Звезда - Дмитрий Тыщенко

кальян и трубку забитую коноплей с чуйских песков… Молге летала над полями и рекой, а в голове перемешались видения: «Молодой Мунак звал её к себе на землю… сынишка на руках Чжень… каракулевые пески…Селим держал за узду Карагёза… всё плывёт… так легко…». Утро началось очень рано – зашумел скот, погоняемый криками погонщиков. Молге не хотела вставать и раздумывала об отъезде в Кулан – все покупки сделаны. Чжень внесла кувшин с тёплой водой и начала умывать хозяйку, при этом ворчала: «От конопли, мака можно не вернуться к жизни – у нас ведь есть хорошее вино…». Молге молчала, а потом спросила о купце Лю. Чжень протянула ей пергамент с печатью, свёрнутый в рулончик. Молге сломала печать и развернула пергамент – буквы плыли на пергаменте, и она позвала Брадобрея. «Монголы придут перед осенью, а позже, через одну луну придёт вся орда. У хана Джучи есть камнемётные устройства – Кулан разрушат за три дня. Позаботься о своём исчезновении»: прочитал Брадобрей. Молге спросила Брадобрея: «Ты понял о чём надо тебе думать и помалкивать? Сейчас же собираемся в Кулан. Чжень, выброси весь запас конопли и мака – я тебя услышала». Чжень с радостью засуетилась и обняла хозяйку… «Впереди зреют грозные события и надо действовать…»: сказала тихо Молге. О хане из песков она не хотела думать – много чести…

Молге объезжала свои далёкие кочевья, для разговора со старшинами о подготовке к войне. В далеке появился одинокий всадник, скакавший бешенным аллюром. Подъехав к отряду Молге, задыхаясь, прокричал: «Люди хана Селима угнали табун персидских коней, купленных на базаре…». Молге с десятком всадников охраны кинулась в погоню – Карагёз летел по степи, едва касаясь земли копытами. Время было упущено и перехватить табун не удалось – пол дня скачки на быстрых конях не помогло. За широкой, но не глубокой рекой Шу начиналась песчаная земля хана Селима… Табун лошадей вошёл в воду в этом месте реки, но на другом берегу реки Шу коней не видно было, а стоял большой шатёр, обозначенный ханским знаком, на воткнутой пике. Рядом с шатром стояли несколько пеших стражников и глядели на отряд преследователей. Молге поёжилась, глядя на мутную весеннею воду реки… и решилась переправиться на Карагёзе. Своим всадникам сказала: «Поплыву одна на переговоры, а если что – посчитаетесь за свою правительницу. Я песчаного волка порву и по шатру разбросаю… он мне за всё заплатит…». Карагёз уверенно шёл по дну холодной реки, но на самой стремнине не доставал копытами дна и Молге вся промокла. Выйдя на чужой берег, пошла пешком к шатру хана – вид у неё был жалкий. Два стражника преградили ей вход и улыбаясь, смотрели на неё. Молге тут же ударила плетью по лицу одного, а другому кинула на грудь вожжи – стражники в страхе расступились. «Оботрите и укройте войлоком коня, шакалы»: процедила сквозь зубы Молге и вошла в шатёр. На пути, к сидящему с двумя друзьями, хану она ударила плетью нерадивого слугу и громко визгливо крикнула: «Пошли все вон отсюда… что ты уставил на меня козлиные бельмы, урод… я поторгуюсь с песчаным волком… или он один не сможет договориться со мной?». Селим был потрясён – в его присутствии ещё никто так не разговаривал, и он дал знак пальцами своим друзьям, чтобы те удалились. Щёки у Молге горели, а глаза метали огненные стрелы – Селим был сражён её красотой… Молге скинула тяжёлый мокрый халат и злобно завизжала: «Ты что творишь… я вырву твоё волосатое сердце и сожгу его в костре… гони коней, немедленно, обратно на мою землю…». Стража, у шатра, не знала что делать – такое у них было впервые, но вышедший друг хана, глядя на них, приложил палец к губам и прошептал: «Сама Молге…». Селим наигранно удивлённо спросил: «Какие кони, соседка? Я не занимаюсь угонами скота. Выпей чай, а то замерзнешь». Молге сказала насмешливо: «Будет смешно, если я замёрзну в твоём шатре или может позовешь кого-нибудь в помощь, если опасаешься за моё здоровье?». Молге легла на подушки и сунула Селиму на колени свои промокшие ноги в сапожках произнеся властно: «Сними сапожки и дай мне свой тёплый халат… Я очень замёрзла…». Никогда хану не приходилось стягивать сапоги – даже с себя, но эти смуглые ножки… стоили намного большего почтения. Молге накрылась его тёплым халатом и сунула свои ножки ему под тельник на горячий живот. «Я тебя прощаю, песчаный волк – прикажи вернуть лошадей…»: прошептала красавица… Коней погнали обратно, а в шатре до утра слышались женские возгласы и счастливый смех… Им легко удалось договориться… Прозрачным утром Молге с Селимом вышли и удивились необычайной красоте вокруг – красная от маков и тюльпанов степь касалась реки, текущей из гор кыргызов. На другом берегу никого не было и Селим сказал, что проводит её до Кулана. Стражники ниже обычного поклонились им. Молге взглядом отыскала вчерашнего незадачливого стражника с красной полосой через всё лицо и улыбнулась ему – стражник ответил поклоном госпоже. Переплыв реку, Молге скинула с себя всю мокрую одежду и не торопясь, одела светло-синий каракулевый халат, из искуссно выделанных шкурок – он был сшит, как будто, из воздуха. Селим любовался своим счастьем – ещё вчера был серый день и вдруг солнце посетило его: удивительны сюрпризы жизни… Молге и Селим плавно скакали по красной степи – воздух безграничной воли пронизал их разум и тела. Молге думала, удивляясь: «Столько лет я не знала настоящего счастья… и вот он скачет рядом со мной… он весь мой, до конца жизни… и пусть хоть кто-нибудь откроет свой рот или бросит злой взгляд…!». Ближе к вечеру показался Кулан, стоящий на огромной горе, как обитель великанов-духов. Время в пути незаметно пролетело и расставаться очень не хотелось, но Молге знала, что весть, об возврате табуна персидских коней, летит быстрее ветра по степи. Молге сказала, своему уже, Селиму: «За прошлый день, и ночь я словно переродилась и отпускаю своё прошлое… ты теперь отвечаешь за мою жизнь… я буду с тобой всегда… у меня много денег, и мы можем откочевать в другие земли. Через четыре луны в нашу степь придёт Джучи хан с войском, за ним придёт вся орда монголов – придётся с ними биться, но ещё никто их не победил. Ты не вступай с ними в войну – от твоих кипчаков никого не останется, но спасёшь меня с сыном и