По эту сторону фронта - Владислав Конюшевский

После этих слов я быстро взглянул на расплывшегося в улыбке Марата, машинально почесал лоб, представив будущую экзекуцию, и, решив зря не травить душу, поинтересовался:

– А чем вы занимались в вашей «команде В»?

Бывший «Феликс» взял бычок и попытался его раскурить. Но поняв, что тот уже потух, удивленно пожал плечами, вытянул из пачки новую папиросу и, пустив клуб дыма, насмешливо улыбнулся и ответил:

– Я бы вам не советовал. Не советовал интересоваться такими вещами. Свое имя и звание я уже назвал, и теперь самым лучшим выходом из сложившийся ситуации было бы отправить меня дальше по инстанции – к вашему командованию. Просто есть такие вещи, о которых можно говорить только с соответствующими людьми. Ведь как говорится в русской пословице, «меньше знаешь – крепче спишь». Поэтому я возвращаю вам ваш вопрос – «оно вам надо»?

Ну-ка, ну-ка… Ой, как интересно… Боясь спугнуть удачу, я тоже закурил и принялся размышлять. Судя по гонору и понтам, фриц говорит правду. Но не это главное! Ведь может так случиться, что он окажется моим коллегой! Гусев еще год назад доводил до нас глухие и неподтвержденные слухи о существовании у немцев спецкоманд, выполняющих функции подобно нашей. Но подтвердить эти слухи было некому. Своего Штирлица, который бы рылся в сейфе у Гитлера утром, в обед и вечером, у нас, к сожалению, не было, а агентурный, давший нам намек на подобные подразделения, был как-то очень быстро арестован. Причем непонятно, то ли гестапо его взяло, то ли СД. Только сгинул человек с концами и потом, сколько ни искали следов этих хитрых спецкоманд, так ничего и не нашли.

Неужели сейчас повезет? Ведь не на пустом же месте этот Карл Густав сейчас туман напускает? Хотя все, конечно, надо еще прояснить, а то непосредственное подчинение Гиммлеру – это как-то… В общем, это чересчур сильно. Может, он назвал известную каждому солдату фамилию, лишь бы не буцкали больше? Так сказать, для придания себе солидности? Ладно… будем разбираться:

– «Оно» мне надо. Только я бы хотел уточнить, у вас на рейхсфюрера был прямой выход или все-таки через доктора Эрнста? И к какому конкретно департаменту принадлежала ваша «команда В»?

Было видно, что Вельдберга мой вопрос несколько озадачил. Он прежде чем ответить, потер раненую ногу, покряхтел и лишь потом выдал:

– Знаете, господин майор, вы меня опять удивили. Там, под землей, я думал, что на нас нарвалась обычная группа «чистильщиков». Но ваше звание – майор… Оно больше подходит начальнику отдела СМЕРШ дивизии, а то и армии. И я очень удивился, когда увидел ваши погоны в тех коридорах. Но даже если предположить, что вы просто решили тряхнуть стариной и пошли с поисковиками, то скорость, с которой началась вся эта суета, – пленный кивнул на окно, за которым слышались отрывистые команды и легкий мат бойцов НКВД, внезапно превращенных в грузчиков, – наводит меня на странные мысли. А ваши пехотные эмблемы еще больше укрепляют меня в них…

Блин, мне не интересно, что за мысли возникают сейчас в башке Вельдберга, хотя надо отдать ему должное – соображать он умеет. Будь я обычным особистом, то, обнаружив такие немереные запасы золотишка, начал бы докладывать по команде. Доклад сначала ушел бы наверх и, только пройдя всю цепочку, вернулся бы с необходимыми ЦУ. А во дворе практически ночь была, значит, те, кто мог принимать решения, отдыхали. То есть пока их замы разбудят, пока они врубятся, что к чему, пока перезвонят выше, то всяко-разно часа полтора—два до начала активных действий пройдет. У нас же все произошло практически молниеносно, вот эсэсовский полковник и задумался. Только мне его логические умозаключения сейчас вовсе не нужны. Мне нужна информация. Поэтому, ломая сложившийся ход допроса, я бросил бычок на пол, раздавил его сапогом и рявкнул на возомнившего о себе штандартенфюрера:

– Слушай сюда, мудак! Я тебе вопрос задал! Будешь отвлекаться, сержант начнет обработку! Ну, отвечай!

Карл моего наезда не сильно испугался, но, видимо, поняв, что с понтами и вальяжностью он несколько переборщил, ответил:

– Моя команда номинально относилась к первому департаменту РСХА. Отдел «А5». Но подчинялась непосредственно Кальтенбруннеру и Гиммлеру.

