравится: русский язык - и я!
Чертов Бертран! Он был не очень-то способен к языкам. За восемь месяцев он выучил только одно слово "хорошо". Но зато каким он был преданным другом!
Итак, контакт установлен. Нас приняли. Жизнь продолжается. Война тоже.
- Ну, друзья, теперь наш черед, - произнес я вслух то, о чем думал каждый.
Глава II
Представьте себе пятьдесят парней с самыми различными характерами, самыми разнообразными - хорошими и плохими - качествами и привычками, людей, которые в течение шести месяцев отрезаны от мира в домике, занесенном снегом, - и вы получите представление о том, какова была наша жизнь в Туле с 25 декабря 1943 года по 25 мая 1944 года.
Из окон нашего маленького тесного жилища была видна необозримая белая равнина с редкими березовыми рощицами. На юге дымила трубами Тула с ее Домом Красной Армии, где есть клуб, ресторан, театр, биллиард и своя библиотека, предназначенная только для военнослужащих.
Под Тулой мы интенсивно занимались тренировочными полетами на истребителях. Все думали только об одном: "Скорее на фронт и затем - домой, если посчастливится вернуться". И старались перед боями как можно лучше провести время.
Как и следовало ожидать, приключения начались с первыми же полетами. Лорану и Риссо поручили перегнать два "яка" на завод в Москву. Риссо добирается благополучно, а Лоран из-за повреждения бензопровода садится с убранным шасси на снежное поле под Москвой. При посадке он сильно ударяется о приборную доску и теряет сознание. Его приводят в чувство и доставляют в московский госпиталь. Но Москва далеко от Тулы, где живет Рита, та самая, по которой тоскует сердце Лорана. Чуть окрепнув, он убегает из госпиталя к нам. Он был не в состоянии больше переносить разлуку со своей возлюбленной. В дальнейшем Рита стала мадам Лоран и по окончании войны уехала с мужем во Францию.
12 января. Идет небольшой снег. Обучение в разгаре.
- Де Жоффр, приготовиться. Сделаем парочку кругов, - говорит мне уже знаменитый в то время Лефевр.
Я надеваю унты, летную куртку на меху и кожаный шлем с двойной фетровой подкладкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});