Чуть свет, с собакою вдвоем - Кейт Аткинсон

— Говоря строго, пока еще тысяча девятьсот семьдесят четвертый, — отметил Рэй, глянув на часы.

Господи боже, Рэй. Расслабься. При Китти Уинфилд он превращался в олуха царя небесного.

На столе кавардак — скатерть заляпана вином и едой, официанты уносят грязные тарелки. Эмбрионом свернулась одинокая розовая креветка. К горлу опять подкатило.

— Ты здоров? — спросила Маргарет. — Ты какой-то бледный.

— Позови врача, — засмеялась Китти Уинфилд. — Не видел его, кстати? — спросила она Рэя.

— Кого? — О чем она?

— Мужа моего. Давненько не видала. Схожу, пожалуй, поразузнаю. А вы бы потанцевали, — прибавила она, грациозно поднимаясь из-за разрушенного стола.

— Будем? — спросила Маргарет, когда Китти Уинфилд растворилась в толчее. — Танцевать?

— Меня, честно говоря, мутит, — признался он. — Огненной воды перебрал.

Тут опять возник Истмен:

— Рэй, я тебя хочу кое с кем познакомить. — И Маргарет: — Ничего, если я у вас супруга ненадолго одолжу?

А она ответила:

— Только верните в целости и сохранности.

Он сходил в уборную и заблудился в коридоре. Надо же, до чего, оказывается, пьян. Натыкался на стены — штормило будь здоров. Иногда приходилось останавливаться, приваливаться к стене, один раз сполз на пол, послушал, как дышит, — вдох-выдох. Гудит, все гудит, — может, ему кто «малинку» подсунул? Туда-сюда сновала обслуга — на него ноль внимания. Наконец он выбрался в бальную залу, и Маргарет схватила его за локоть:

— Вот ты где! Я думала, тебя похитили. Ты как раз к колоколам.

Давешний певец вел обратный отсчет:

— …пять, четыре, три, два, один — с Новым годом!

Зал грохнул. Маргарет поцеловала Рэя, обняла, сказала:

— С Новым годом, Рэй.

Оркестр заиграл «За счастье прежних дней»,[94] хотя дальше первых двух строк никто не помнил — только Маргарет и двое пьяных говорливых шотландцев. Подошел Истмен с приятелями, чуть руку Рэю не оторвал.

— Ну, за тысяча девятьсот семьдесят пятый, — сказал Рекс Маршалл. — Пусть неприятности у вас будут только маленькие.

И Рэй краем глаза заметил, как поморщилась Маргарет. Вот скот безмозглый.

Мужчины принялись ее целовать, и Рэй видел, как старается она не отшатываться от их вонючего дыхания. Вновь появились Уинфилды, — очевидно, Китти отыскала супруга; снаружи тот выглядел еще прискорбнее, чем у Рэя было внутри. Снова кто-то жал руки, кто-то целовался. Китти подставляла очаровательную бледную щечку, отчего им всем захотелось вести себя пристойно. Впрочем, ненадолго.

— Джентльмены, в бар! — воззвал Лен Ломакс и взмахнул рукой, словно вел в атаку легкую кавалерию.[95]

Рэй и Иэн Уинфилд замялись, однако Китти засмеялась:

— Ну-ка, давайте, давайте, кыш! — и подтолкнула мужа в спину. Сцепила руки с Маргарет. — Пошли, Мэгги, мужчины тут до упора. Я вызову такси, подвезу тебя.

— Хорошая мысль, — любезно ответила Маргарет. — Приятного тебе вечера, — сказала она, нежно погладив Рэя по щеке.

Когда женщины уходили, он услышал шепот Китти Уинфилд:

— Ну что тут скажешь? Мальчики.

Мужчины женщин не заслуживают.

— Мы их не заслуживаем, — сказал он Иэну Уинфилду, когда они двинулись к бару.

— Это уж точно, — ответил тот. — Они гораздо выше нас. Но хорошо, что я не женщина.

Качаясь, Рэй снова проманеврировал в уборную, где изверг из себя подчистую все креветки, курицу и десерт. Ворвался Истмен, будто на поезд опаздывал, встал в позу у писсуара. Широким жестом расстегнулся, — мол, узри, мир, сколь восхитительно это зрелище.

— Ссу, как жеребец, — гордо сказал он. Застегнулся, воду и мыло презрел, похлопал Рэя по спине и сказал: — Ну что, малец, второй заход?

Черт его знает, сколько времени прошло. 1975-й надкушен, время потеряно, уже не вернешь. Опять в уборной, привалился к двери кабинки, как бы в обморок не грохнуться. Не хотелось бы в больницу загреметь с алкогольным отравлением. Вот мама расстроилась бы, если б сейчас его увидала.

А вот он почему-то в кухне. У поваров свой праздник. Одни иностранцы говорят по-испански, в том году Рэй возил Маргарет в Бенидорм. Им не понравилось.

