Богиня тьмы (СИ) - Вин Милена

— Надо же… И голос изменился, — восхищенно протянула Ли, слегка улыбнувшись.

Прошел день с рождения нашего внезапного плана. Твердое решение Калеба проникнуть в гарнизон и раздобыть записи жрецов ни я, ни Далия больше не оспаривали. Медлить с этим было чревато последствиями, поэтому Калеб решил отправиться к крепости во время начала фестиваля — праздника в честь ухода зимы. Многие охотники и рыцари уже посетили столицу: одни для того чтобы патрулировать город, другие — веселиться вместе с остальным людом. В любом случае это означало, что гарнизон будет практически пустовать. У Калеба будут считанные минуты на то, чтобы проникнуть внутрь крепости, а после — в кабинет командира. Никто из нас не посмел усомниться в его способностях и смекалке, но давящее чувство тревоги все равно поселилось глубоко внутри нас, сбивая все мысли в кучу и заставляя трепетать каждый раз, когда речь заходила о возможном провале и способах выйти из гарнизона живым.

— Держи. — Лориэн протянул рыцарю синий плащ и позолоченные наплечники — элементы одежды воинов Совета. — Это минимум, который у меня есть. В случае чего притворись новичком. И не используй заклинание внутри гарнизона. Оно имеет один существенный недостаток… — Лори, закусив губу, несильно почесал ладонью шею. В последнее время я часто стала замечать подобное движение с его стороны. Кажется, именно это выдавало его волнение. — После наложения дымки несколько минут магические существа способны ощущать энергетические волны, созданные заклинанием. Охотники почувствуют это сразу — подобно смраду. Потому повтори заклинание перед тем, как подойти к гарнизону. За версту желательно… У тебя будет максимум полчаса.

Калеб лишь кивнул в ответ, крепя наплечники, но при этом, кажется, внимательно слушая мага. Лориэн хотел что-то добавить, но внезапный стук в дверь оборвал его попытку, и он, направившись в коридор, торопливо бросил:

— Ко мне посетитель. Скоро вернусь.

После его ухода в комнатушке воцарилась какая-то напряженная, волнующая тишина и в то же время началось усиленное движение со стороны Калеба. Он продолжил надевать тяжелую броню, стараясь не смотреть на нас. Далия опустилась на край кровати и взяла на руки Румико. Поглаживания ее были машинальными, лишенными чувств, а невидящий взгляд уставился в окно.

Сейчас я чувствовала себя невероятно жалкой и беспомощной. Смутное понимание того, что в происходящем нет моей вины, медленно улетучивалось, сменяясь жгучим чувством стыда. Не знала я только, перед кем мне было стыдно больше — перед Калебом, взявшем на себя непосильную ни для меня, ни для Далии задачу, или перед сестрой, изводившей себя сомнениями, или же перед всеми демонами, не ведающими о замыслах Халы.

— Пообещай мне кое-что, — шепнула, обхватив себя руками за плечи, будто в попытке спастись от страха за жизнь друга. Я увидела, как Калеб замер и внимательно посмотрел на меня, и почувствовала, что Далия тоже сосредоточила на мне свое внимание. — Ты ни за что не посчитаешь эти чертовы книги дороже собственной жизни.

Мужчина слегка приоткрыл рот, вобрал в легкие воздух, желая что-то сказать в ответ, но я остановила его неуверенным движением руки. А затем подошла поближе, обхватила его лицо ладонями, заставив посмотреть прямо в мои глаза, и заметила, что наложенное на него заклинание медленно утрачивает силу.

— Если тебя заметят, если твоей жизни будет что-то угрожать, ты отступишь. Калеб, дай мне слово. Я не прощу себя, — добавила чуть тише, — если с тобой что-то случится…

Уже прежнее приветливое лицо озарила теплая улыбка. Это было странно и удивительно, но теперь меня не раздражала чрезмерная веселость бывшего рыцаря. Порой мне ее даже не хватало. Прежняя я изумилась бы тому неоспоримому факту, что я стала зависима от улыбок своей сестры и друга. Их смех заменял мой, а сердца трепетали от любви, в то время как мое изнывало, тоскуя по родителям и Каю.

— Как прикажете, командующая.

