Смерть этажом ниже - Кир Булычев

— Все у вас наперекосяк!

— Но ведь обещали. Если бы знать, из дому бы принесла.

— Все равно несите, — сказал Спиридонов. — В каких-то лампах должен остаться керосин. Вы ведь его не выпивали? Спички есть?

— Ой, кто тут? — раздался голос дежурной — значит, она все же двинулась и натолкнулась на кого-то в темноте.

— Да помогите ей кто-нибудь, — рявкнул Спиридонов. Его квадратная фигура закрыла окно. Шубин подошел к нему.

— Нас, конечно, вызволят, — сказал Спиридонов тиха, будто сам себе. — Но скандал будет большой. Гронскому не удержаться.

Сзади что-то гремело, дежурная искала лампы.

— Вы что-то сказали? — послышался голос Гронского.

Шубин подумал, что Гронский услышал слова Спиридонова, но предпочел не разобрать их.

— Ничего, — сказал Спиридонов. — Просто меня интересует, как вы дошли до жизни такой?

— Это не мой завод!

— Все равно будут искать виноватых. Смотри, сколько народу погубил.

— Когда разберутся, поймут, что мы ни причем.

— Завтра на митинге бы и выяснилось, — сказал Шубин.

— Какой еще митинг?

— Да так, общественники, вы же знаете, сколько их теперь развелось, — сказал Гронский. — Сейчас нам надо думать о том, как выбраться отсюда.

— Общественность, говоришь? — Спиридонов не стал поддаваться на отводящий маневр Гронского. — И чем она была недовольна?

— Я с ними разговаривал, — сказал Шубин. — Вполне серьезные люди. Их беспокоило состояние атмосферы в городе. Они хотели написать коллективное письмо в Москву.

— Не успели, — сказал Спиридонов. — Но были правы. Понимаешь, Гронский, что были правы?

— Сначала надо разобраться, что случилось, — упрямо сказал Гронский.

— Тебя не собьешь.

— Что же делать, на этом держимся. Вы завтра поглядите, сколько мы писали в министерство, чтобы нам выделили фонды. И вам писали. Мы этим воздухом дышим, а вы, Сергей Иванович, приехали и уехали.

— Еще напомни, что банкет вместе гуляли, — сказал Спиридонов.

— Я не это имел в виду. Я о нашей общей ответственности за дело. Мы — подчиненные люди, мы старались как можно лучше выполнить указания.

— Ну вот, — усмехнулся Спиридонов, — топи всех, может быть, в коллективе выплывем… Нет, Гронский, боюсь, что тебе это не удастся.

Сзади замелькал огонек.

— Нашла, — сказала, подплывая, дежурная. — Нашла! И керосину там наполовину.

— Вот и отлично, — сказал Спиридонов, поворачиваясь и как бы сбрасывая с себя разговор с Гронским. — Иди обратно, ищи еще.

— Да она же горит! — сказала дежурная.

— Сколько их там у тебя?

— Штук шесть есть.

— Так вот бери лампу и иди обратно. Из шести еще две должны гореть. Мы одной не обойдемся. а когда найдешь, одну поставь мне сюда, с другой пойдешь по этажам, скажешь другим дежурным, чтобы тоже лампы зажигали. И собирали людей. Никого в номерах оставаться не должно. Всех поднимать и гнать… Большое помещение есть? Чтобы повыше?

— Все холлы одинаковые, — сказала дежурная. Она высоко подняла горящую керосиновую лампу, и в круге света замелькали лица — Шубин понял, что народу вокруг прибавилось.

Тишина, владевшая гостиницей, сменилась растущим гулом голосов, окликов, шагов, стуков.

— Значит, так: собираем всех, кто живет в гостинице в холле третьего этажа. Понятно? С дежурной пойдут Плотников и Гронский. Нужны еще добровольцы — по одному на этаж. Ну, кто?

Второй командировочный откликнулся:

— Я пойду.

— Я могу пойти, — сказал Шубин.

— Нет, ты останешься со мной.

— Я тоже, пожалуй, останусь здесь, — сказал Гронский тихо и требовательно. — Надо организовать мозговой центр.

— Мозговой центр — это я, — сказал Спиридонов. — При мне будет Шубин и милиция. Ты здесь, милиция?

— Здесь, — сказал сержант.

— Остальные — исполнять.

Появилась вторая лампа. Стало веселее и уютнее. Был установлен вроде бы порядок, который помогает не думать о тех людях, что лежат этажом ниже. Дежурная, преисполненная ощущением собственной значимости, двинулась вверх по лестнице. За ней — группа мужчин. Шубин заметил, как Гронский, шедший сзади, в последний момент отвернул от лестницы и остался в глубине холла.

— Сергей Иванович, — сказал Шубин, — мы забыли про наш этаж. Я пройду, разбужу, не возражаете?

— Давай, и возвращайся поскорее.

— Я с тобой пойду, — сказала Эля. — Мне страшно здесь оставаться.

Шубин взял со стола лампу.

Она легко шла за Шубиным, касаясь его рукой.

— Юрочка, — сказала она, как бы моля, чтобы он ее переубедил. — А газ до моих не доберется?

— Он тяжелее воздуха, сказал Шубин, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — Вверх он не поднимается. Сюда же не поднялся. Твои ведь на четвертом?

— На четвертом.

— Значит, они в безопасности.

— А вдруг они проснуться и вниз пойдут?

— Я надеюсь, что скоро все это кончится. Ведь не все же в городе вымерли. Есть районы, куда газ не добрался. Особенно на возвышенных местах. Поднимается ветер и все сгонит…

— А вдруг…

— Да подожди ты, — огрызнулся Шубин. — Лучше помогай. Я буду стучать в правые двери, ты — в левые.

Он постучал в первую дверь.

Не ответили. Постучал сильнее. Внутри кто-то завозился, недовольно прокашлялся.

Эля стучала в дверь напротив. Потом засмеялась.

— Ты что? — смех ее был удивителен.

— Я подумала, — сказала она, — что они, как мы с тобой… Ведь сейчас больше двадцати трех.

Господи, улыбнулся Шубин. Как давно все это было! Целый час назад!

— Открывайте! — крикнул Шубин. — Авария! Одевайтесь и спокойно выходите из номера. Авария, понимаете?

— Что? Что такое? — открылась дверь дальше по коридору, где было совсем темно. Голос оттуда испуганно спросил: — Почему нет света?

— Где авария? — откликнулись за дверью.

Скрипнула дверь напротив. Шубин услышал, как Эля говорит двум девчушкам, стоящим в дверях в ночных рубашках:

— Ничего страшного. Но надо выйти из номера. Одевайтесь.

— А вещи с собой брать нужно? — спросили издали, из конца коридора.

Шубин пошел вдоль дверей, молотя в них кулаками. Некогда было уговаривать каждого во отдельности.

— Срочно одеваться! — кричал он. — Срочно выходить!

А в ответ раздавались голоса — казалось, они доносились не только из-за дверей, а сто всех сторон — катились по коридору, отражались от потока, о стен…

— Что? Пожар? Где свет? Что случилось? Кто там хулиганит…

Три лампы горели на столе дежурной на третьем этаже.

Холл этажа был тесно набит тяжело дышащими, перепуганными, сонными людьми. Некоторые не поместились, толпились в коридоре, все время подходили новые люди и шепотом, а то и громко спрашивали, что произошло.