Гвардеец Гора - Джон Норман

— Скрести руки, — велел я, — ладонями друг к другу. И дотронься пальцами до моей лодыжки.

Она проделала это, лежа на животе. Когда руки девушки находятся в таком положении, она почти не может двигаться. Также можно определить, что в руках у нее ничего нет. Это простой горианский прием, самый обычный для определения, что девушка не вооружена.

Я нагнулся и, взяв левой рукой маленькие запястья, поднял ее вверх, поставив на колени, держа ее руки в своих у нее над головой. Клинком я осторожно провел у нее между ногами. Почувствовав сталь, она содрогнулась. Это понравилось мне, поскольку указывало, что девушка темпераментна. Затем я провел клинком по наружной стороне ее бедер и животу.

— Да, господин, — сказала она, — я обнажена.

Я уже обнаружил, что на ней не было ни веревок, ни поясов, откуда бы могло свисать оружие. Затем я слегка прикоснулся лезвием к ее шее. Я почувствовал, как оно скользнуло по стальному ошейнику.

— Да, господин, — снова произнесла она, — я рабыня.

— Кто был этот, который напал на меня? — спросил я.

— Алфред, — ответила она, — человек Алкиброна, капитана «Туки».

— Что он здесь делал?

— Его оставили здесь, чтобы он убивал тех, не из пиратов, которые будут искать спасения на борту «Туки», — объяснила она и добавила: — Он убил пятерых.

— А что ты делала тут?

— Меня отправили сюда радовать его, — ответила она, — чтобы его служба стала более приятной.

— Ты красива?

— Некоторые мужчины находят, что я не оскорбляю их эстетических чувств.

— Кто твой хозяин?

— Алкиброн, хозяин «Туки», — мой господин, — сказала она, — но теперь ты мой господин, и ты полностью владеешь мной.

— Твой голос мне знаком, — заметил я. — Я знаю тебя?

— Я из Порт-Коса, — ответила она, — рожденная свободной, но в глубине сердца мечтающая быть рабыней. Я скрылась из Порт-Коса, чтобы избежать нежеланного союза. Тот, кто жаждал меня, слишком уважал меня, и хотя я сильно любила его, я знала, что он не сможет удовлетворить мои потребности. Он хотел, чтобы я была его компаньонкой. А я хотела быть его рабыней. Он жаждал служить мне. Я же хотела носить ошейник и целовать его кнут. Я призналась ему в своих желаниях, и он был шокирован. Это оскорбило меня. Мы расстались, негодуя друг на друга. Тогда я решила, что буду ненавидеть мужчин и заставлю их страдать, наказывая за то, что они отвергли мое женское начало. Наши родители, ничего не зная о том, что произошло между нами, уговаривали нас соединить руки и выпить вино за наш союз. Он, взбешенный, но смирившийся, убедил себя, что его долг перед семьей состоит именно в этом. Если бы я когда-нибудь вступила с ним в союз, я осталась бы нетронутой. Так он наказал бы меня за то, что я посрамила его. Он стал бы держать меня как свою официальную «компаньонку» и никогда не дотронулся до меня. Я была бы вынуждена терпеть почести и свободу, уважение и достоинство стали бы моими цепями. Я лежала бы одна, крутясь в темноте, а он бы где-то пировал, получая удовольствие в сладострастных объятиях послушных рабынь, каких можно купить на любом рынке, торгующем рабынями. Как бы я завидовала ошейникам таких девушек, ударам его кнута! Я сбежала из Порт-Коса, чтобы найти свое счастье. Но, как я понимаю теперь, сделала это, чтобы попасть в рабство. Так и вышло. Вначале я пыталась бунтовать, но тщетность этого скоро дошла до меня. Я поняла, что я — рабыня. Горианские мужчины дают противоположному полу мало свободы в этом отношении. Женщина быстро понимает, что она рабыня, иначе ее убьют. И все-таки я не возражала быть рабыней. На самом деле именно такой я и была. Я понимала это с тех пор, как сформировалось мое тело и в сердце зародилось желание стать рабыней. Меня радовало, что мне не оставили выбора, что мое рабство, как клеймо и ошейник, было дано мне силой. Мне не оставили выбора: я стала тем, чем была по своей сути. Это радовало меня. Я познала удары многих кнутов. У меня было много хозяев, хороших и плохих. Дольше всего я пробыла рабыней в Вонде, в рабовладельческом доме, в Доме Андроникаса.

— Я знаю, кто ты! — воскликнул я.

— Господин? — переспросила она и вскрикнула: — О! У господина крепкая хватка, я чувствую ее!

Я держал ее руки над головой, сжав их вместе, в то время как она стояла на коленях передо мной в темноте. Меня радовало, что я могу дать ей снова почувствовать себя беззащитной.

— Каким именем тебя обычно называли, рабыня? — поинтересовался я.

— О, пожалуйста, не убивай меня, господин! — взмолилась она.

Я приставил клинок к ее животу и почувствовал ее дрожь. Она знала, что даже легкое нажатие на клинок горианской стали, в этом месте и под этим углом пронзит ее до самого нутра.

— Каким именем тебя обычно называли, рабыня? — повторил я свой вопрос. Иногда полезно дать почувствовать рабыне, что она легко может распрощаться с жизнью.

— Лола, господин! — проговорила она испуганно. — Лола!

Я отпустил ее руки и вложил меч в ножны.

— Можешь лизнуть и поцеловать мои ноги, Лола, — сказал я.

Она с готовностью исполнила приказ.

— Ты знаешь, кто я? — задал я вопрос.

— Мой господин, — ответила она. — Мой господин.

— Встань, девушка, — велел я.

Она подчинилась.

— Я — Джейсон. Джейсон из Виктории.

— Господин! — воскликнула она со слезами в голосе. — Господин!

Она заключила меня в объятия, рыдая, прижимаясь ко мне. Я обнял ее, позволив себе эту нежность по отношению к ней, хотя она и была всего лишь заклейменной рабыней.

— Она продала меня! — рыдала девушка. — Она отвела меня на верфи, пока ты был на работе. Она продала меня!

— Она не имела на это права, — сказал я.

Лола плакала, прижавшись ко мне. Я чувствовал слезы у себя на груди.

— Меня продали купцу из Тетраполиса, — продолжала она. — В Тетраполисе я снова была продана агенту, который оказался на службе у Алкиброна, одного из высших капитанов Рагнара Воскджара.

— Он взял тебя с собой для развлечения на «Туку».

— Да, господин, — подтвердила она.

Я отодвинул ее от себя.

— У меня сейчас нет для тебя времени, — сказал я.

— Да, господин, — проговорила она. — О господин! — вскрикнула она, когда я прижал ее и положил на спину на мокрые доски трюма.

Я быстро справился с ней, потому что действительно не имел лишнего времени. Она повисла на мне, разгоряченная и подрагивающая. «Тука» тем временем сошла с мели. Я слышал шаги по палубе у нас над головами. Люди занимали места за веслами на скамейках. Веревки, которыми «Тина» и «Таис» стащили «Туку» с мели, снимались. Амилиан отдавал приказы. Я поднялся на ноги и щелкнул пальцами.