Пролетарский маршал - Василий Васильевич Душенькин

переправилась по льду через Аргунь и вышла к железной дороге. Затем Рокоссовский двинулся к Мутной Протоке, с двумя полками переправился на западный берег реки, отрезав пути отхода противнику на юг. В течение всего дня враг неоднократно пытался прорваться, но кавбригада отразила все его атаки. Даже белокитайцы вынуждены были признать высокую боеспособность кавалерийской бригады. В обзоре боевых действий за день они писали: красные «заняли наши позиции, расположенные южней железной дороги, и нам пришлось отступить, так как противник храбро и быстро наступал, имея хорошее вооружение, большой запас снарядов, технических частей и хорошее настроение бойцов».

35-я дивизия охватывала чжалайнорские укрепления с востока. На подступах к станции Чжалайнор завязался упорный и затяжной бой. Только к вечеру станция была занята. К концу дня удалось окружить также и Маньчжурскую группировку противника.

18 ноября бой возобновился. Утром авиаразведка установила, что на пути к станции Цаган движутся воинские эшелоны с пехотой, а вдоль железной дороги— большие колонны конницы. Опасаясь подхода подкреплений, В. К. Блюхер приказал оставить заслон на разъезде Аргунь, а остальным частям немедленно атаковать город Чжалайнор и овладеть им.

После интенсивной артиллерийской и авиационной подготовки 108-й полк 36-й стрелковой дивизии, кавалерийская бригада Рокоссовского и танковая рота стремительно атаковали позиции врага с юго-запада. Встреченные сильным ружейно-пулеметным огнем, они сломили сопротивление врага. На улицах Джалайнора завязался бой. Кавалеристам пришлось спешиться. К вечеру город был полностью очищен от противника.

19 ноября войска Забайкальской группы заняли исходное положение для штурма укреплений города Маньчжурия. Почувствовав опасность, белокитайцы решили прорваться одной группой на восток, второй — на юг. Маневр врага первой группы был отвлекающим. Основные силы белокитайцев пытались прорваться на юг, однако попали под сокрушительный удар кавалерийской бригады. Конными атаками 73-го и 75-го полков и действиями спешенных подразделений при поддержке артиллерии, доносил К. К. Рокоссовский, группа противника была уничтожена, и лишь незначительная часть ее ушла в сопки.

20 ноября советские части вступили в город Маньчжурия. Гарнизон неприятеля капитулировал.

Желая прекратить дальнейшее кровопролитие, В. К. Блюхер обратился к офицерам и солдатам 1-й пехотной и 3-й кавалерийской бригад противника, двигавшихся на помощь Чжалайнору, с призывом сложить оружие. В своем воззвании он писал, что основные силы белокитайцев разгромлены, а остатки их во главе с командующим и его штабом сдались в плен, что Красная Армия защищает и впредь будет защищать права Советского государства. В целях избежания лишних потерь командарм предлагал сдаться в плен, «как это сделал генерал Лян, сохранив жизнь всем офицерам и солдатам, находящимся ныне у нас живыми и в полной безопасности. Условия: сложить и сдать все оружие… Красная Армия гарантирует жизнь и безопасность всем китайским офицерам и солдатам».

Белокитайцы отвергли предложение командующего Особой. Тогда 23 ноября войска Забайкальской группы по его приказу нанесли еще одно поражение противнику и заняли станцию Цаган, а через четыре дня — город Хайлар.

В разгаре боев ЦК ВКП(б) прислал приветствие воинам ОДВА: «Братский привет бойцам и командирам Особой Дальневосточной армии, отстаивающим права и интересы Октябрьской революции от посягательств китайских помещиков и капиталистов. Следите зорко за каждым движением китайских контрреволюционеров, отвечайте на удар сокрушительным ударом и помогайте тем самым нашим братьям в Китае — рабочим и крестьянам Китая разбить ярмо помещиков и капиталистов».

