Джек Мерсибрайт - Мэри Пирс

Ненна стянула с себя перчатки и бросила их на землю, потом она развязала фартук и, встав на цыпочки, радостная, начала кружиться.

– О, побыстрее приводите себя в порядок! – попросила она.

– Нельзя торопить мужчину, когда он бреется. Если ты будешь продолжать здесь так кружиться, я обязательно порежусь!

– Тогда я перестану. – И девушка чинно уселась на камень. Она смотрела на Джека и терпеливо ждала, пока он добривался. – Вам следует бриться каждый день, вы – очень симпатичный мужчина.

– Ну, есть много вещей, которые я должен делать. Я это знаю, но не делаю.

– Мне кажется, вам следует больше обращать на себя внимания. Вы можете многого добиться, если только захотите. Вы можете завоевать уважение и быть видным человеком.

– Что-то сегодня ты говоришь мне много приятных вещей. К чему бы это? Может, нацелилась на мои заработанные деньги? Наверное, хочешь, чтобы я купил обезьянку на палочке?

– Нет, я хочу, чтобы мне на ярмарке погадали, и хочется посмотреть, как пляшет мишка.

– Думаешь, что он до сих пор жив? Он, наверное, уже давно подох!

– О нет! – с ужасом сказала она. – Нет, нет!

– Тогда нам придется поискать его, правда? Джек вошел в дом и надел свой лучший костюм, единственный воротничок и галстук. Когда он вернулся, то протянул Ненне старую одежную щетку, чтобы она почистила его одежду – костюм был в паутине и в соломе.

– Я думаю, что нам было бы неплохо отправиться туда на тележке, запряженной пони, – предложила Ненна.

– Ты уже сдаешься? – сказал он. – Вспомнила, что придется прошагать пять миль?

– Нет, конечно нет! Она вдруг сжала его руку.

– Я бы пошла туда, если бы даже нужно было прошагать двадцать миль.

– А вот я в этом не уверен.

– Ваш пиджак выглядит так, как будто вы на нем спали!

– Не я. На нем спала ваша полосатая кошка из амбара. Она принесла котят, лежа на моем пиджаке!

Они стояли и разговаривали, и Ненна старалась немного почистить его плечи, когда калитка открылась и перед ними появилась мисс Филиппа.

– Вот ты где! – злобно сказала она. – Мне следовало об этом догадаться! Представь себе, я искала тебя повсюду, девочка моя! Ты знаешь, что ты не закрыла кран в маслодельне, и теперь там все затоплено?

– Не может быть, я закрывала кран.

– Тогда помнишь, что оставила грязными ведра для молока? А вчерашняя марля для творога все еще отмокает в ведре? Не говоря уже о том, что цыплята проникли в амбар!

– Я уже извинялась за это, Филиппа. Мне казалось, что не стоит снова говорить об этом. Что касается ведер для молока…

– Почему я все должна делать сама, пока ты здесь резвишься и порхаешь как мотылек? Мне что, не нужна помощь? Я ведь не требую от тебя многого, только, чтобы ты как-то оправдала то, что тратится на тебя!

Она говорила, все больше раздражаясь, кипя возмущением. На щеках выступили красные пятна, и глаза начали блестеть. Стараясь не смотреть на Джека, все-таки время от времени с презрением кидала на него взгляд. Она заметила на нем воскресный черный костюм и вычищенные ботинки. Неожиданно она вырвала щетку из рук сестры и резко сунула ее Джеку в руки.

– Он и сам может почистить свою одежду, не так ли? Ты что, собираешься ему прислуживать? Я хочу тебе напомнить, он наш наемный работник. А ты себя унижаешь, прислуживая ему. Ты что, думаешь, я не знаю, где тебя искать, когда тебя нет дома? О, я все прекрасно знаю! Дома ты ничего не желаешь делать, но приходишь сюда и работаешь у него в огороде!

– Убирайтесь, – тихо сказал Джек, – уходите отсюда, мисс Филиппа. Вы сказали слишком много!

– Как вы смеете разговаривать со мной так? Какое вы имеете право? Иногда, Мерсибрайт, я жалею, что наняла вас на работу, и когда-нибудь такой день окажется вашим последним днем здесь!

– Почему бы вам сейчас же не уволить меня? Я был нужен, пока пытался поставить эту ферму на ноги!

– Меня поражает, что вы, взрослый человек, не чувствуете себя неудобно в данной ситуации, – сказала Филиппа.

Она резко повернулась и вышла. Калитка хлопнула, и они видели, как Филиппа быстро шла по огороду и вскоре скрылась среди грушевых деревьев. Ненна была бледной и расстроенной. Но она уже немного привыкла к вспышкам своей сестры.

– Это неправда, что я ничего не делаю дома. Но я не понимаю, почему все время должна работать и не могу себе позволить когда-нибудь отдохнуть. Мне плевать на ее молочное хозяйство и сыроварню. Я все это ненавижу! Мне приходится работать, как рабыне, целыми днями.

– Я знаю, – тихо сказал Джек. – Я там работал. И могу сказать, что ничего не изменилось. Твоя сестрица предпочитает все делать по-старому, чтобы создавать себе и другим дополнительные трудности.

– Все, что я ни делаю, ей не нравится. Если я делаю что-то медленно – она ворчит, если я работаю быстро и рано все заканчиваю, она заставляет меня снова все переделывать. И вообще, она мне не сестра!

– Я знаю! – сказал Джек. – Но мне кажется, что кое в чем она права, и, наверное, тебе нужно уйти отсюда.

– Уйти? – Ненна не отводила от него взгляда. – Вы хотите сказать, что мне нужно уйти домой?

– Да, тебе нужно выяснить отношения с Филиппой, иначе между вами никогда не прекратятся споры.

– Идти туда сейчас?! Я же хотела поехать с вами на ярмарку!

– Лучше не делать этого, – ответил ей Джек, отводя взгляд в сторону. – Филиппа права. Тебе не следует находиться здесь со мной. Это неприлично.

– Вы не хотите, чтобы я была здесь? – спросила его Ненна.

– Не в этом дело, не будь глупенькой.

– Но вы же меня отсылаете отсюда.

– Нет, я этого не делаю… Ну… не совсем так.

– Нет, нет, – кричала Ненна, – вы делаете именно это. Вы меня прогоняете.

В ее голосе прозвучала детская обида в сочетании с чувством собственного достоинства взрослой женщины.

– Наверно, я действительно смущаю вас, как сказала об этом Филиппа. Ну что ж, обещаю, что не стану вас больше тревожить.

Ненна подобрала рабочие перчатки, фартук и ушла, не сказав ему больше ни слова. Она шла, не оглядываясь, и даже не остановилась, чтобы приласкать старого Шайнера, как всегда разгуливавшего в саду.

На ярмарку Джек ехал вместе с двумя цыганами, которые поселились в Браун Элмсе во время жатвы. Они все еще жили в березовой роще и получили разрешение оставаться там до самой зимы. Это была пожилая пара по имени Босвеллы. Пока они ехали, жена сказала, что у «джентльмена счастливое лицо».

Джек пожал плечами. Цыгане всегда говорили людям подобные вещи. Им казалось, что кругом дураки, которым нравится выслушивать всяческие небылицы!

– Мне кажется, что не стоит писать домой по поводу моей удивительной удачи и счастья, – ответил ей Джек.