Отдел «А5». Так, так, так. Это что за звери? Первый департамент РСХА – это кадры… А вот отдел «А5»? Блин! Вообще-то я думал, что фриц окажется или из четвертого или из шестого департамента. Соответственно гестапо – оно же контрразведка или СД, оно же разведка. На «кадры» совершенно не рассчитывал и теперь лихорадочно вспоминал структуру главного имперского управления безопасности. Марат, видя, что я задумчиво морщу репу, тихонько подсказал:

– Фельде.

Йоп! Точно! Руководитель – Густав фон Фельде. А вспомнив его, увидел перед глазами развернувшуюся заученную таблицу: «А5» – это не соцобеспечение, кадры гестапо или общие вопросы. Это партийные кадры и кадры СС. Только вот общую картину такое знание совсем не проясняет.

Хотя… мы ведь тоже до прошлого года относились к какой-то комиссии партконтроля. Что в этой комиссии происходило, я до сих пор не знаю, но подчинялась группа Колычева непосредственно генеральному комиссару. Может, и здесь так же? А ну-ка…

– Какие именно задачи ставились перед вашей командой?

И когда немец стал их перечислять, то я понял – есть контакт! Это был именно коллега! Вот ведь свезло так свезло!! Ну, теперь его на полную раскрутят! Как соловей петь будет до тех пор, пока наши не вскроют всю систему спецкоманд! До Шаха, по-видимому, тоже дошло, кто сидит перед нами, поэтому он в возбуждении незаметно для немца ткнул меня в бок локтем. Ответив ему шальной улыбкой, я жестом прервал продолжающего говорить Густава. Про это он действительно будет рассказывать в другом месте, а сейчас меня чисто по-человечески интересовало, как такого важного чина могли оставить в городе? Это ведь равносильно тому, что мы бы Колычева в Могилеве забыли… Пх-х! Несерьезно! И куда делись остальные члены его команды, так как те, кого мы положили в подвалах, совершенно не тянули на бойцов спецгруппы. Ну… Кроме сволочного Артура, конечно.

Когда я задал этот вопрос, немец, кивнув, ответил, что его команда эвакуировалась на корабле, а сам он должен был убыть самолетом. Но «Шторьх», ожидающий на аэродроме, в последнюю минуту сожгла русская авиация, поэтому штандартенфюрер был вынужден искать альтернативу. Времени у него не оставалось совсем, так как советские войска уже входили в блокированный город, вот Вельдберг и обратился к Артуру Бонке, который был одним из руководителей групп «Вервольфа».

Бонке со своими людьми проводил полковника на конспиративную квартиру и начал искать возможность безопасного выхода из Кенигсберга. Но десять дней назад на квартиру вышла советская контрразведка. Была перестрелка, в результате которой раненого Вельдберга оставшиеся в живых «вервольфовцы» спрятали в подземелье. А на золото они сами наткнулись – чисто случайно. И про документацию наш «язык» тоже ничего сказать не мог. В смысле – почему ее оставили в городе. Мол, он этим не занимался.

Слушая пленного, поощрительно кивал ему, а когда он замолк, сказал:

– Очень хорошая «легенда». Я прямо заслушался. Но вы ее придумали наспех, поэтому есть некоторые огрехи. Не будем говорить про «подпольщика», который даже не удосужился сменить эсэсовскую форму, – это мелочи. Но вот то, что руководителя сверхсекретной группы оставили одного в городе, я не верю. – И видя, что фриц хочет что-то возразить, продолжил: – Просто я очень хорошо знаю всю эту кухню. Даже если вас задерживали особо важные дела, то при командире всегда должны были оставаться как минимум четверо «волкодавов» из вашей команды. Это не считая взвода охраны. И путей эвакуации в этом случае должно быть как минимум три, а не один. Значит, вы опять врете. Зачем? Что вы сейчас пытаетесь скрыть? Что-то оставшееся в подземельях? Так это бессмысленно. Сейчас саперы и войска НКВД там исследуют все до последнего закоулка. Так что?

Вельдберг на мою отповедь уже не пытался возражать, а только молча сидел, барабаня пальцами по здоровой ноге. В конце концов, досадливо дернув плечом, он заговорил:

– Господин майор, я действительно сказал неправду об обстоятельствах, заставивших меня остаться в городе. Но я настоятельно вас прошу – передайте меня своему командованию! У меня есть очень важные сведения, не терпящие промедления! Вас за задержку могут подвергнуть очень суровому взысканию!

Хм… все интереснее и интереснее. Но как же этот Густав к командованию-то рвется… И судя по его виду – бить этого хмыря сейчас бессмысленно. Молчать будет до последнего. Или дезу сливать. Видно, у него есть какой-то козырь, которым он хочет себе купить благосклонность русских. И странному пехотному майору этот козырь раскрывать совсем не хочется. Ну ладно… Попробуем по-другому: