Тристан и Женевьева (Среди роз) - Шеннон Дрейк

– Были убиты по приказу вашего Ричарда, – холодно перебил ее Тристан.

– Никто не может быть уверенным в том, что мальчики умерли, – спокойно возразила ему Женевьева, – давайте продолжим. – Король Эдуард оставил еще несколько племянников, и я убеждена, что каждый из них претендент на трон. Эдвард, эрл Варвика является одним из реальных претендентов, а ваш Генрих Тюдор – бастард!

– Ах, какая нравственность у девушки, предложившей врагу свои услуги без малейших колебаний! Леди, незаконнорожденные предки Генриха Тюдора жили очень давно, кроме того, Джон Гонт, герцог Ланкастерский, женился на женщине, родившей тех самых Бофортских бастардов. И нас, его сторонников не заботит его происхождение.

– Ну, а если, я говорю «если», ваш Генрих Тюдор никогда не займет трона?

– В таком случае, я буду защищать этот замок столь же упорно, как это пытались делать вы, с той лишь разницей, что я постараюсь ни в коем случае не сдавать его.

Последние слова Тристана вызвали у Женевьевы желание расцарапать его невозмутимое лицо. Внезапно он взял ее за руку. Она почувствовала его силу и попыталась освободиться. Ее охватило необычное волнение, вызванное его взглядом, его прикосновением.

«Я не должна проявлять слабость!» – Женевьева попыталась напомнить себе страшные картины смерти и разрушений.

– Все здесь принадлежит мне, и все подчиняются мне? Не так ли, – спросил он хрипло.

Женевьева нахмурилась и тихо ответила:

– Да.

Он улыбнулся и легко прикоснулся к ее щеке самыми кончиками пальцев. Его голос был холодным, сухим, почти безразличным, но его взгляд… жег и манил.

– В таком случае я приказываю вам проводить меня в вашу спальню, леди Женевьева. Это было слишком долгое сражение.

Ее сердце сильно забилось в груди, она почувствовала панический страх.

– Но, лорд, я планировала развлечь гостей…

– Я ищу развлечений только одного рода, – сказал ей Тристан. Он смотрел ей в глаза, и казалось, втайне смеялся над охватившей Женевьеву паникой. Потом наклонился еще ближе, не сводя с нее пристального взгляда, и прошептал: – Это то самое развлечение, которое вы так стремились мне дать…

Она обвела взглядом комнату. Зимнее солнце уже зашло, но еще не стемнело. Его люди по большей части были пьяны, но оружия не снимали. Они смеялись и требовали еще вина.

– О, вы, кажется, огорчены, миледи? Что же колеблетесь? Может быть, хотите отказаться от своего предложения?

– Я…

Тристан встал и потянул ее за собой. И, к своему ужасу, Женевьева поняла, что он собирается произнести речь. Граф поднял наполненный кубок. В зале воцарилась тишина. Все взоры были устремлены на графа де ла Тера.

– Дорогие друзья! Сегодня мы договорились о мире. Не отказывайте себе в удовольствии хорошенько подкрепиться, воспользуйтесь плодами своей победы. Сегодня вы можете пить и веселиться, любые развлечения, которые будут вам доступны – ваши, но помните о нашем договоре и не берите того, чего вам не предлагают, – он поднял вверх руку Женевьевы: – Эта дама принадлежит мне, когда я этого хочу и когда не хочу. Она… – он на несколько мгновений замолчал и цинично улыбнулся: – предложила мне свои услуги, которыми я воспользуюсь самолично и ни с кем не делясь. Тибальд, Джон, вы на страже. Всем приятного вечера.

Сэр Гэмфри был потрясен. Майкл начал подниматься из-за стола, Женевьева внезапно почувствовала себя очень одинокой.

– Одну минутку! – попросила она.

Тристан обернулся и посмотрел на нее с нескрываемым любопытством.

– Да?

– Позвольте мне пройти на кухню, отдать необходимые распоряжения, чтобы ужин мог продолжаться и без нас.

Он выпустил ее руку и приложил ладонь к сердцу, то ли понимающе улыбаясь, то ли скривив рот в презрительной гримасе.

Женевьева не могла понять выражения его лица, освещенного неверными отблесками огня, лишь глаза Тристана ярко блестели.

– Это все? Ну, тогда выполняйте свои обязанности. Мне не хочется, чтобы мои солдаты были разочарованы. Я подумал вначале, что вы, возможно, решили пойти на попятную, увидев, что «захватчики» не собираются грабить и убивать и находятся под надежным контролем.

Женевьева внутренне вся сжалась, но, улыбнувшись, ответила с легкой хрипотцой:

– Нет, нет, я просто хотела…

– Идите. Мне кажется, что вы возлагаете на меня ответственность за смерть своего отца. И, когда я сидел рядом с вами, у меня появилось неприятное чувство, что вы меня презираете. Вы холодны к моим прикосновениям, миледи. Но ваше предложение принято, и я был бы ужасно огорчен, если бы вы вдруг переменили свои намерения…

Как он смеялся над ней! Он знал, что она его презирает!

Женевьева покорно ответила:

– Я не изменила своему слову, извините, я скоро вернусь.

Она поднялась из-за стола и прошла мимо поднимавшихся Томкина и Майкла, якобы собиравшихся принести еще вина. Воины Тристана были слишком поглощены трапезой и не обратили на них внимания. Женевьева попыталась восстановить дыхание и, пройдя сквозь арку, схватила за руку Грисвальда, который уже поднимал еще один бочонок с вином:

– Грисвальд! Оставайся с ними и пусть ни один кубок не будет пустым. Они должны напиться и, как можно скорее!

Грисвальд утвердительно кивнул. Женевьева, выйдя из кухни, прислонилась к стене. Как много времени было у нее в распоряжении? Секунды обращались в минуты.

Грисвальд вернулся с озабоченным выражением лица.

– Они хотят знать, где вы, миледи?

Она кивнула и пошла в зал, стараясь держаться, как можно увереннее. Когда Женевьева проходила мимо стола, она снова почувствовала на себе взгляды пировавших и залилась краской. Тристан разговаривал с улыбчивым молодым человеком, Джоном, так кажется его звали. Увидев ее, граф немедленно направился навстречу. Смерив девушку любопытным взглядом, Тристан взял ее под руку и заглянул в лицо.

Казалось, его очертания внезапно расплылись пред глазами у Женевьевы, единственное, что она могла видеть отчетливо – была его рука, сильная, загорелая с длинными тонкими пальцами. Она чувствовала тепло этой руки, ощущала его стальные мускулы. Она даже слышала его дыхание. Они были так близко, что ей казалось, дна могла бы услышать и биение его сердца.

Биение сердца, которое скоро навсегда остановится. Какое-то давнее воспоминание мелькнуло у нее в голове, и она невольно сравнила графа де ла Тера с жеребцами отца, прекрасными животными, которые специально выращивались и пестовались для войн. Каждый раз, когда она видела, как эти сильные, красивые создания погибали, ее сердце наполнялось жалостью.

Она собиралась лишить этого человека жизни, человека, который вызывал у нее чувство, никогда прежде не испытанное ею.