Горец. Гром победы - Дмитрий Старицкий

Сколько денег утекает у меня на поиски потребных технологий… Знали бы местные буржуи, засмеяли бы.

Прекрасная вышла весна в этом году.

Все получалось и все ладилось. В основном.

Никто на меня бочку не катил.

Город рос.

Производства планово запускались и давали продукцию.

Прибыли росли.

Герцог снова оделял меня своей милостью.

Семья окружала заботой и лаской.

Чего еще желать?

Разве что неба…

Через два месяца ударной стройки огненная печь Муранта выдала первый двух с половиной тонный слиток инструментальной стали с заданными характеристиками. Ну, почти…

К утру второй такой же.

Пять тонн в сутки.

Выбрал я этот сорт стали для первой плавки только потому, что он был в настоящий момент в страшном дефиците в империи. До войны определенная часть инструмента в империю просто завозилась из республики. Так выходило дешевле. А сейчас производитель инструмента в империи готов был платить любые деньги за качественную инструментальную сталь. Ему же также кричали из министерства «давай, давай!» и сулили всяческими карами, если не даст.

– Крупноват слиточек-то, – обошел я дышащую жаром изложницу. – Мельче их делать можешь? Как такой продавать?

– Не проблема, ваша милость, – отозвался инженер-ренегат. – Скажите, какие вам слитки потребны, и сделаем под них изложницы.

– Эдмо, а сталь для пружин, как в швицких часах, сделать можете? – спросил я.

– Такую сталь лучше варить в платиновом тигле, ваша милость, – ответил он.

– А просто сталь с хорошо пружинящими свойствами? И чтобы металл не быстро уставал, когда пружина сжата. У будвицких металлургов то, что мне нужно, и в тигле не получалось.

– Надо экспериментировать, – неопределенно отозвался инженер. – А какая вам нужна пружина в итоге? Плоская, как в часах, или проволока, скрученная в спираль?

– Плоская, но сложенная гармошкой, – ответил я. – Но и спираль тоже нужна будет.

Пока возвратные пружины для пулеметов и автоматических пистолетов Гоч варил в тиглях. А плоскую пружинку мне не в часы, а магазин пистолета пихать.

– Я попробую, – заверил он меня, ничего конкретного не обещая. – Тут главное правильно лигатуру подобрать.

В изложнице остывал слиток, постепенно меняя свой яркий красный цвет на серый.

Вокруг в полутемном цеху сновали рабочие в грязных спецовках.

Несло жаром от печи, которую заново загружали сырьем.

Пыхтели паровые машины.

Крутились ремни.

Звякал металл о металл.

– Рельсы когда делать начнем? – спросил я инженера. Впрочем, бери выше – главного металлурга завода «Рецметалл»!

Инструментальной сталью я был доволен. Мы ее хорошо продадим и со временем окупим хоть часть затрат. Но я обещал герцогу рельсы.

– Рельсы, ваша милость, будут, когда я здесь рельсопрокатный стан поставлю с блюмингом, – ответил мне гордый Мурант, выдержавший экзамен на профпригодность. – Но для него эта печь мала будет. Из этого слитка получится всего шестьдесят пять – шестьдесят шесть метров рельсов. А стан может прокатать в сутки больше километра.

Тю-у-у… Всего-то? Где тут стоит губозакатывательный станок?

– И какой ты видишь выход? – спросил расстроенный я.

– Ставить еще печи. Мощнее.

– Где я тебе еще полмиллиона найду? – сплюнул я на грязный пол цеха.

– Так я их еще не истратил, ваша милость, – улыбнулся Мурант. – Еще на одну печь мощностью в тридцать тонн в смену и на прокатный стан денег пока хватит. Но вот потом… Потом придется еще печку ставить за дополнительные деньги.

– Вымогатель, – только и смог сказать я, скорее выдохнуть.

Ага… Завалил я Рецию рельсами. Километр в сутки. В год полторы сотни километров дороги однопутной. Всего. До нефтепромыслов хватит, а вот до Риеста уже нет. А еще рельсы для конки нужны.

– Зато, ваша милость, рельс будет катанный из литой стали, а не сварной, как сейчас делают из пудлинговых криц. С заданной заранее характеристикой металла, его зернистостью и содержанием углерода. А это дорогого стоит. Такой и служит дольше, и делается быстрее.

– Рельсов надо много. Много.

– Не проблема, ваша милость. Всех дел – поставить еще один прокатный стан.

Инженер был просто непробиваем. Но глаза его горели в отсветах факелов. Казалось, что он задумал тут мне второй Магнитогорск поставить.

– И еще одну печку? – покачал я головой.

– И еще одну печку, ваша милость, тут места хватит на десяток.

