Рингильда - Идалия Аничкова

— Что за тяжелый сон! — сказала Рингильда, просыпаясь.

Она старалась припомнить все подробности видения, быстро встала со своей постели, поспешно оделась и, боясь пробуждения тетки Эльзы, вышла тихонько из дому, сказав: «Прощай, Эльза, жаль мне с тобою расстаться, но страшное предчувствие томит меня, и я больше не могу здесь остаться. Я хочу знать, жив ли он или мертв, я найду туда дорогу, если бы даже Норд-ютланд был в другой части света, если бы море и океан нас отделяли друг от друга». Она упала на колени и с полными от слез глазами смотрела на небо с мольбою. Она протягивала руки к небу; небо было ясно я горело мириадами огней; в отчаянии она смотрела на него, и ей казалось, что одна звезда манить ее к себе. Рингильда воскликнула: «Небесная звездочка, ты более верный спутник, чем люди. Сопровождай меня в моей печальной дороге!» С этими словами молодая девушка вышла из избы и отправилась в путь. Ее звездочка казалась ей еще ярче. Днем она отдыхала в лесу на мягком мху, а вечером звездочка опять сияла за небе, и девушке казалось, что она ведет ее к желанной дети. Она верила в то, что эта неземная ее покровительница не даст умереть ее любви, сотворит какое-нибудь чудо и рыцарь останется жив.

Так она путешествовала целую неделю и, наконец, остановилась у небольшой бухты Остзейского моря. Тут сидел рыбак на берегу и чинил свою сеть. Он спросил молодую девушку, о чем она плачет и какое у нее горе.

Она ему ответила, что желает идти в Эстляндию и больше идти не может.

Рыбак предложил ей свои услуги и отыскал судно. Три дня ехала Рингильда по морю и, наконец, прибыла в желанную землю.

Рингильда вышла на берег и, поблагодарив хозяина рыбака, пустилась пешком дальше в путь. Звездочка опять засияла на небе.

Какой-то крестьянин прошел мимо нее, и она спросила, где замок рыцаря dominus Эйдарда. Крестьянин указал ей большой замок на скале. Рингильда поблагодарила его и пошла дальше.

Сердце билось в ее груди; она каждую минуту должна была останавливаться, чтобы перевести дыхание. Ей приходилось подняться на гору. Через несколько минут должна была решиться ее судьба: или она сделается наисчастливейшей из смертных, или будет в полном отчаянии! Чувствуя, что слабеет, не имея мужества продолжать путь, она села на камень и тяжело дышала, так что сама слышала биение своего сердца; ей было страшно. Она взглянула на небо; звездочка ее сияла теперь над каменной часовней с крестом в саду замка. «Это дурное предзнаменование», — подумала Рингильда, и большая слабость овладела ее телом; холодный пот выступил у нее на лбу; но нужно было идти вперед и, наконец, узнать все. У ней были с собою ломоть хлеба и бутылочка ликера, который изготовлял отец Хрисанф. Она выпила ликеру, съела белого хлеба и почувствовала, как подкрепившая ее влага распространила теплоту по всем жилам и согрела ей руки и ноги. Она пошла бодрее и вошла в сад, перед которым стоял замок, освещенный огнями. «Он здесь, — думала Рингильда, — иначе этот замок не был бы освещен». Она доверяла своей звезде и потому направилась сперва в сад к фамильному склепу, тихонько открыла двери склепа и увидела в нем гроб с забитой крышкой; вокруг стен стояли большие образа, знамена и хоругви; посредине склепа горела лампада.

Видно было, что гроб был привезен сюда недавно, и Рингильда не сомневалась больше в том, что рыцарь dominus Эйлард умер и что она видит его гроб перед своими глазами.

В отчаянии бросилась она на колени и зарыдала, потом поднялась на ноги, желая открыть крышку гроба. Усилия ее оказались тщетными; тогда она опять упала на колени и воскликнула:

— Неужели ты здесь? Нет, Бог милосерден, Он пощадит меня. Это не ты! Dominus Эйлард не может умереть. Dominus Эйлард жив. Он жив! — воскликнула она в отчаянии.

Рингильда встала, опять напрягла, все свои силы, чтобы открыть крышку гроба, и вдруг услышала сзади себя шум. Кто-то открыл дверь часовни и вошел в нее.

Рингильда узнала рыцаря dominus Эйларда. Сильное горе, которое она ощущала еще несколько минуть тому назад, сменившееся вдруг неожиданной радостью, ее обезумило. Она хотела броситься к нему; но он холодно отстранял ее рукой.

— Что я тебе сделала? — вскричала Рингильда, бледнея и трясясь всем телом. — Ты меня больше не любишь! Это еще хуже смерти. Нет, этого быть не может, — молила она его издали. — Я лишилась разума и вижу это во сне, это мне представляет помраченный ум. Прости, что я поверила твоему взгляду, твоим словам и обещаниям. Теперь мне остается только уйти отсюда, чтобы ты никогда я нигде меня не встретил.

Рыцарь поднял глаза к небу и промолвил:

— В твоих жилах течет та же самая кровь, как в жилах твоего брата. Она предает, это кровь изменников!

— О, довольно. Прошу тебя, пощади! Больно, страшно больно! Ты должен быть доволен собою; ты заставил меня сильно страдать, в одно мгновение превратил счастливого человека в несчастного, отнял у меня способность мысли и действия, оставив на земле только один ходящий труп, бедного идиота! Ты убил мою душу!

Рингильда опрометью бросилась бежать из усыпальницы, не взглянув даже в лицо того, который еще так недавно был ее идеалом.

Поспешно миновав ограду кладбища, она остановилась, чтобы перевести дух и отереть холодный вот, выступивший у нее на лбу, еще раз взглянула на это кладбище, где она схоронила свое счастье. Ей еще не верилось, что оно разрушилось так скоро. Она еще раз остановилась, взглянув издали на этот сад, на этот замок, к которому она приближалась с таким сильным сердцебиением и в стенах которого она ожидала жизни или смерти. Природа замолкла, на всем царила тишина. Рингильда стояла, как будто ожидая чего-то; никто не заботился больше о ней; никому не было дела до того, что она так сильно страдала. Она устыдилась своего неугасшего луча надежды и поспешно стала удаляться из этого места, где она схоронила все свои мечты.

Она шла без оглядки, шатаясь и едва переводя дух, прислушиваясь в собственным шагам и не понимая даже, куда она идет. Она шла долго, без устали несколько верст, наконец, пришла в большому озеру, окаймленному густым лесом, изнеможенная, неспособная что-либо мыслить, и села здесь на камень. Она с ночи ничего не ела, но ей и есть не хотелось; ей приходили в голову мысли о смерти, как о желанной гостье и избавительнице от страданий.

Июнь месяц стоял в своем исходе. Рингильде вспомнилось, что год тому назад dominus Эйлард в это время уехал из деревни Борнговед, исцеленный от своих ран ее стараниями, вспомнила их горячее прощание, слезы, обещания, разлуку и, наконец, зловещий сон.

«Вот что он мне сулил, — думала молодая девушка. — Боже мой! воскликнула она в отчаянии, я не могу больше жить, я не хочу жить».