Мощные удары Особой Дальневосточной армии, руководимой В. К. Блюхером, привели к полному разгрому неприятеля и заставили китайских милитаристов подписать Хабаровский протокол, по которому на КВЖД восстанавливалось положение, существовавшее до конфликта.

Особая Дальневосточная армия оправдала доверие партии и народа. «Она, — отмечалось в приказе Реввоенсовета, — дала сокрушительный отпор китайским наемным войскам и белобандитам. Красноармейцы, командиры и политработники доблестно отстаивали политику Советского Союза, его права, защищали его границы…

Коммунисты и комсомольцы были впереди, во главе частей, показывали пример исполнения боевого долга перед пролетарской революцией».

Советское правительство высоко оценило доблестные действия Особой и наградило ее орденом Красного Знамени. С этого времени армия стала именоваться «Особая Краснознаменная Дальневосточная армия».

В борьбе против белокитайцев вновь проявился военный талант Блюхера. Его смелые и глубоко продуманные оперативные решения свидетельствовали о хорошем знании им обстановки, о полной уверенности в своих войсках и в успешном исходе каждой операции. Он строго контролировал решения командующих оперативных групп, побуждал их к смелым маневрам на окружение противника и нанесению ему главного удара с тыла. Образцом блестящей разработки является операция «Чжалайнор — Маньчжурия». «В. К. Блюхер и член РВС Н. Е. Доненко, — писал командир 35-й дивизии П. С. Иванов, — непосредственно руководили решающими боями под Маньчжурией 17–20 ноября, находясь в наиболее ответственных местах развертывающегося боя и передовых линиях под огнем противника. Присутствие Реввоенсовета на передовых позициях, непосредственная связь его с бойцами в огромной мере усиливали боевой порыв частей и содействовали успеху боя».

Полководческая деятельность Блюхера была достойно оценена Советским правительством. «Боевые успехи Особой Краснознаменной Дальневосточной армии в защите наших границ от белокитайских наймитов и международного империализма, — говорилось в представлении Революционного Военного Совета СССР, — были достигнуты под выдающимся и искусным руководством командующего этой армией товарища Блюхера Василия Константиновича». Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР, рассмотрев 13 мая 1930 года ходатайство о награждении Блюхера, единогласно решил наградить Василия Константиновича только что утвержденным орденом Красной Звезды.

Шел 1930 год. На XVI съезде партии В. К. Блюхер от имени всего личного состава Красной Армии приветствовал делегатов съезда. Вспоминая это волнующее событие, Н. С. Смирнова пишет: «Четким, военным шагом поднимается на трибуну В. К. Блюхер. Подтянут. Чувствуется большая внутренняя сила. Он уверенно рапортует съезду о делах на границе Дальнего Востока. Во время рапорта все делегаты XVI партсъезда встают и стоя слушают Блюхера».

Вернувшись со съезда, В. К. Блюхер с особым энтузиазмом взялся за работу по укреплению боевой мощи армии. Выступая на I партийной конференции ОКДВА, Василий Константинович подверг критике обнаруженные недостатки в боевой и политической подготовке и призвал коммунистов крепить дисциплину в частях. «Говоря о промахах, — сказал он, — мы тем самым помогаем их изжить, содействуем повышению качества боевой подготовки».

В июле 1931 года в армию приехал нарком обороны К. Е. Ворошилов. Он совершал инспекционную поездку по краю, знакомился с состоянием боевой и политической подготовки бойцов и командиров, условиями их жизни, присутствовал на маневрах и учениях.

6 августа, выступая с речью на торжественном заседании Хабаровского городского Совета, посвященном второй годовщине ОКДВА, Ворошилов говорил о ее исторических победах, о необходимости превратить Дальневосточный край в неприступную твердыню социализма на Тихом океане. В конце речи нарком сообщил, что ЦИК Союза ССР наградил В. К. Блюхера за все его заслуги, за беззаветную преданность революции, за всю ту героическую работу, которую он вел за дело рабочего класса, орденом Ленина. К. Е. Ворошилов прикрепил к