Венеция не в Италии - Иван Кальберак

громадными и могучими, но они не сумели приспособиться, и в результате полностью вымерли.

– Значит, мы едем в Рим? – побледнев, спросил я.

Они заулыбались и в один голос крикнули: «Апрельский розыгрыш!» Придурки! Гады! Обычно эти дебильные шутки придумывает малышня на первое апреля, а мой папа почему-то решил выступить с ними на неделю позже. В чем-то он так и остался мальчишкой, наверно, в процессе развития в какой-то момент произошел сбой. Иногда я кажусь себе гораздо более взрослым, чем он. Вот сейчас он покатывается со смеху, потому что он сам себе публика, и притом наиболее благодарная из всех возможных: во всяком случае, провал ему тут точно не грозит.

– Видел бы ты свою физиономию! – с трудом произнес он, задыхаясь от неудержимого хохота. Что удивительно, мама тоже хохотала, а ведь это с ней бывает крайне редко. Меня, как вы понимаете, этот их убогий апрельский розыгрыш что угодно, только не насмешил. Нельзя так играть с жизнью человека, они не отдают себе отчета, к каким скрытым повреждениям это может привести, вплоть до опущения внутренностей и сползания грунта под ногами. После таких эмоций у меня целый день болит живот.

– Поскольку тебе надо там быть в воскресенье во второй половине дня, мы выедем рано утром в субботу, чтобы иметь запас времени.

– Почему не в пятницу?

– В пятницу я работаю.

– Но мы успеем в Венецию ко второй половине дня, ты обещаешь, папа?

– Не волнуйся, конечно, успеем, слово Шамодо.

Не знаю почему, но у меня все еще оставались сомнения. Ладно, он дал слово, что он еще мог сделать?

– Мне все-таки было бы спокойнее, если бы мы выехали в пятницу, – настаивал я. – Представь, что у нас проблема с машиной: кто тебе ее починит в выходные?

– Проблем не будет, машина только что из ремонта.

– А если колесо спустит?

– Это устраняется за час.

– А утечка масла?

– Да перестань ты, Эмиль, все будет хорошо.

Эта фраза беспокоит меня больше всего. Мне хочется, чтобы все было проверено, чтобы был учтен весь спектр возможных и даже невозможных ситуаций, рассмотрены все неправдоподобные гипотезы, все неожиданности, моя жизнь состоит из этого, из стараний максимально предвидеть все заранее. И тем не менее я по-прежнему получаю сюрпризы от родителей, которые, начав с нуля, стали способны на все.

Мы доели завтрак, и папа объявил, что снова пойдет в мэрию, в отдел выдачи разрешений на строительство, узнать, нет ли чего-нибудь новенького. Мама стала мыть посуду в малюсенькой кухне нашего трейлера, с допотопной мойкой. Хотя трейлер у нас большой, пять с половиной метров, и со всеми удобствами, он сильно напоминает кукольный дом, словно мама, несмотря на свой возраст, все еще играет в детскую посуду. Хотя детство может нас подстеречь и зацапать в любом возрасте, без предупреждения. Когда еще была жива моя бабушка, она и ее друзья по дому престарелых катались на деревянных лошадках, а я уже много лет как перестал.

Я сидел за столом напротив папы, который собирал и укладывал в портфель документы, в том числе планы дома: он начертил их сам, с помощью мамы, и только потом отнес архитектору, чтобы тот переделал начисто. Мои родители все продумали заранее, чтобы не оказаться в доме с туалетом в кухне – по-моему, так они говорили. Никогда еще люди столько не платили за то, чтобы просто скопировать чертеж, ворчал папа, получив счет от архитектора. Но это было необходимо для того, чтобы дом не рухнул, согласно новым нормам безопасности и стандартам несущих стен (а что они несут, я уже забыл).

Перед тем как уйти, папа посмотрел мне в глаза. Не люблю, когда он так смотрит, особенно если он при этом еще и улыбается своей улыбкой, в которой сквозит лукавство.

– Ну что, сынок, это случилось? Ты влюбился?

– Да что ты, папа, ничего подобного, мы с ней просто друзья.

– Когда человек так боится опоздать на свидание, это означает, что он влюблен.

– Нет, это означает, что он пунктуален.

– Оставь сына в покое, Бернар.

– Знаешь, как я познакомился с твоей мамой?

Он уже рассказывал мне эту историю миллиард раз, она у него самая любимая, а значит, в ближайшие годы мне предстоит услышать ее еще миллиард раз.

– Знаю, это было в Школе искусств и ремесел.

– Совершенно верно, мы оба стояли в очереди, чтобы записаться на курсы. Я собирался на вечерние, потому что слишком рано бросил учебу. А твоя мама… Слушай, Анни, а ты зачем стояла в той очереди?

– Тоже хотела записаться на курсы.

– Да, вот видишь, мы оба хотели записаться на курсы, но не на одни и те же. И я сразу заметил эту красивую брюнетку с миндалевидными глазами – видел бы ты, как она была хороша!

В этот момент у мамы на лице появляется недовольное выражение, как будто она не согласна и хочет возразить, типа «ты преувеличиваешь», но, как я со временем понял, в глубине души она наслаждается. Надо ее понять, все нам нужно, чтобы кто-то нашел нас красивыми, хотя бы раз в жизни, мы только этого и ждем. Вдобавок мой папа был у мамы единственным мужчиной. А вот он к моменту их знакомства успел пожить: в данном случае это означает, что он уже спал с разными девушками. Я бы тоже хотел пожить, когда представится случай.

– Я к ней подошел, заговорил с ней, мы начали что-то обсуждать и спорить. Я предложил сходить в кино. А что ты ответила, дорогая?

– Я ответила «да», – ответила она с улыбкой, полной любви, на сей раз более откровенной, чем обычно; однако все же добавила: – И до сих пор задаю себе вопрос, правильно ли я тогда поступила.

Мама более сдержанна в выражении эмоций, чем папа, у этой пары все наоборот, неудивительно, что я то и дело теряю ориентиры.

– Я повел ее на фильм ужасов, чтобы она от страха прижималась ко мне, – гордо заявил папа.

Техника соблазнения была разработана еще в каменном веке. Но должен признать, что благодаря ей я появился на свет.

– Первая встреча может повлиять на всю дальнейшую жизнь, – произнес этот великий романтик. Затем он встал, и за долю секунды у него сделалось совершенно другое выражение лица: очевидно, его посетила какая-то совсем другая мысль. Как будто телевизор переключили с канала на канал. – Я им задам, этим мерзавцам из мэрии! – Мы на это ничего не сказали, да он, по-видимому, к нам и не обращался. – Пускай они хоть тысячу раз