Шлиман - Моисей Мейерович

В том же состоянии «одержимости» продолжал Шлиман свое путешествие по Греции. Он пересек Пелопоннес (Пелопоннес – нынешняя Морея – южная часть Балканского полуострова), осмотрел циклопические стены древнего Тиринфа, побывал на развалинах «златообильных» Микен – столицы Агамемнона.

Легенда гласила, что вернувшийся после Троянской войны Агамемнон был убит своей женой Клитемнестрой и ее любовником Эгистом. Павсаний, греческий путешественник II века нашей эры, оставил указание о том, что пять гробниц, в которых похоронены Агамемнон, Эгист, Клитемнестра и другие, погибшие в этом кровавом пиру, находятся вблизи стен микенского акрополя. Все комментаторы Павсания не сомневались, что это означает: за стенами акрополя, в нижнем городе, там же, где сохранилась величественная подземная «сокровищница Атрея». Что заставило Шлимана иначе истолковать Слова древнего путешественника? Интуиция, или произвольное чтение неясного текста, или умение мастерски ориентироваться в местности? Во всяком случае, не вскопав еще ни вершка микенской земли, Шлиман уже был убежден, что гробницы, упомянутые Павсанием, находятся не вне, а внутри акрополя. Через восемь лет Шлиман пришел к убеждению, что подтвердил свою гениальную догадку теми великими открытиями, которые сделал в Микенах. И все же в конечном счете он оказался неправ!..

А пока что его путь лежал дальше – в Малую Азию к берегам Дарданелл, к священной земле Троады.

Дарданелльский вопрос начался не с Милюкова (П. Н. Милюков (1859-1943) – глава дореволюционной буржуазной партии кадетов, министр иностранных дел во Временном правительстве в 1917 году. Требовал завоевать Босфор и Дарданеллы. Отсюда его прозвище «Дарданелльский») и даже не с времен Крымской войны, когда Турция и ее союзники – Англия и Франция – заперли русский флот в Черном море. Щит Олега на вратах Царьграда (Царьград – Константинополь, в древности называвшийся Византием) символизировал русский контроль над проливами, а стало быть, право свободной, без дани и пошлин, торговли черноморских купцов в Средиземном море. Это было открытием последнего этапа «пути из варяг, в греки».

Но и гораздо раньше Олега этот путь был предметом кровопролитных споров между народами. Вдоль южного побережья Черного моря шел на поиски «золотого руна» мифический корабль «Арго» из Греции в Колхиду, к черноморскому побережью Кавказа. По этому пути шли более 2500 лет тому назад греческие колонисты, основавшие свои города по всему побережью Черного моря и даже на берегу Азовского моря, в устье Дона.

Всей этой оживленной международной торговлей и борьбой за захват плодородных земель Черноморья распоряжался тот кто владел проливами, соединяющими Черное море с Эгейским (морской путь был решающим потому, что небольшие и разрозненные греческие государства не могли организовать дальний сухопутный переход через горы и леса, через враждебные территории).

Но легендарная Троя лежала у берегов Геллеспонта (современные Дарданеллы), на северо-западном берегу Малой Азии, следовательно, она как бы охраняла выход из Эгейского моря в Черное.

Географическое положение Трои, пожалуй, объясняет воспетую Гомером жестокую десятилетнюю борьбу ахейцев с гораздо большим вероятием, чем легенда о похищении спартанской царицы Елены троянским царевичем Парисом. Но Шлиман искал не причин Троянской войны, он приехал в Троаду не проверять и критиковать Гомера, а подтверждать и доказывать.

Шлиман искал развалины Трои.

На этом пути он, впрочем, не был первым.

В 1588 году Пьетро Белони издал описание своей поездки по Греции, Азии, Иудее и Египту. Говоря о Трое, он локализировал ее на том месте, где Александр Македонский построил новый город, названный Александрией Троадской, поблизости от возникшего впоследствии, во времена римского владычества, города Нового Илиона. Но никаких доказательств, кроме свидетельств древних авторов, у Белони, по существу, не было: к XVI веку даже от Нового Илиона на поверхности 4 земли осталось лишь несколько камней.

Скептический XVIII век потребовал доказательств и разумных доводов. Ученый француз Лешевалье, в 1785-1786 годах посетивший Малую Азию, выпустил ученый труд, озаглавленный «Путешествие в Троаду, или Картина местоположения Трои в ее современном состоянии». Книга имела успех, выдержала несколько изданий, была переведена на иностранные языки. Лешевалье, остроумно комбинируя данные топографии Троады, указания Гомера и свидетельства других древних авторов, пришел к убеждению, что гомеровская Троя лежит южней Нового Илиона, на берегу речки Мендересу (которая считалась гомеровским Скамандром), – там, где теперь расположилась турецкая деревушка Бунарбаши.

Теория Лешевалье была принята и признана ученым миром и много раз повторена в сочинениях различных путешественников – и ученых и дилетантов. Даже будущий фельдмаршал Мольтке, в 1835-1839 годах выполнявший в Турции обязанности прусского дипломатического шпиона, заявил авторитетно, что с военной точки зрения трудно отыскать более удобное место для сооружения неприступной крепости.

Наконец, лет за пять до Шлимана в Троаде побывал австрийский консул в Дарданеллах археолог-любитель Ган. Покопавшись в земле и ничего не найдя, он пришел к выводу, что Троя вообще никогда не существовала, но Гомер, описывая ее, «имел перед глазами окрестности Бунарбаши».

Вывод Гана полностью соответствовал общему мнению о вымышленности «Илиады», убежденно основанному на вольфолахманской критике Гомера. Характерно, что при большом интересе историков и филологов к гомеровскому эпосу (за один только 1869 год, например, было издано девяносто работ по Гомеру) ученый мир с удовлетворением принял «успокаивающие» соображения Гана.

Но для Шлимана теория о вымышленности Трои была почти личным оскорблением.

Из Микен Шлиман поехал в Афины. Там он случайно встретился со своим бывшим учителем Феоклитом Вибосом. Молодой грек за эти десять лет успел сделать карьеру. Окончив духовную академию в Петербурге, он вернулся в Афины и уже был архиепископом Мантинеи и Кинурии. Кроме того, он преподавал в университете. Но это был все тот же Вибос – обходительный, необидчивый и готовый к услугам. Шлиман с удовольствием встречался с ним в течение недели, проведенной в Афинах.

Долго здесь задерживаться не имело смысла: Афины были чужды гомеровскому миру, город был моложе «Илиады», стало быть, неинтересен Шлиману.

Пароход доставил Шлимана в Константинополь, затем другой пароход – в Дарданеллы, дрянной городишко на берегу пролива. Порядочной лошади в городе не было. Шлиман купил «Россинанта» без седла и уздечки, постелил на ее костлявую спину коврик и в сопровождении местного грека отправился в Бунарбаши.