Сердце стучало торопливо, как во время безудержных танцев, а руки дрожали, не давая открыть ржавый замок потайной двери с помощью длинной острой спицы. Калеб прикрыл на мгновение глаза и глубоко вдохнул вечерний воздух. Ноздри щекотали непривычные черные усища, доставшиеся ему от заклинания дымки. Сейчас он мало походил на самого себя, но даже понимание этого не помогло унять волнения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Замок поддался с третьей попытки. Раздался едва уловимый щелчок, который показался Калебу настойчивым колокольным звоном. Отбросив ржавчину, мужчина слегка отворил дверь и заглянул в темный узкий коридор, заканчивающийся витой каменной лестницей. Об этом проходе некоторые охотники и рыцари даже не знали. Воспользоваться им могли только при осаде, что совсем не случалось за время службы Калеба, посему он и выходил из цитадели через эту дверь поздними ночами, чтобы встретиться на границе с отцом и передать важную информацию о передвижениях Совета. Это было так давно, но встречи с родным демоном все еще хранятся в его памяти.

Медленно, осторожной поступью Калеб поднялся по лестнице. Темнота плавно сменилась мягким светом настенных канделябров. Он оказался в маленьком проходе, окруженном стенами и только с одной стороны закрытым толстой красной тканью. Вокруг царила тишина, и, отодвинув занавеску, мужчина не заметил ничего подозрительного. Ни звука легкого дыхания, ни шороха или иного намека на чье-либо присутствие. Пока энергия охотников слабой волной достигала его, говоря о том, что они находятся в другом крыле крепости, где расположены комнаты, он двинулся вдоль высоких колонн. Каждый шаг по плитам отзывался гулким эхом, сливаясь с тяжелым биением сердца, а доспехи глухо звякали, разрезая тягостную тишину.

Калеб не считал себя трусом. Но он знал, что сейчас его страх граничит с безумием, а слившись, они будут способны дать начало храбрости. Ведь храбрый человек признает, что он боится, и вопреки этому мчится навстречу страху, забыв о гордости и подвигах, помня лишь о близких и их безопасности. Это утешило его на какое-то время, но торопливый стук каблучков заставил замереть и напрячься.

Ему хватило нескольких секунд, чтобы распознать человеческую энергию. Решив не рисковать, мужчина спрятался за толстой белой колонной, скрывшей его полностью, и прислушался. Обладатель маленьких каблучков пронесся мимо и вскоре исчез за углом.

Внутри Калеба разрасталось желание как можно быстрее оказаться в доме Лориэна, но он вынудил себя дышать ровнее и осторожно пошагал дальше по коридору. Кажется, здесь промчалась служанка, но Калеб не мог понять, почему от нее исходил мертвецкий, гнилой запах, смешавшийся с металлическим запахом крови. Лазарет находился в другом крыле, а запах тянулся до самого кабинета командира. Предчувствие какой-то беды стало еще более сильным и неотвязчивым, стоило мужчине остановиться напротив двери и заметить на серебряной ручке и косяке из белого дерева свежие капли крови.

Затаив дыхание, он зашел внутрь. Осознание пришло сразу, но убраться восвояси Калеб не поспешил. Кто-то до него уже заглянул к командиру, оставил после себя бардак и скрылся. Кабинет, освещенный лучами заходящего солнца, был разгромлен: разбитые окна, сломанные книжные стеллажи и разбросанные по полу фолианты с разорванными в клочья страницами. На осколках стекла, усеявших бордовый ковер, засыхала густая кровь, а пропитанную влагой занавеску раздувал ветер, принесший природную свежесть, но так и не изгнавший запах смерти.

Калеб досчитал до десяти, прислушиваясь к посторонним звукам. Томительную тишину нарушал лишь свист ветра и монотонный стук капель. Подождав, пока сердце снова забьется ровно, он направился к большому дубовому столу. Под сапогами раздавалось омерзительное чавканье, и Калеб нервно сглотнул, поняв, что ковер пропитался чьей-то кровью. Заглянуть за стол его заставило скорее любопытство, нежели решимость и смелость.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вальтер… — сорвался с губ придушенный шепот и растворился в тишине.

Вид истерзанного тела командира не смог оставить мужчину равнодушным. Калеб скривился, но не отвернулся, а продолжил скользить взглядом по покрытым кровью ногам, вспоротому животу, едва прикрытому броней и гербовой накидкой, вывернутым рукам и лицу, превратившемуся в кровавое месиво.