Боги и люди Древнего Египта - Джон Уайт

Рис. 62. Жрец

Рис. 63. Гор и его мать Исида

Жрецы солнца Гелиополя, однако, скоро начали демонстрировать некоторую изобретательность, которой было суждено стать их отличительной чертой в династический период. Они выдвинули новую и очень удобную доктрину, которую назвали «царской доктриной». Они утверждали, что не только Ра-Атум был первым царем Египта, но и Гор, «второе я» каждого египетского царя, был фактически воплощением Ра-Атума (рис. 63). Таким образом, они отстаивали божественное происхождение власти фараона, стояли на страже наследственного принципа передачи власти и ее чистоты. Неудивительно, что их влияние неуклонно росло до тех пор, пока в последние годы Древнего царства гробницы фараонов не стали возводиться в форме храмов Солнца. Более того, когда чопорная знать Древнего царства была окончательно сметена с лица земли, жрецы бога солнца сумели сохранить свою позицию. Возвышение церковных выскочек Осириса и его сестры Исиды вовсе не повредило им, а, напротив, пролило новую воду на их мельницу – разве они не были двумя самыми любимыми детьми из восьми детей Ра-Атума (рис. 66)? Их также не смутил тот факт, что цари Верхнего Египта предпочли осесть в Фивах и поклоняться никому не известному божку маленького клана, плебею Амону. Жрецы Гелиополя, чей престиж ко времени Среднего царства был ни с чем не сравним, просто-напросто прибавили имя своего августейшего божества к имени Амона и стали поклоняться богу Амону-Ра (рис. 24).

Культ Ра постепенно стал официальной религией египетского государства. Однако с этим не прекратилось поклонение множеству других богов и божков – всего их было более двух тысяч. Местные боги продолжали вполне благополучно существовать бок о бок с великими богами Фив и Мемфиса. Жрецы Древнего Египта вовсе не были фанатиками; их религия была чересчур всеобъемлющей, чтобы поощрять фанатизм. Ее формы и принципы были слишком разнообразны, чтобы их реформирование стало действительно насущной проблемой. В обществе, где не было радикальной и прогрессивной этики, реформаторы в любом случае были в проигрыше. Поэтому, когда фараон Эхнатон начал активную кампанию, направленную против жрецов Фив, страна облегченно вздохнула только тогда, когда он потерпел поражение.

Нападать на религию означало нападать на саму жизнь. Религия не была просто теорией, вещью, существовавшей отдельно от жизни, она проникала во все поры повседневной жизни египетского общества. Как мы уже видели, храмы были не просто местом, где проводились религиозные обряды, они были одновременно и школами, и университетами, и библиотеками, и архивами, и центрами управления и научных изысканий; они были мастерскими и хранилищами. Религия также не была вопросом большой экономической значимости, она выполняла свою основную функцию: простым и доступным языком объясняла тайны бытия. Когда вы пройдете по галереям музеев, вы увидите статуи усталых египетских богов, высушенные мумии кошек, птиц и крокодилов, которые когда-то были объектами поклонения. И вполне вероятно, вам будет трудно представить себе, что такую своеобразную религию кто-то принимал всерьез, тем не менее количество и разнообразие египетских богов было всего лишь отражением многообразия и странностей жизни. Если боги были странными и чудесными, забавными и устрашающими, такова была и сама жизнь. Египтяне жили в стране, где отдельные объекты с пугающей отчетливостью возвышались среди яркой пустынной местности. У них было обостренное чувство зрения, и они лучше, чем мы, осознавали богатство и своеобразие бытия и всего живого. Они смотрели на мир свежим, будто детским, взглядом, и им казалось, что божественный дух наполнял содержанием все предметы, принимая при этом бесконечное по своему разнообразию число человеческих и животных форм. Он мог переходить из одной формы в другую или существовать одновременно во всех формах. Дух был един и неделим. Люди, птицы, животные, рептилии, насекомые и рыбы были всего лишь различными аспектами жизненной силы. Именно поэтому египтяне не считали чем-то из ряда вон выходящим продолжать поклоняться своим весьма странного вида богам, будь то в образе людей, полулюдей-полуживотных или животных. Нам они временами кажутся даже устрашающими, но для египтян они были вполне привычными и удобными.

Вообще, в религии, не имеющей точного понятия плохого и хорошего, мало что могло показаться египтянину пугающим. Вопросы зла и добра относились к компетенции гражданских властей, но не жрецов. Мораль лежала в сфере гражданского общества и права, а религия занималась в основном вопросами магии. В египетском пантеоне богов, по сути, не было сатаны, который был бы источником постоянного ужаса и беспокойства. Даже Сет, бог засухи и шторма, повелитель Красной земли, негостеприимной пустыни, который убил своего брата Осириса, был объектом поклонения. Он также играл свою роль в системе вселенной. Если с ним обращались уважительно и как полагается, он мог быть поистине полезным и снисходительным. Никто не считал богов и богинь далекими и внушающими священный страх. Они объединялись подобно людям в семьи – были матерями, отцами, братьями, сестрами, дядями, тетями, кузенами и т. д. У них были свои взлеты и падения, свои ссоры и примирения. Их недостатки, любовные похождения, пьяные приключения становились темами народных сказок. Египтяне относились к ним почти как к членам своей семьи, как если бы они каждый день работали бок о бок с жителями долины Нила. Действительно, они настолько не боялись своих богов, что, если боги медлили с ответом на просьбу людей, их могли лишить положенных подношений или их идолы могли подвергнуться наказанию.

