Страна смеха - Джонатан Кэрролл

– Пожалуй, я лучше вернусь с вами, вдруг Саксони уже там.

– Боитесь, она будет волноваться? – В голосе Анны прорезалась язвительность.

– О, нет, вовсе нет. Я просто...

– Не беспокойтесь. Мы вернем вас домой вовремя. Как раз к чаю. А ты, Ричард? Тебя подвезти?

– Да нет, Анна, я же с фургоном. Хотел кое-что забрать отсюда. Увидимся позже. – Он было вошел в хижину, но остановился и тронул Анну за рукав. – С пацаном-то хейденовским плохо вышло, а? После прошлого вечера это четвертый случай, когда все пошло не так. А теперь еще так быстро одно за другим...

– Поговорим об этом после, Ричард. А сейчас не волнуйся. – Ее голос звучал тихо и монотонно.

– Не волноваться? Как же, черт возьми, ты–то не волнуешься? Я чуть не обмочил штаны, когда услышал. Этот простофиля Джо Джордан здорово вляпался, бедняга.

В течение разговора я следил за лицом Анны, и от слов Ли оно становилось все жестче и жестче.

– Я же сказала: поговорим об этом после, Ричард. После. – Она подняла руку, словно чтобы оттолкнуть его. Ее губы сжались.

Он начал было говорить что-то еще, но так и замер с открытым ртом, уставившись на меня. Потом заморгал и улыбнулся, как будто на него снизошло внезапное прозрение.

– Ах, верно! Вот ведь язык без костей! – Он с улыбкой покачал головой. – Извини, Анна. Берегись ее, старина, она иногда чертовски сердитая.

– Пошли, Томас. До свиданья, Ричард. Тропинка была достаточно широкой, чтобы идти рядом.

– Анна, я кое-чего не понимаю из происходящего здесь.

Она не остановилась и не взглянула на меня.

– Чего именно? Вы имеете в виду то, о чем говорил Ричард? – Анна провела рукой по волосам, и я заметил пот у нее на лбу. Люблю, когда женщина потеет. Это наиболее эротичная, завлекающая вещь, какую только могу себе представить.

– Да, то, о чем говорил Ричард. И потом миссис Флетчер все спрашивала меня утром, не смеялся ли мальчик, когда попал под машину.

– И еще что-нибудь?

– Да, еще. Водитель, который его сбил... Джордан? Джо Джордан? Он все говорил, что это должен был быть не он и что теперь никто ничего не знает. – Давить на нее я не хотел, но мне было нужно понять, что же происходит.

Она замедлила шаг и пнула на тропинке камешек. Он попал в другой и рикошетом отскочил в лес.

– Хорошо, я вам расскажу. За последние полгода в городе произошло несколько ужасных случаев. Одного человека убило током, лавочника застрелили грабители, прошлой ночью ослепла старушка, а сегодня вот этот случай с мальчиком... Так-то Гален – деревня деревней. В чем вы уже наверняка убедились. Здесь просто ничего не происходит. Это о такой сонной глубинке, как наша, рассказывают анекдоты. Ну, знаете: “Как вы, ребята, развлекаетесь? – О, мы нелегально ловим рыбу или ходим в парикмахерскую и смотрим, как там стригутся”. И вдруг эти кошмары.

– Но что имел в виду Джордан? В каком смысле это должен был быть не он?

– Джо Джордан – свидетель Иеговы. Знаете что-нибудь о них? Они считают себя немногими избранными. Господь, мол, никогда не позволит, чтобы с ними такое случилось, и кроме того, что бы вы сами сказали, если бы наехали на ребенка и убили его?

– Мальчик умер?

– Нет, но умрет. То есть, вероятно, умрет. Судя по тому, что я слышала.

– Хорошо, это кое-что объясняет, но зачем миссис Флетчер спрашивала, не смеялся ли он, прежде чем его сбили?

– Гузи Флетчер – галенская сумасшедшая. Уверена, вы это уже заметили. Она всеми командует и задает дурацкие вопросы и прекрасно себя чувствует со своим съехавшим чердаком, дай ей бог здоровья. После смерти мужа она три года провела в приюте для душевнобольных.

Мы приблизились к машине, и Анна обошла ее сзади, чтобы впустить собак. Все в ее объяснениях звучало разумно. Да, все звучало прекрасно. Так почему же я обернулся и бросил долгий прощальный взгляд в лес? Потому что понимал, что все ее слова – в каком-то смысле чушь собачья.

Анна высадила меня с Нагелем у дома миссис Флетчер, сказав, что позвонит через день-два. Не так чтобы бесцеремонно, однако не больно-то и любезно.

Когда я подошел к веранде, за раздвижной дверью показалась фигура Саксони.

– Ах, дорогая, тебе так идет проволочная сетка!

– Ты был с Анной?

– Погоди минутку. – Я отстегнул Нагеля с поводка, и он уселся на верхней ступеньке. – Да. Она возила меня в дом Королевы Масляной.

– Чей? – Саксони открыла дверь и выглянула наружу.

