Молоко для вредного ректора - Хельга Блум

вся троица заметно растерялась и боевой пыл тут же куда-то делся. Мне даже стало немного обидно. Вот так учишь их, учишь, второй год вдалбливаешь разумное, доброе, вечное в их светлые и не слишком светлые головы, а потом они трепещут перед ректором Корвусом, а не перед любимым профессором Маккой. Не то чтобы мне так нужно было, чтобы предо мной трепетали, но ведь хотя бы немножко можно.

— Мне бы очень хотелось знать, есть ли у вас объяснение всему произошедшему только что в коридоре академии? — ледяным голосом, способным заморозить пару деревень и еще небольшое озерцо в придачу, поинтересовался ректор Корвус.

— Мы просто… — начал было более бойкий дон Мезенгард.

— Вы просто? — вежливо и терпеливо подтолкнул его ректор. От понимающих притворно-мягких интонаций даже мне захотелось забраться под стул и не вылезать оттуда ближайшие лет десять. Не получив ответа, он продолжил: — Итак, господа, вы просто решили одним ясным осенним днем опозорить имя учебного заведения, в которое вас по какому-то недоразумению приняли..

— Между прочим, я был принят в академию благодаря… — гордо напыжился дон Кензари. Нет, видимо, все же недостаточно трепещут перед Корвусом, раз позволяют себе перебивать его. То ли самоубийца, то ли просто идиот.

— Мы все прекрасно знаем, что вы попали сюда исключительно по просьбе матери, занимающей не последнее место в парламенте, — ядовито сказал ректор и его острый взгляд вкупе с этим замечанием заставили даже Кензари заткнуться. — Вам совершенно нет необходимости акцентировать на этом внимание, дон Кензари. А если вы думаете, что ее протекция поможет вам окончить курс обучения и покинуть эти стены с дипломом, то я рекомендую вам подумать еще раз, поскольку с первого раз у вас это, кажется, не очень хорошо получается. И ради всего святого, дон Кензари, не выбирайте стезю разрушителя проклятий. Этим вы сбережете не только свою на данном этапе довольно никчемную жизнь, но и жизни многих людей, поскольку вы явно не тот человек, у которого все получается с первого раза. Впрочем, полагаю, я могу быть спокоен за широкую общественность, ведь судя по вашему поведению, вы не доучитесь даже до конца этого учебного года, не говоря уже о более глубоком образовании. Ваши бравые товарищи, если я не ошибаюсь, Мезенгард и Гаредос, — ректор не ошибался. У него вообще была отменная память. Уж не знаю, зубрил ли он все лето личные дела студентов или запоминал их на ходу, но он помнил, кажется, каждого человека в этой академии, и студентов, и преподавателей, и уборщиц, — могут вместе с вами сделать карьеру в той области, где требуется грубая сила и минимум умственного труда. Вы ведь явно из этой категории людей. Единственное, что вызывает у меня недоумение это тот факт, что вы решили с такими однозначными склонностями поступать в академию и получать высшее магическое образование. Не лучше ли вам было бы направить свои таланты в иное русло? И, поверьте, именно эта возможность вам представится, если вы вздумаете еще хотя бы раз позволить себе подобное поведение в этих стенах.

— Мы это… хотели получать высшее магическое образование, — неуклюже заверил ректора Гаредос.

Прыти в нем поубавилось, как и желания немедленно убить ближнего своего и, похоже, суровая отповедь ректора слегка озадачила бравого студента. На лице его читалось отчетливое: «Чё?». В принципе, его можно понять, поскольку предыдущий ректор на испепеляющие взгляды и длинные речи, способные смешать с грязью даже святого, был крайне скуп. Ректор Ластирус, покинувший нас после того как в один не слишком прекрасный день его хватил удар, предпочитал воспитывать юные умы иначе. Он отправлял всех провинившихся в бессрочное дежурство по замку. Протирать пыль, драить полы, полировать медные подсвечники и бронзовые статуэтки. В общем, и для студентов полезно, поскольку труд, как известно, облагораживает, и в академии чисто и красиво.

Приходя к ректору Ластирусу за взбучкой, студент знал, что услышит нечто вроде:

— Что сделал? Так нельзя.  Больше так не делай. Понял? Не понял. По глазам вижу, что не понял. Иди драить полы, пока не поймешь. Тряпку в кладовке возьмешь. Ну, ты и сам уже знаешь, где именно.

Четкая схема, каждый участник которой знал, что ему предписано делать.

Ректор Корвус же явно озадачил эту троицу, впервые попавшую к нему на ковер.

— Хотели получить магическое образование? — с язвительной недоверчивостью переспросил Корвус. — Возможно, мое признание вас удивит, благородные доны, но мне плохо верится в искренность ваших слов. Неужели вы появились в этих стенах исключительно ради образования? Возможно, эти древние стены лишь удобное место для кулачных боев, которые, судя по всему, являются вашим истинным призванием.

— Этого больше не повторится, — твердо заявил Мезенгард. Уши его покраснели и практически пылали, пальцы запутались в густой шевелюре, которую он старательно ерошил, но взгляд, прямой и открытый, не отрывался от ректора.

— Не повторится? — переспросил Корвус, словно не верил тому, что услышал от студента. — А ваши друзья по несчастью могут гарантировать мне это?

Студенты неслаженно закивали. Гаредос энергично, Кензари — неохотно.

— Похоже, они и сами пока не уверены в этом. Полагаю, стоит выслушать версии происходящего. Профессор Маккой, садитесь, что же вы стоите? В ногах правды нет. Впрочем, в других частях тела ее тоже не слишком много, — и заметив, как я сначала двинулась к стулу, а потом остановилась, со снисходительной терпеливостью сказал: — Садитесь же, профессор Маккой.

Я устроилась на стуле с высокой спинкой, чинно сложив руки на коленях, как примерная школьница. Обвиняемой здесь была не я, но даже мне становилось неуютно под испепеляющим взглядом Корвуса. Не то чтобы слишком неуютно, в конце концов, я взрослая зрелая женщина, но тем не менее… Наверное, в каждом из нас живет ребенок. Детская часть нас поднимает голову, когда рядом кричат или ругаются, когда над нами смеются или нас дразнят. Мой внутренний ребенок, живущий где-то в самой глубине моей души, готов закрыть ладошками глаза и крепко зажмуриться, чтобы спрятаться от льдисто-серых глаз ректора, холодных, прожигающих до самых костей.

Глава 19.

Первым ректор решил выслушать Кензари. По версии студента он мирно шел по коридору, когда на него внезапно набросили Гаредос и Мезенгард. Подлые одногруппники коварно избили бедного Кензари и, наверное, убили