Если бы вы посетили египетский храм, то знали бы, что посещаете государство в государстве, подобное средневековому монастырю. Неформальный дух египетской религии находил свое отражение в оживленной деловой атмосфере этого средоточия жизненной силы египтян. Вы бы не удивились, увидев, как высокочтимые жрецы, подобрав полы своих одежд, пашут, провевают зерно или ухаживают за пчелами. Как и католические ордены, одни школы жрецов больше склонялись к практической деятельности, а другие – к теории и схоластике. Некоторые жрецы сидели скрестив ноги перед своими маленькими учениками, посвящая их в секреты гладкой и изящной руки; другие корпели над папирусными свитками в Доме жизни, как они называли библиотеку; третьи обсуждали проблемы астрономии или новые способы лечения лихорадки или сломанной конечности. В Египте были тысячи жрецов, и вместе с гражданскими чиновниками они владели навыками, которые в современном обществе являются прерогативой представителей различных профессий.

Конечно, каким бы незначительным по своему статусу ни был жрец, он имел свой строго очерченный круг обязанностей в ежедневном религиозном ритуале. Главными исполнителями наиболее важных обрядов были, безусловно, самые высокопоставленные жрецы. В текстах мы находим упоминания о четырех важнейших рангах жрецов: Отец бога, раб или слуга бога, чистый жрец и лектор-жрец. В их обязанности входило исполнение важнейшего ежедневного ритуала. Это была точная копия обряда в Доме утра, который фараон (верховный жрец) уже исполнял в своем дворце в столице. Сначала один из жрецов в сопровождении помощников и женщин-певиц, имевшихся при каждом храме, торжественно срывал глиняную печать с двери в алтарь. Он доставал из ниши фигурку местного бога и начинал кормить ее, одевать в цветные одежды, румянить лицо и украшать символами царской власти. Затем он вновь ставил ее в нишу, снова опечатывал дверь и, пятясь, покидал святилище, заметая собственные следы пальмовой веткой.

Рис. 64. Жрец и прислуживающие в храме женщины

Рис. 65. Жрецы, несущие модель священной лодки Ра

Хотя ежедневный ритуал был главным и самым торжественным ритуалом дня, на этом обязанности жрецов не заканчивались. Каждый жрец был членом команды, работающей сутками. Члены этой команды делили между собой часы дневной и ночной смен. Точно так же храмовые церемонии не были их единственным занятием. Жрецы отвечали за организацию праздников в честь конкретного бога и контроль за их проведением; эти праздники были очень зрелищными и изысканными, иногда они длились больше недели (рис. 64, 65). Среди них следует упомянуть о праздниках урожая в честь бога плодородия Мина в Эсне и Фивах, причем в Фивах в этом празднике принимал участие сам фараон; шумный, больше напоминающий оргию праздник в честь богини Баст в Бубастисе; веселые ежегодные дни рождения Сета в Омбосе, Дендерахе и Папремисе; ежегодные юбилеи Гора в Буто.

В расцвете своей славы императорские Фивы любили празднества, которые по своей красочности и роскоши могли соперничать с любым другим праздником, когда-либо проводившимся в мире. Самым ранним из ежегодных праздников был Праздник Долины, в самом разгаре которого фараон пересекал Нил на своей церемониальной барже, чтобы отдать дань уважения теням предков в их Домах вечности, расположенных среди западных холмов. Однако, каким бы впечатляющим ни был этот праздник, его затмевал другой, посвященный Амону, длившийся целый месяц. Во время этого праздника изображения Амона, его жены Мут и их сына Хожу привозились по Нилу из Карнака в Луксор, а после окончания фестиваля – увозились обратно. Этот фестиваль проходил во время разлива, когда люди могли отдохнуть от своих ежедневных трудов и полюбоваться изумительным видом проплывающей мимо божественной флотилии. Если что-то и опровергает миф о суровом характере Египта, то это как раз череда всех этих празднеств, когда жители страны танцевали, пили и веселились дни напролет. Создавалось впечатление, что боги тоже решили отдохнуть от повседневных забот. Обладая крепким здоровьем, некоторым запасом наличных денег и весьма ограниченным чувством социальной ответственности, путешественник мог проехать по Черной земле от конца до конца и обнаружить, что практически каждый день египтяне отмечают какие-нибудь праздники.