Человек в белой форме шеф-повара поджег чашу с алкоголем — громадный синий костер, неземной, жертвоприношение древним богам. Шеф-повар зачерпнул ковшом из чаши — за ковшом тянулся инверсионный след синего пламени. Снова и снова, ковш все выше и выше. Завораживает. Лестница в небо.

Он пал. Завел интрижку с девчонкой в конторе — Антеей, резковатой и прогрессивной, вечно болтала о правах женщин. Знала, чего хотела, не отнять. От него не требовала ничего, кроме секса, и какое это облегчение — быть с женщиной, которая не оплакивает круглосуточно бесплодность своей утробы.

— Весело, — сказала она. — В жизни надо веселиться, Рэй.

Раньше ему это в голову не приходило.

Они случались везде и повсюду — в машине, в лесу, в переулках, в тонкостенной спальне квартиры, где она жила с подругой. Ничего общего с тем, что он делал в постели с Маргарет, — словно раз за разом навязывал жене непристойности, а та делала вид, будто это не так. Антея творила такое, о чем Рэй прежде и не слыхал. Да уж, получил образование. Лен Ломакс все время его покрывал. Врет как дышит. Сейчас образованию конец, Антея сказала, что в длительные отношения не верит, боялась, что он станет «эмоционально зависим» от нее. Ему несказанно полегчало — он жил в ужасе, как бы не узнала Маргарет, но отчасти тосковал о простоте.

— Ах, ебля без осложнений, — со знанием дела сказал Лен.

— Ну да, — сказал Рэй, хотя его передернуло: грубо, в его жизни таким словам не место.

— Ты прямо как старушка, — засмеялся Лен.

Может, он потерял сознание стоя: в следующую секунду повара уже ругались и орали бог знает что. Один через всю кухню швырнул громадную кастрюлю, и она приземлилась с оглушительным грохотом.

Он выполз прочь, проковылял в бар. Налетел на Рекса Маршалла.

— Блядь, Стрикленд, — сказал Маршалл, — ну ты назюзюкался. Выпей.

Если поднести спичку, Рэй вспыхнет. Сгорит синим пламенем. Он ткнулся лбом в стойку. А Лен Ломакс где?

— Мне надо домой, — прошептал Рэй, когда подошел Уолтер Истмен. — А то помру. Вызови такси, а?

Истмен сказал:

— Вот еще, блядь, глупости — на такси тратиться. Вызови полицию!

Вокруг хрипло заржали. Истмен позвонил с барного телефона, и потом — через десять минут или, возможно, десять лет, нормальный мир уже порвал отношения с Рэем, — в бар вошел молодой констебль и сказал Истмену:

— Сэр?

Славные были времена.

— А ты что тут делаешь? — спросила Трейси.

— Шоферю, — ответил Барри Крофорд. — Один детектив-констебль нажрался, Истмен просил забрать и домой отвезти.

— Жополиз.

— Ну, все лучше, чем сидеть с маманей и говно это новогоднее по телику зырить. — Он курил, непринужденно прислонившись к машине.

Трейси от холода околевала. Надо было надеть терможилет. Когда из «Метрополя» кто-нибудь выходил, шум и свет вырывались на улицу клубами.

— Там прямо римская оргия, — сказал Барри.

— М-да?

Что Барри знает о римлянах и оргиях? Крайне мало, подозревала Трейси. Они вместе учились в полицейском колледже — уже там было ясно, что он амбициозен и ленив. Вероятно, далеко пойдет. Ему «нравилась» девушка по имени Барбара, шустрая девчонка из отдела косметики «Шофилдза», у которой на голове башня вместо прически; Барри боялся позвать Барбару на свидание.

— А ты? — спросил он.

— Дежурю. Как видишь, — ответила она, обмахнув рукой форму. — На вызове, там у них беспорядки. Драка в кухне. Наверное, узнали, что им не заплатят сверхурочных за работу после полуночи. — Как Барри умудрился раздобыть патрульную машину? Трейси подала заявку на водительские курсы — до сих пор нет ответа.

— Одна? — спросил он.

— С Кеном Аркрайтом. Он в сортире. Какого констебля везешь?

— Стрикленда.

— А вот и он, Барри, твой сегодняшний пассажир. Господи, ты глянь на него. Все первое января будешь блевотину отмывать.

Рэя Стрикленда выволакивали из «Метрополя» — его подпирали два дородных мужика из Управления уголовных расследований.

— Отъебись, — любезно сказал Барри, уронил сигарету и затоптал уголек.

Подтянулся Кен Аркрайт.

— Опля, — сказал он Трейси. — Там уже развязали Третью мировую войну. Эти итальяшки, они же вообще не умеют воевать. Пошли устроим перемирие, пока они друг друга не поубивали.

— Ну, — сказала она Барри, — приятного тебе извоза, а мы пойдем по-настоящему поработаем.

— Отвали.

— И тебе с кисточкой, — жизнерадостно ответила она. — С Новым годом.

— Ага, мальчонка, с Новым годом, — сказал Аркрайт.