– Да-да. Некой старушки по имени Дороти Ли, которая якобы и вдохновила Маршалла на образ Королевы. Она жила в старой развалюхе милях в трех-четырех от города, в глухой чащобе. Анна заехала и спросила, не хочу ли я посмотреть на такое чудо. Я хотел, пока не пришел сын Дороти Ли и чуть не пристрелил нас за вторжение. Звать Ричард. Он напомнил мне Лона Чейни-младшего, в “О мышах и людях”50. “Джордж, расскажи мне про кроликов”. Очень похож.

– И как тебе дом?

– Никак. Ветхий сарай, обклеенный газетами. Совсем не впечатляет.

– Анна сказала еще что-нибудь про книгу?

– Нет, черт возьми, ни слова. Такое ощущение, что она просто дразнится. Рассказывает столько всего про отца и вечно приговаривает: “Вот еще кое-что для вашей книги”. Но так и не сказала, позволит мне написать ее или нет.

Саксони изменила позу и попыталась принять беззаботный вид. Мне очень понравилась эта ее неудачная попытка.

– А... что ты о ней думаешь? В личном плане?

С трудом подавив улыбку, я погладил Сакс по веснушчатой щеке, немного подрумянившейся на солнце во время похода за покупками. Но Саксони отстранилась и стиснула мою руку своими двумя. Сдержать улыбку мне все-таки не удалось.

– Нет, серьезно, Томас, без шуток. Я знаю, она кажется тебе симпатичной, так что не ври.

– Зачем мне врать? Она определенно не такая, как расписывал Дэвид Луис. А я уж думал, нас ждет Лиззи Борден51 собственной персоной.

– Так она тебе нравится? – Саксони не отпускала мою руку.

– Да, пока что нравится. – Я пожал плечами. – Но вот что я тебе скажу, Сакс. Тут явно происходит что-то странное, по большому счету странное, и вот это мне совсем не нравится.

– Например?

– Например, ты знала... – Я спохватился и в последний момент понизил голос до шепота. – Ты знала, что Гузи Флетчер три года провела в дурдоме?

– Да, она рассказала мне, когда мы сегодня ходили за покупками.

– Сама?

– Угу. Мы говорили о твоем отце, потом начали болтать о фильмах, и она меня спросила, видела ли я “Пролетая над гнездом кукушки”. Я ответила “да”, и она рассказала, что однажды была в приюте для умалишенных. И все это таким тоном – ну и что, мол, такого?..

– Хм-м-м... – Я отнял руку от ее щеки и стал поигрывать собачьим поводком.

– А в чем дело?

– Ты купила чего-нибудь перекусить?

– Да, много всякой вкуснятины. Хочешь есть?

– Смертельно.

Я жарю самые восхитительные в мире бутерброды с сыром, в этом со мной никто не сравнится. Порхая по кухне и стряпая пару очередных шедевров, я во всех подробностях изложил Саксони нашу с Анной лесную идиллию.

– Как здорово, хлеб из отрубей! А теперь, теперь, теперь немножко маслица...

– Ты думаешь, Ричард Ли действительно застрелил бы тебя?

– Не только думаю, но могу доказать – гляди, какие пятна от пота. С этим Ричардом шутки плохи.

– Но ты же сам рассказывал мне эту безумную историю Дэвида Луиса, как Анна чуть ли не истерику закатывала, чтобы он убирался, и слала ему оскорбительные письма, когда он присылал сюда кого-нибудь написать о Маршалле?

– Луис никого не присылал, Сакс, он просто отвечал на их вопросы. Они приезжали сюда по собственной инициативе, как и мы.

– Ладно, они приезжали сами. Но разве он не говорил, что, когда они приезжали, Анна бомбила его письмами – мол, это он во всем виноват и не имел никакого права?

Я кивнул и шлепнул лопаточкой по столу.

– Тогда вот что скажи мне, Том: почему это она с тобой так любезна? Если она терпеть не может биографов, зачем ей было приглашать нас на ужин, а сегодня везти тебя в дом Королевы Масляной?

– Это одна из тех странностей, о которых я и говорю, Сакс. Или Дэвид Луис что-то чудит, или просто она ему чем-то не угодила. Из всего, что он про нее рассказал, почти ничего не подтвердилось.

– Но помнишь, как и она вчера несколько раз врала насчет отца? – В голосе Саксони звучало торжество.

– Да, врала. Она приняла нас с распростертыми объятиями, а потом навешала лапши на уши. – Я подкинул лопаточку в воздух и поймал за ручку. – Не задавай таких вопросов, дорогуша, я же просто тут работаю.

– А знаешь, это интересно. – Она подошла к буфету и взяла две ярко-синие тарелки.

– Да. – Точно в нужный момент я подцепил со сковороды бутерброды и выложил на бумажное полотенце, чтобы лишний жир впитался. В этом секрет жаренья сыра.

Глава 7

В следующие несколько дней ничего особенного не происходило. Я бродил по городу и беседовал с жителями. Все были очень милы, но никто не рассказал ничего нового. Да, Маршалл Франс был рубаха-парень, любил слоняться без дела и болтать о том о сем, как и все простые смертные. Нет-нет, своей известности он на дух не переносил; он был добрый семьянин – возможно, порой слишком баловал дочку, но ведь на то и отцы, не правда ли?