– Тогда и печку надо ставить на четверть миллиона тонн сразу, – огрызнулся я.

– Надо считать… – протянул инженер. – В теории такое возможно, но на первый план обязательно вылезет ритмичность поставок топлива и сырья. Сможете обеспечить? Хотя бы чугуном? А то простаивать будет.

– Ты еще мне тут домну поставь, – буркнул я. – Мне только такой коптилки тут и не хватает. Нет здесь ни руды, ни угля рядом. Все возить надо. Баржами. От них и отталкивайся.

Похоже, вид у меня был злой, раз Мурант резко сократился в желаниях.

– Можно и металлоломом… – осторожно произнес инженер, внимательно смотря на мою реакцию. – Для конвертеров он бесполезен, а нам только дай.

Но вышел я из цеха относительно удовлетворенным. Есть чем отчитаться перед герцогом. И есть чем заманивать уже частных акционеров в миноритарии нового акционерного общества «Рецметалл».

Даже пять тонн стали в сутки с заранее заданными характеристиками это… это… просто хайтек какой-то.

Полигон у Щолича получился на славу. Вид с наблюдательного помоста на высоком холме на опушке реликтовой рощи был просто замечательным. Слегка всхолмленная степь просматривалась далеко. Болото капитан удачно вписал в свои тактические игры с курсантами. Трассы автодрома, два штурмовых городка – полевой и «городской», пулеметное стрельбище, поселок с казармами для курсантов и маленькими коттеджами для офицеров, учебные павильоны, конюшня, каретные сараи и навесы для техники. И разгрузочная станция с пакгаузами у насыпи еще не проложенной ветки железной дороги.

В конце мая, когда погода в равнинной Реции радует теплом, но еще не жарой, на полигоне гусеничный трактор с двигателем Урс-82, лязгая гусеницами, бодро таскал шестидюймовое двухсотпудовое орудие с бешеной для этого мира скоростью семнадцать километров в час.

Сам тягач был оформлен для этих мест и времен очень необычно. Трехместная открытая кабина впереди (водитель за рычагами по центру), за кабиной паровая машина и деревянный кузов с откидными бортами, где можно возить как орудийный расчет, так и боезапас в ящиках.

Тягач на глазах высокой комиссии из имперского ГАУ объехал полигон и вывел пушку на боевую позицию, затолкав ее в орудийный дворик задним ходом. Расчету осталось только соскочить из кузова, отцепить орудие и привести его в боевую готовность. Уложились в нормативное время, что никогда не получалось, когда расчет двигался вслед за своей пушкой пешим ходом. Уставали сильно.

Князь Урагфорт выглядел потрясенным, но сдерживал эмоции, как и полагается очень большому начальнику. А вот его свита не удержалась от восхищенного присвиста.

Еще бы… Восьмерка битюгов таскает такую пушку со скоростью пешехода. Они и стартовали одновременно с тягачом, но безнадежно от него отстали. А потом еще и застряли в болоте, которое тягач проехал с виду легко, лишь ненадолго снизив скорость.

– Как, говоришь, называется этот аппарат? – повернулся ко мне начальник ГАУ.

– Всепогодный вседорожный артиллерийский тягач производства компании «Рецкие дорожные машины» с новейшим паровым двигателем замкнутого цикла мощностью в восемьдесят две лошадиные силы, – ответил я. – Сокращенно РДМ-АТ-82.

– Тягач, значит… – протянул князь Урагфорт и тут же переспросил: – А восьмидюймовую мортиру он потянет?

– Потянет, – уверенно ответил я. – Только не так борзо́. Она же в полтора раза тяжелее будет.

– Что скажешь? – повернулся князь к полковнику из своей свиты.

– Я просто в восхищении, экселенц, – ответил тот. – Это какой простор для маневра корпусной артиллерией открывается.

– Господа, стрельбы проводить будем? – обратился я к комиссии целиком.

– Что, мы не видели, как стреляет старая шестидюймовка? – свысока так ответили мне.

– Да нет. Я хотел вам продемонстрировать новый бомбомет.

– Показывай, – разрешил князь.

Я махнул рукой, и на смотровое поле выехала четверка битюгов, запряженных в большую фуру.

Расчет высыпал из фуры на грунт и стал вытаскивать детали станины. Через пять минут она была собрана. Направляющие закреплены. Бомбо-ракеты вставлены. Ждали только команды.

Я дал отмашку.

Залп.

Шесть дымных шлейфов прочертили в ясном небе черные параболы и упали в траншеи учебного штурмового городка. В воздух полетела земля, обломки досок и по частям манекены, изображавшие противника.

На капитана Щолича было больно смотреть, как разрушают его детище. Однако товар надо было показать лицом. А окопы и срубы ему восстановят. Пленных ему дам на такое дело.